«Маркиза в курсе?»
«Пока нет». «Посвяти её. Без её добра я и шагу не ступлю в этом направлении». «Само собой. Но что мы имеем на данный момент? Знаем, что общаг есть. Знаем, у кого он хранится и где. Вопрос – как подобраться?» «Что он из себя представляет?» «Большой чемодан и в нем пачки купюр». «Какого цвета?» «Зеленого». «Доллары что ли?» «Возможно». «От кого информация?» «Я сам видел. Вот как вас». «Есть в среде врагов союзники»? «Кот Фантомас. Несговорчивый малый, но дожмем». «Своди его к Маркизе». «Обязательно, если сам не уломаю». «Ну, как созреет тема – бегом к Маркизе. Договорились? А это вам…» По пути в сарай заглянул в магазин и приобрел сосисок для кошек. «Кстати, Базилио, у меня есть новости от Маркизы. Проект приюта «Швейная фабрика» закрывается. Открывается новый: каждому коту – благоустроенную квартиру с хозяевами». «Это как?» «Служить надо будет – семейным лекарем, телохранителем… Короче полезным быть человеку. Ты со своей сарайной группировкой навестил бы Маркизу на досуге – она вам все толково расскажет». «Заметано». Я поставил банки в углу сарая. Накрыл мешком из-под картошки. «Вам под охрану», - сказал обитателям и удалился. Женщины уже готовили обед в четыре руки. - Будет банкет? – поинтересовался, увидев сервировку стола. - Что-то похожее, - ответила Нина. А Таисия Павловна заполнила музыкой всю квартиру, распахнув дверь в свою комнату. Нечто классическое… может быть, Верди… но замечательное! Время летело незаметно. Мы уже сидели за столом, когда позвонила Валентина: - Валерий, Домино привел двух котов. Вернее, их тут десятка полтора собралось, но в салон запрыгнули лишь трое вместе с моим телохранителем. Мои действия? Тут я вспомнил, что один из командировочных должен остаться в Воздвиженке руководить её кошачьей коммуной и нашим новым филиалом. Интересно, кто вызвался добровольцем? - Все нормально. Привозите двух. Высадите их возле швейной фабрики. - У них там что – притон? - Приют. - Понятно. По случаю новоселья мы распили бутылку шампанского. - Ну что, молодые люди, - спросила Таисия Павловна, отстраняясь от стола. – Будем придерживаться правил коммуны? После сытного обеда по закону Архимеда полагается сончас… Тогда – по каютам! |
Собственная комната в благоустроенной квартире, казалась Нине игрушечной и ненастоящей. Она никак не могла свыкнуться с мыслью о том, что здесь можно жить обычной жизнью – стирать, убирать, готовить еду… - чувствовала себя в гостях.
А вот сейчас надо заснуть в самый неподходящий час. Хозяйка-старушка, понятно, устала. Валере в ночь на работу. А ей-то к чему дневной сон? Но послушная и несвоевольная девушка заставила себя раздеться и лечь под прохладное одеяло… От неожиданных перемен и ещё от шампанского голова пошла кругом. Приди же, приди, сон долгожданный! А у меня, как всегда, срочных дел по горло. Но сегодня исключительный день, и почему бы не попробовать прилечь – может, усну. Лег и уснул. И так мы все разоспались, что до работы мне остался ровно час, когда я проснулся. Блин, как время во сне летит! Сунулся на кухню перекусить – следом Нина, немного заспанная, но как всегда, ужасно прекрасная. - Ты на работу тормозок берешь? - Когда Таисия Павловна предлагает. - Сейчас соберу, - сказала она, по-хозяйски заглянув в холодильник. – Ты пирожки с чем любишь – с мясом или капустой? - Как однага, так и другага, - ответил я, блеснув голодным взглядом. - А термос у тебя есть? - Нет. Зачем он? На работе все это есть – и заварка, и чайник, и даже дежурное печенье… - Тогда к тебе полезно ходить в гости. - Приходи, если Таисия Павловна отпустит. - А мы вместе придем. - Подозреваю – она тебя у меня очень скоро отобьет, - сказал вежливо и негромко, но весьма и весьма убедительно, а потом опустил голову и горестно вздохнул. Нина молча погладила меня по голове и вернулась к организации тормозка. Пирожки были слишком вкусны, чтобы ждать, когда проголодаюсь. Вышел из дома, достал из пакета – съел для распробы один, потом второй… Когда дошел до места работы тормозка не стало. Даже Маркизе не оставил! Надо будет Нине позвонить – если пойдет ко мне пусть прихватит. - А вот и солнце наше незаходящее! – встретила меня витиеватой фразой Галина Матвеевна. А я подумал о себе – вот проглот! Надо было приятную женщину угостить чудесными пирожками – сколько раз она меня угощала остатками пиршества библиофилов и плодами своего кулинарного творчества. Может быть, я за это и люблю свою работу. - Встретили невесту? - Да, и она высказала желание поучаствовать в воскресном капустнике. Обещала даже что-нибудь написать для публичного прочтения. - Как замечательно все получается. Жду вас в воскресенье! И Галина Матвеевна ушла. Тихо в читальном зале. Господи, как же я люблю эти часы! Лежа на диване с книжкою на груди, а в мечтах – далеко-далеко… Лицо чуть дрогнуло, прощаясь с остатками сна, глаза открылись. «Ты чего?» - спросил Маркизу, сидящую на полу рядом с диваном. «Ничего. Просто смотрю». «Зачем?» «Так просто. Смотрю и все. Радуюсь, что вы у меня есть». «Не выдумывай. Новости есть?» Настроенная на романтичный лад, Маркиза промолчала – не до них, мол, сейчас. |
«Хотел угостить тебя домашним пирожком, но не донес – слопал дорогой. А тебе в киоске приобрел блинчик с творогом. Будешь?»
Маркиза не обиделась на мою прожорливость. «Сегодня ничем не занимался – приехала любимая девушка, весь день был с ней. Завтра она на работу выйдет, и мы займемся своими делами. Кстати, рыжий Василий был у тебя? Он подбирается к бандитскому общагу – как бы чего не напортачил. Ты пригляди за ним». Маркиза прикончила блинчик с творогом и облизнулась. «О делах завтра поговорим. Сегодня устроим разгуляй – ты весь горишь в любовной горячке. Это прекрасно, но в тоже время… Хочешь, я тебя немножечко охоложу?» «Я не против, но сейчас позвоню Нине». Снова лег на диван. Маркиза на подушке вокруг моей головы свернулась. Набрал номер любимой. - Представляешь? – пришел на работу, лег на диван и снова заснул. Вы не приходили с Таисией Павловной? - Нет. Если бы пришли, а ты не открыл – позвонили. - Логично. Чем занимаешься? - Сейчас телевизор смотрим. А вечером ходили кормить кошек в сарай. - Тебе не скучно? - Мне никогда не бывает скучно. Разве что, без тебя тоскую. - Утром увидимся. - Тогда до утра. Терапия Маркизы мне помогла – я снова уснул (третий раз в этот день!), а она тихонько ушла. В половине четвертого ночи разбудили меня соловьиные трели. Звонила Валя: - Валера, выручайте! Я, кажется, здорово влипла. На меня напали, а Домино ослепил одного мужика. Другого я сбила машиной – того, с вашей картинки… - А лишенный зрения– короткий и толстый? - Вроде бы. - Господи, Валя – на вас напали некрофилы. Где вы? Что с вами? - Со мной ничего, а им досталось. А я сейчас у северного входа в городской парк. За вами приехать? - Оставайтесь на месте и следите за ситуацией, если это безопасно. Я прибегу минут через пятнадцать. Потрясающим был день и ночь потрясная! Я закрыл библиотеку на ключ, помчался к парку. Чтобы было все понятно, давайте-ка немного отвлечемся – я расскажу вам о Валентине. У неё был муж Сергей, дочь Алиса четырех лет и мама-бабушка Аня. Вчетвером они проживали в трехкомнатной квартире. Алиса ходила в садик. Бабаня пенсию получала и вела хозяйство. Мама Валя, закончив индустриальный техникум, работала мастером на заводе. Папа Сережа калымил на стройке – у него была своя шабашка. Жили не бедно, ни в чем не нуждались. Пока… А потом Сергей погиб. Его тело бездыханное нашли в самом низу не огражденного лестничного пролета – то ли упал случайно, то ли столкнули… Сильно переживала Валентина. А с маленькой Алисой случился стрессовый ступор – очень она была привязана к отцу. После его гибели сама не своей стала – не улыбнется, не засмеется – все молчит или плачет. Худеть стала, с лица спала… Бабушка и мама наперегонки таскали её по врачам. Все бесполезно – девочка угасала… |
Потом кто-то подсказал – неподалеку от нашего города есть бальнеологическая лечебница, где лечебными грязями и минеральными водами лечат любые напасти. Но удовольствие и надежда на излечение стоили немалых денег.
Пристроив туда бабушку с внучкой, Валентина, покинув завод, села за руль автомобиля, который от мужа остался. Стала работать в частном такси – сутки через сутки. А в дни отведенные отдыху – бомбила, то есть мыкалась по остановкам автобуса, поджидала пассажиров у железнодорожного вокзала… В машине и ночевала, питалась в забегаловках, дома появлялась, чтобы покормить кошку и рыбок в аквариуме… В ту ночь, закрыв на замки двери, она спала в машине на стоянке такси возле железнодорожного вокзала. В три часа ночи в окно постучали. Валентина, чуть опустив стекло: - Куда вам? Крепко сбитый мужик невысокого роста хрипло сказал: - В сады «Витамин». - Четыреста р. - Что так дорого? - Ночной тариф. Или ждите утра – будут автобус и электричка. - Ладно едем. Валентина открыла дверь. Мужик сел. Увидев портрет на крышке бардачка, озадаченно спросил: - Кто это? - Преступник, разыскиваемый полицией. - А зачем он здесь? - Менты повесили. Только тронулись, мужик говорит: - Рули ближе к парку, вход от завода… - Зачем? - Жену прихватим? - Плюс пятьдесят р. - Это почему? - Четыре сотни напрямую – плюс пятьдесят за всякие выкрутасы: другой маршрут, остановка и прочие капризы клиента, - Валентина притормозила. – Так едем или не едем? - Едем-едем… У северного входа в парк под огромными соснами маячила долговязая фигура мужика. - Это ваша жена? – усмехнулась водитель и вдруг узнала лицо с картинки. – Э, нет, уважаемый, этого мы не возьмем. А поскольку пассажир уже распахнул дверцу и рукой махал, приглашая приятеля, Валентина через него потянулась прикрыть дверь и одновременно надавила на педаль газа, выворачивая влево руль. Увидев перед глазами беззащитную шею, пассажир замахнулся ударить по ней ребром ладони. Как этому его учили в войсках ВДВ. Как это практиковал он в Чечне, ломая выи боевикам и не только… На мгновение опередив, Домино со свирепым рыком прыгнул к нему на загривок и, запустив когти передних лап в глазные яблоки, напрочь лишил зрения. Истошно вопя, мотая головой и брызгая кровью, мужик вывалился из машины – причем только передней частью: ноги зацепились за комингс. Сбив бампером набегающего некрофила, Валентина вырулила от обочины и помчалась прочь. Выпавший из машины пассажир кувыркнулся вдоль своей оси несколько раз. Дверь захлопнулась сама… Ослепленный котом орал и матерился. Потом стал кричать: - Афоня, сволочь, помоги мне! Где ты? Худой и длинный, сбитый машиной, лежал неподалеку и стонал. - Эта падла мне по ноге прокатилась… |
Проскочив квартал, Валентина остановилась. Осмотревшись в зеркала заднего вида, развернула машину и осторожно поехала обратно, предварительно защелкнув двери на замки.
В свете фар ей представилась такая картина… Два мужика, сидя на земле, прижимались к кирпично-чугунной ограде парка. Полукружьем ходил черный кот Домино и порыкивал на них угрожающе. Посозерцав картину, Валентина успокоилась и позвонила мне: - Что делать, Валера? Когда я примчался, картина ничуть не изменилась – все действующие лица на своих местах. И преступники уже не вопили, а тихонько переговаривались. - У меня, кажется, открытый перелом – вон штаны как промокли. Посмотри, Петро. - Чем, твою мать? Мне глаза котяра выцарапал. Кстати, это он рычит? - Он. Охраняет падла. И машина вернулась. Мужик какой-то примчался. Сейчас нас сдадут ментам. Если я раньше не сдохну от потери крови. - Да хрен ты сдохнешь. Кровь твоя мочой воняет… Мы вернулись в машину. - Что делать, Валера? Как из ситуации будем выкручиваться? - Ну, во-первых, Валентина, успокойтесь. Вы задержали опасных преступников и вам полагается премия в два миллиона. - Но Домино одного лишил зрения, второго я сбила машиной. - Все возможно при задержании, когда преступники оказывают сопротивление. Впрочем, мы сейчас позвоним знающему человеку, и она поможет нам разрулить ситуацию должным образом. Я набрал номер Ларисы Ивановны. На пятый звонок она откликнулась: - Что случилось, Валера? Почему в такой час? - Дело чрезвычайной важности и срочности. Мне нужна ваша помощь. - В каком вопросе? - Рассказывать долго – лучше это увидеть своими глазами. - Снова загадки? - Лариса Ивановна, вы хотите принять участие в задержании двух безуспешно разыскиваемых полицией убийц-некрофилов? - Как это? - А вот так – вы приедете, и я их вам сдам. - Куда ехать? - К городскому парку… не главный вход… там напротив завод за соснами. - Хорошо. Поняла. Буду через полчаса. Сидим, ждем майора полиции. Вот и она. В ситуацию вникнув с рассказа Валентины и выслушав мои бредни о дрессировке котов-телохранителей, Лариса Ивановна приняла решение: - Хорошо. Поступим так. Ты, Санин, дуй на свою работу и запомни – тебя здесь не было. Ну а я вызываю наряд, оперативников и «скорую помощь»… В воскресенье на литературном «капустнике» Галина Матвеевна внушала самодеятельным писателям и поэтам: - Успех любого произведения зиждется на трех китах. Во-первых, это его язык. Во-вторых, сюжет. И в-третьих, умение автора вовремя поставить точку. Не разжевывать читателю все и вся, а дать ему время и пространство помыслить – а что же дальше-то будет? Такие произведения запоминаются и пользуются спросом… Даже становятся бестселлерами. Памятуя эту мысль, ставлю здесь точку. Что получилось из нашей с Ниной любви? Какова судьба кошачьего приюта «Швейная Фабрика»? Что стало с барскими сокровищами и бандитским общагом? Думать тебе, читатель, не передумать |
Южный Урал… Граница Европы и Азии. Рубеж культур Востока и Запада. Заповедный край природных аномалий. Чтобы объяснить непонятное, чего только люди не выдумывают:
- в пещере Титичных гор, где по слухам скрыт пугачевский клад, существует провал во времени; - на дне озера Круглое есть калитка на Тот Свет; - Живая Вода Оленичева способствует реинкарнации; - после купания в озере Горьком снятся фантастические сны; - над озером Чекарево однажды зависла летающая тарелка… Как вам такая версия преступления – домовой зарубил свою хозяйку из ревности? Читайте, скучно не будет… |
Течет река дремучими лесами
(МИРОТВОРЕЦ) Никто не знает наперед, Кого и с кем судьба сведет: Кто будет друг, кто будет враг, А кто знакомый, просто так… Кто осчастливит, кто предаст, Кто отберет, кто все отдаст. Кто пожалеет дел и слов, А кто разделит хлеб и кров… /В. Урюпин/ 1 Селение тверичей Зеленый Холм черноногие сожгли дотла – жителей, кого поймали, угнали в полон. Дом с кузней кузнеца Мавра, стоявшие особняком, даже с землей сравняли. У высокого с окнами как бойницы на уровне второго этажа дома-мельницы с ветрилами Мастаря напавшие подожгли крыльцо и камышовую крышу. В отчаянную борьбу с огнем вступили женщины – сама Мастариха, две дочери-девки и две снохи, да ребятишки мал-мала-меньше. Хозяин с сынами продолжали разить вражье племя стрелами в окна-бойницы. Только в усадьбу Коломыйца черноногие попасть не сумели – забор высокий да стрелы меткие. Кто все же умудрился, став товарищу на плечи, частокол перепрыгнуть, тут ему сразу и конец – собаки лютые в клочья порвали. Однако скот с поскотины и у Коломыйца угнали. Добычу грабители в лодки погрузили, скот берегом погнали. Перед теми, кто погорел, но в плен не сдался, стала задача – как дальше жить? У погорельцев не было ничего, кроме остатков последнего урожая, чудом сохранившихся в глиняных чанах, в погребах, не найденных грабителями. Да еще дичь кормила, которую добывали силками в лесу. И каждый делился тем, что у него было, с теми, у кого не осталось ничего – так всегда меж беднотою было. Но очень скоро делиться стало нечем. А вот зажиточные ни с кем не делятся – потому у них всегда прибыток. Прошка, внук старой Скалки, во время набега был в болоте. А сама старуха, завидя черноногих, умыкнулась в крапиву и отлежалась там. Землянку их безоконную набежники не приметили. Повезло! Главное, радовался Прошка, инвентарь уцелел, доставшийся от отца – вентеря, сети, крючья, остроги, силки, копье, рогатина, топор, лук и стрелы…. Будет, чем промышлять! В дни, когда Прошке сопутствовала удача, старая Скалка варила зайчатину или уху из зубатой щуки. В остальное время довольствовались грибами, орехами, птичьими яйцами. Коломыйцу в ноги не склонились. У Мастаря муки в долг не просили – меняли на дичь. Бедные, но гордые Скалка с Прошкой. А чувство голода – дело привычное. - Я хочу, бабушка, лося завалить – шагу не могу ступить, чтобы не увидеть протянутые детские ручонки. С ума просто схожу, до чего их жалко. Никому не нужны – родителей-то в полон угнали да поубивали. Лося завалю – наваришь супу на всю ораву? - Простодырый ты, Прошка. – качала седой головой старуха. – Лося завалишь, у Мастаря на зерно поменяй. Себе пригодится – чай зерно дольше хранится. Прошка лосенка завалил. И в тот вечер вся бездомная детвора Зеленого Холма животами болела, объевшись парной телятины. Потом он выследил семью кабана. Принес поросенка совсем еще крошечного. Скалка ворчала: - Какого лешего их сейчас бить? – к зиме они больше будут. |
- Бабушка, - просился Прошка. - Мяса у тебя вдосталь, мука тоже есть – как-нибудь переможешься до осени. Отпусти меня по реке сплавать. Может, место получше найду – где дичи полно, куда никакой грабитель не дотянется. К осени обязательно вернусь. Зиму на кабанятине переможемся, а весной соберем всех бездомных, свяжем плот и поплывем в новые земли. Без бедных будем жить и без богатых.
- Так не бывает, - ворчала старуха. - А вот увидишь. Прошка давно просится, да Скалка все не решалась – уйдет, сгинет, и ей одной не выжить. Никому не известно, где сейчас набежники – то ли вниз по реке ушли, то ли вверх, то ли в кустах за рекой прячутся. - Может, вместе пойдем? Не ногами топать – все же на лодке. - А ребятишек бездомных на кого бросим? Их почитай десять ртов. Самому тринадцатый год, а рассуждает, как глава семейства – с гордостью думает старуха о внуке. – В батю удался – сына маво. Может, и правда что отыщет – здесь уж больно тоскливо стало жить: то волки, то пожары, то соседи вороватые… Клятое место! Тетерева притащил Прошка из леса: - Все, бабушка, пойду. Давай закоптим дичину в дорогу. Ничего не сказала старая Скалка, только ласково потрепала Прошку по плечу, и на глазах у нее навернулись слезы. Бездомные и голодные ребятишки раздражали ее порой, но ведь действительно – не бросишь. Чай, не зверушки! Теперь все после набега и потерь стали как бы членами одной семьи и ходят со старухой по грибы. А как зима настанет – где жить? питаться чем? В другие времена она бы Прошку ни за что не отпустила. В другие времена они бы с Прошкой и зиму пережили. Но с ребятней зимой… хоть загодя копай им всем могилы. Готовя дичину на дыму, Скалка старалась не думать, как они выживут без добытчика. Лес полон ягод и грибов, птичьих гнезд, птенцов – и малым ребятишкам пропитание добыть под силу. - Ты будь поосторожней, - наставляла она внука. – Если пропадешь, мы сгинем все. Как только что-нибудь найдешь для переезда, немедля возвращайся. Прошка расплылся в довольной улыбке, ставя к стене выбранное в поход оружие – копье, короткий меч, лук, стрелы…. - Если повезет, быстро вернусь. - Да храни тебя Перун. – Она смотрела на него невидящим взглядом, в котором угнездились горечь и боль. – Я верю, ты найдешь нам место для жилья, где мы не будем знать ни холода, ни голода. Нам будет, что одеть, и каждый день мы будем есть копченых глухарей… Она не договорила. Одно из строжайших правил, установленных ею при кормлении бездомных ребятишек гласило: никто и никогда не должен вспоминать о том, что он ел, не будучи сиротой, или что хочет съесть сейчас, будь у него возможность – что дают, тому и радуйся! Прошка нацеплял на себя оружие, взял котомку с глухарем, поклонился бабке поясно и тихо вышел, не скрипнув ветхой дверью. А Скалка все еще стояла в прежней позе, хмуро глядя в пространство. Ушел добытчик! Теперь важно добывать достаточно пищи в лесу, чтобы не умереть с голоду. И еще – собрать всех самых маленьких карапузов в тесную землянку: ей будет веселей, им крыша над головой на случай дождя. Прошка о целях своего похода рассказал бабке не всю правду. Для начала он решил подняться вверх по реке – до селения черноногих. Что он там собирается делать, будет видно по обстоятельствам. Может, кого из угнанных освободит, может, месть какую сотворит. Очень хочется Прошке сжечь деревню черноногих. Во-первых, отомстить, а во-вторых, пока заново отстроятся, не до набегов будет. Толкая лодку шестом против течения, он нянчил в голове одну и ту же мысль – ни одно подлое деяние на свете не должно остаться безнаказанным. Он уже ясно представлял себе, как полыхают избы, как мечутся люди и скотина. Как отблески пожара отражаются в воде, а он направляет лодку вниз по течению туда, где есть теплое надежное пристанище, есть тихая гавань. Но где? Сможет ли он туда добраться? |
Внезапно мысль о пристанище стала важнее мыслей мести. Если он его найдет, то все ребятишки будут спасены. А ведь его могут поймать или убить в момент поджога. Стоит ли рисковать? Наверное, преступников за их проступки должны карать боги, а не люди.
На третью ночь пути (днями прятался в прибрежных камышах) Прошка достиг селения черноногих, так и не решив, будет он мстить грабителям-соседям или нет. Укрылся с лодкой в камышах и стал наблюдать. Днем в деревню возвратился небольшой отряд – должно быть, из неудачного набега. Грабителей изрядно отмутузили – кто остался без руки, кто без глаза, кто-то хромал, кто-то опирался на костыли… и никакой добычи. А многие даже не вернулись – в деревне поднялся вой и плач….. В трех днях пути от деревни черноногих вверх по течению реки стоит город Тверь. В тот день звон колокола громко разносился по всему городу. Звонкий, но в то же время тревожный – извещал людей: что-то случилось спозаранок. Едва проснувшийся, зевая, матерясь вполголоса, подтягивался народ на торговую площадь, где стояла колокольня, бухавшая набат. Взорам предстала картина, которая выветрила остатки сна. Посреди площади, рядом с воеводой Никитой Переславом, стоял чужестранец. Был он невысокого роста, облачен в диковинную одежду – халат и балахоны, смуглый, как арап. Возрасту около сорока лет, на лице аккуратно подстриженная седая борода. Но выглядел он так, как будто побывал на том свете и чудом вернулся обратно. Седые волосы от крови слиплись. Половина лица затекла и почернела, по-видимому, от удара палицей – один глаз вытек. Одежда изодрана в лохмотья и покрыта репейником и грязью. Но, не смотря на свой потрепанный вид, чужестранец выглядел очень спокойным – сложив руки на груди и откинув голову назад, рассматривал прибывающих на площадь людей. Никита Переслав, смачно прочистив горло, стал говорить так громко, что его голос уверенно разнесся по всей торговой площади. - Утро доброго всем вам, жители нашего славного города. Собрал я вас в такую рань, чтобы поведать о несчастье, которое приключилось с нашим гостем из земель далеких купцом Синбадом. Вы знаете, что два дня назад, Синбад распродав товары, отправился вниз по реке в свои края. Но вчера утром его ладья попала в засаду – на нее напали какие-то разбойники, обряженные в диких зверей… - Так это же черноногие, - зашумели в толпе. – Это они, разбойники, так рядятся. - Всех людей Синбада перебили, лодью сожгли, - не обращая внимания на ропот, звучно продолжал старшина, - он сам еле в живых остался. И теперь у него есть к вам предложение, люди добрые, послушайте его и дайте свой ответ. Тогда Синбад выступил вперед и начал речь. Говорил он очень тихо, поэтому на площади воцарилась полная тишина. - Вчера дикие разбойники убили четверых слуг Синбада, но у Синбада в Бухаре еще двадцать слуг. Вчера сожгли лодью Синбада, но у Синбада в Бухаре еще две ладьи. Вчера разбойники захватили дочь Синбада - красавицу Жасмин, а у Синбада только одна дочь. Синбад уже отправил в Бухару гонца, и через двадцать дней в Тверь придет новая ладья, полная товаров. А сейчас Синбаду нужны воины, чтобы спасти свою дочь, отбить ее у разбойников. Синбад щедро отблагодарит всех, кто ему поможет. Сказав, чужеземец замолчал, ожидая решения горожан. Зашумела толпа, и понеслись из нее крики. - Да ты с ума сошел, перс лупоглазый! - Да кто с черноногими оборотнями в силах сладить? - Да хрен мы твою лодью когда дождемся – ты сейчас плати, тогда наймемся. |
Переслав поднял над головой кулак правой руки и выкрики понемногу прекратились.
- Ты все сам слышал, купец – Тверь дала тебе ответ. Не сможем мы ничем тебе помочь: нет среди нас желающих. Забудь о своей дочери и отправляйся прочь, пока черноногие сюда не добрались. Синбад недобро оскалился и что-то пробормотал на своем языке. В этот момент из задних рядов толпы к центру площади стал пробираться мужчина. Был он на голову выше всех, а шириной плеч не уступал медведю. Он никого не расталкивал – толпа сама расступалась перед ним, освобождая дорогу. - Лютый идет… Корней Лютый идет… - зашептали в толпе. Мужчина, которого звали Корнеем Лютым, вышел на середину площади и остановился перед Синбадом. - Помнишь меня, перс? - обратился богатырь к купцу. - Видишь, как все обернулось. Не захотел отдать Жасмин мне в жены – нет теперь у меня жены, а у тебя дочери. Мужчины стояли друг перед другом, и невысокому Синбаду приходилось задирать голову, чтобы смотреть Корнею в глаза. - Я мужик не злой, дочку твою обижать не буду. Подумай еще раз над моим словом. Если согласишься, то сейчас же садимся на коней и едем к черноногим выручать Жасмин. Думай перс, никто кроме меня тебе здесь не поможет. Вместо ответа купец протянул руку, и его небольшая смуглая ладошка утонула в огромной, как лопата, ладони Лютого. Час спустя отец Жасмин и кандидат в её мужья покинули Тверь верхами. Они ехали берегом весь день вниз по течению реки. Переночевать остановились в большом красивом, но пустом тереме – куда хозяева-то подевались? И почему поставили здесь его? – ни селения рядом, ни промыслов каких. Просто лес, река и терем пустой, но добро срубленный, богато обставленный внутри – любому князю на зависть. Путники разместились в комнате с камином, над которым скалила желтые клыки кабанья голова. Разожгли огонь и с наслаждением развалились прямо на полу, на мягком ковре. Брошенный терем вызывал тревогу, но все же лучше спать у огня под крышей, чем у костра на голой земле, усыпанной сосновыми шишками. В пути контакт установился. Поужинав, мужчины мило болтали и шутили, радовались нежданному уюту. Они не затрагивали тему похищения Жасмин, возможных ее страданий и унижений, но весело болтали о том, как отколотят черноногих. Синбад с удивлением обнаружил, что Корней Лютый совсем не лютый, а скорей наоборот – веселый, умный, храбрый и сильный человек. Щеки у него разрумянились, взгляд смягчился, глаза блестели. Такой богатырь внушал уверенность. Похоже, думал Синбад, такой зять мне пригодится в торговом деле. И, пожалуй, может стать моим приемником, надежной для Жасмин защитой, когда умру. От таких мыслей он повеселел и уже не смотрел на мир отрешенным взглядом. Решился поговорить с Корнеем о судьбе Жасмин – чем и как он собирается жену кормить? Но Лютый идти в помощники купцу не собирался. Вопрос о том, чем будет питаться его семья, Корнея не тревожил. - Как-нибудь проживем! На как-нибудь свою единственную дочь Синбад не мог обречь. Корней вскоре захрапел, а купцу не спалось. Его уже не радовала мысль стать тестем этого бугая. Его Жасмин такая нежная и милая, образованная и утонченная, попадет в руки этого свинопаса? Да ни за что на свете! Растерянный взгляд его единственного глаза растерянно блуждал по комнате в сполохах огня камина – будто ища ответа на вопрос: что делать? |
Ему вдруг показалось, что черное пятно на побеленной стене сделалось больше и стало похоже на дверь. Дверь отворилась. Из черноты пятна в комнату вошло какое-то жуткое видение. От страха у купца случились спазмы горла. Он силился кричать, но даже дыхание давалась с трудом. Неожиданно он различил у чудища лицо и встретился с его глазами. Ужасное нечто приложило палец к губам – молчи, мол – и, вытащив из-за пояса огромный кривой нож, направилось к спящему Корнею.
В два движения он отсек Лютому голову, прижал ее рукой к боку и направился к своей дыре. Прежде, чем пропасть в стене, он оглянулся и погрозил пальцем купцу. Синбад поднялся, сунул палку в камин. Когда она загорелась, он осветил стену и черное пятно – ничего подозрительного не обнаружил. Потом подошел к Лютому. Богатырь лежал без головы, крови тоже не было. Колдовство! – подумал Синбад, и сердце отважного купца затрепетало от ужаса. Как в тот самый момент, когда его лодья угадила в засаду на реке. Достан, самый ловкий из слуг Синбада, спрыгнул в воду и выбрался на берег. Конец веревки, который ему сбросили с лодьи, он перекинул вокруг ствола дуба, росшего у воды, и махнул остальным, чтобы они шли помочь. На берег выбрались еще двое гребцов, и они втроем, ухватившись за свободный конец веревки, стали подтягивать судно к берегу, используя дерево, как неподвижный блок. Когда лодья носом уткнулась в мель, Достан завязал конец узлом и помахал Синбаду. - Все готово, мой господин. - Сколько времени понадобится, чтобы разобрать эту запруду? Синбад стоял на носу судна, разглядывая препятствие из поваленных деревьев, которое преградило им дорогу. - Я думаю, что…, - Достан не успел договорить. Громадный серый медведь выскочил из кустов и, в два прыжка преодолев расстояние, набросился на Достана. Вслед за медведем из кустов выскочили волки. Спутники Синбада выхватили из ножен кривые сабли и стали от них отбиваться. На крики из палатки на лодье выбежала испуганная Жасмин. В этот самый момент, расправившись с Достаном, медведь набросился на ее отца. Удар могучей медвежьей лапы выбросил купца из ладьи – тело его подхватило течение и затащило под запруду. От страха у девушки подкосились ноги – она упала, потеряв сознание. Жасмин очнулась от нежного прикосновения – открыла глаза и сразу зажмурилась. Лучи солнца, пробивавшиеся в многочисленные щели в крыше, слепили. Дочь Синбада приподнялась на локтях и огляделась. Она лежала на полу в каком-то пыльном закутке. Увидела незнакомую девушку семнадцати лет, с длинной белой косой и ямочками на румяных щечках. Незнакомка расчесывала длинные черные волосы Жасмин костяным гребешком и тихо что-то напевала. - Кто ты? Где я нахожусь? - Жасмин испуганно отняла свои волосы. - Меня Лушкою зовут. Я из деревни Зеленый Холм, - приветливо улыбнулась незнакомка. – Меня набегом захватили и продали в рабыни хозяину этого дома. А как твое имя? И откуда ты сюда попала? По одежде вижу – чужестранка. - Меня Жасмин зовут. Мой отец купец – мы прибыли из Бухары. Мамы я не помню – всегда путешествую с отцом. Мы с товарами плыли по реке из города в город. А в последнем остатки распродали и повернули назад. Наткнулись на завал. К берегу пристали, тут на нас напали звери лесные. - Это черноногие. Нет кровожаднее разбойников вверх и вниз по реке. Они грабят и сжигают деревни. Мужчин убивают, а женщин забирают в плен и делают своими рабынями. - Нет-нет, на нас напали дикие звери, я видела медведя, волков и кажется, рысь… |
- Все правильно, это здешняя ватага. Нечистая сила. Их еще оборотнями называют, потому что они умеют перекидываться в различных зверей. Я не хотела тебя пугать… Я здесь уже второй месяц – немного разобралась в их отношениях. Простых черноногих я знаю давно – мы соседи с ними по лесным угодьям. Жили в дружбе раньше, многие были в родстве. Потом появился колдун Кочубей. Его еще называют Гора Сала, потому что он огромный, толстый, жирный – еле передвигается из-за своего громадного брюха. Но он умеет перекидываться в медведя, и тогда с ним сладу нет. Остальные из его банды тоже могут превращаться – кто в волка, кто в рысь, а кто в лису. Откуда появились, я не знаю. Но только они не захотели жить как все – собирать мед в лесу, бить зверя, ловить рыбу. Они стали грабить, убивать и угонять в полон сначала тех, кто плавал по реке, а потом и соседей. Остальные, глядя на них, тоже в разбойники пошли. Только у этих без колдовства плохо получается. Когда на наше село напали, многих наши мужики в битве посекли – черноногие победу числом взяли. А вчера посмеялась я, когда они из очередного набега возвращались – где-то кто-то им так надавал, что они едва ноги унесли. Меня за это наказали. В чулан заперли, где ты уже который день без памяти лежишь. Колдун сказал, если не приведу тебя в чувство, меня свиньям скормит. А ты очнулась. Молодец!
В этот момент дверь в чулан отворилась, и вошел мужчина. Был он невысокого роста, все его жилистое, мускулистое тело было покрыто многочисленными шрамами. Увидев сидящую на полу Жасмин, вошедший улыбнулся. - Ну, наконец-то ты очнулась, чужеземка! Это хорошо. Кочубей будет доволен, и, может быть, уже сегодня ты станешь его женой. И тебя, дура, простят, - бросил он на Лушку сердитый взгляд. – Я тебе еды принес. После этих слов, мужчина поставил на пол кувшин молока и положил рядом краюху хлеба. - А для тебя, красавица заморская, принесу чего-нибудь вкусней, - сказал он, слегка склонив голову перед Жасмин, и вышел, заперев дверь чулана на вертушку. Двигался он мягко и бесшумно, и в его движениях была какая то кошачья грация. - Это Тимур, - сказала Лушка. – Правая рука колдуна. Он умеет перекидываться в рысь и единственный из его банды, кто неплохо относится к полонянам. - А почему он сказал, что я стану женой Кочубея? - Ой, боюсь, не повезло тебе, подруга. Похоже, Гора Сала положил на тебя глаз и хочет сделать своей новой женой. А мужик он очень плохой – жестокий и грубый. Вместе со мной из нашей деревни захватили мою подругу Просю. Она была очень красивая – Кочубей захотел взять ее в жены. А когда она отказалась, колдун рассвирепел, перекинулся в медведя, разорвал ее на куски и съел…. За стеной послышался топот копыт. Лукерья припала к щели между досками. Жасмин сделала то же самое. По улице верхом на лошадях ехал отряд воинов. Впереди на огромном верблюде восседал невероятно толстый человек – лошадь, пожалуй, такого и не выдержит. Живот его свисал на бедра до колен и закрывал один горб животного. За верблюдом на веревке плелся мальчик – избитый весь и едва переставляющий ноги. - Я его знаю, - зашептала Лукерья, указывая на пленника. - Это Прошка, внук старой Скалки из нашей деревни. А на верблюде наш хозяин. Всадники проехали дальше. Кочубей остановил верблюда возле своего дома. Подскочивший Тимур заставил животное опуститься на колени – помог хозяину сойти на землю. - С возвращением! - Баньку затопи. - В баньке вам сегодня спину потрет восточная красавица – она очнулась. - Благая весть! - А это кто? - спросил Тимур, указывав на Прошку. – Где взяли? - Рыболовы на реке поймали, - ответил Кочубей. – У ворот по цене рыбы продавали – я купил. Расспроси – откуда взялся? Узнай – может, в чем снороват: на цепь посади да инструмент в руки дай. А ни на что не годен, так свиньям и скорми. По цене рыбы – это корм. |
Кочубей сел в тень дома, привалился спиной к чулану, в котором заперли девиц.
- Упрел я, кваску принеся. Отдышусь, потом до дома доберусь. Угостив хозяина квасом, Тимур взялся за Прошку. - Откуда, взялся? - Наше селение называлось Зеленый Холм, - с трудом шевеля разбитыми губами, сказал юный тверич. - А, это та деревня, которую недотепы сожгли дотла, потеряв два десятка человек? – Тимур оглянулся на колдуна, озорно сверкнув глазами. Кочубей, прихлебывая квас, кивнул головой – мол, продолжай. - Зачем сюда приперся? Скучно одному? - Мамку ищу, - Прошка соврал. – Ваши угнали. - Выкупать, что ли приехал? – усмехнулся Тимур. – Чего же тогда прятался? - Боязно стало. - Ну, вот и попал в свинячий корм! А не прятался бы, пришел как честный человек, сказал: «Дядюшка Кочубей, забери мою мамку у лихих людей – я тебе за нее туесок жемчуга принес». Глядишь, и поладили бы. Есть, чем платить? Прошка отрицательно покачал головой. - В каком ремесле снороват? - Охотник я и рыбак. - Ну, понятно. Только кто ж тебя в лес одного отпустит? – убежишь, знамо дело. - У меня в лодке снасти, оружие есть – нельзя ли откупиться ими на волю, если хозяин ваш такой добрый человек? - Ты хотел сказать, было – лодка твоя и все, что в ней есть, вместе с тобой теперь добыча рыбаков, которые тебя словили. А не прятайся катом в камышах – приехал, заходи в ворота, говори с хозяином, не отводя глаза. Так говорят правила славянского гостеприимства! Это вы славяне?! – в душе возмутился Прошка, но промолчал. Кочубей, махнув рукой – свиньям в корм, пыхтя и попердывая, утащился в дом. Остатки кваса из кувшина Тимур предложил Прошке. Тот плечами пожал – мол, как это сделать со связанными руками? Слуга медведя-оборотня напоил его из своих рук. - Вот вы глупый народ, тверичи. Вам же сказали – платите дань, и никто не тронет. Более того, мы бы сами вас защищали от чужих посягательств. А теперь что? Мамку твою в полон угнали, батьку убили, избу сожгли… так? Прошка молчал, набираясь сил. - Не стало деревни – изб красивых в тени садов. Вы этого хотели, когда дань пожалели? Испытывая злость и одновременно чувство ужасной беспомощности из-за связанных рук, пленник спросил: - Вас так много развелось – на всех дани не хватит…. - Платить надо только Кочубею. А кто другой сунется, скажите – мы, мол, платим колдуну – вас и не тронут. - Думаешь, они спрашивали, когда набросились на нас? - Если бы вы заранее, как было велено, сюда дань доставили, Кочубей бы всем сказал – Зеленый Холм под моей защитой. Тогда вряд ли кто рискнул на вас напасть. - Почему бы вам, как всем остальным людям, пропитание себе трудом не добывать? - А потому, парень, что каждому свое – ты рыбак и охотник, тебе в лесу и на реке промышлять, я воин-разведчик, умеющий перекидываться в рысь – мне войною пищу добывать. - Врете вы все, черноногие. Работать совсем разучились – вот и грабите, и воруете. Но и на таких как вы найдется когда-нибудь управа. Вчера откуда черноногие вернулись? – все истрепанные да побитые. Видать изрядно нарвались – не все коту масло тырить. |
Тимур сверкнул на пленника недобрым взглядом.
- Черноногие да не наши – мы, оборотни, их недотепами зовем. Значит так, можно, конечно, мамку твою поискать, выкупить да наказать – из леса если не вернешься ты с добычей, секир башка ей тут же сразу. Но больно ты гадкий на слова, и хочу я тебя жизни лишить. Скажу хозяину, что убог был и нам без пользы. Свиньям скормлю. Чувствуешь участь свою? Перед смертью что-нибудь хочешь сказать, говорун тверской? Прошка облизал разбитые губы. - Ну, раз уж такая судьба…. Скажи мне правду перед смертью – ты действительно оборотень? - Да чтоб тебя дожжем намочило! – в сердцах сплюнул Тимур – Смотри! Он разбежался, подпрыгнул, кувыркнулся – и только задрались ноги выше головы, превратился в крупную рысь, на четыре ноги мягко опустившуюся на земле. Следующим прыжком животное сбило Прошку с ног. Рыкнуло в самое лицо, а потом шершавым языком облизала кровь со щек и лба. Новый прыжок и кувырок – предстал Тимур взъерошенный, но собой довольный. - Видел? Ну, все, пойдем кормить свиней. - Постой! Ты таким родился? - Ага, а как же! Нет, есть у нашего племени тайна секретная – Заветный Терем у реки в лесу. Там, чего не пожелаешь пусть даже в мыслях, все исполнится. Я хотел тигром стать – мне рассказывали, огромный полосатый зверь в южных лесах живет. Он всех на свете сильней. Только представить себе не смог и объяснить, как он выглядит – вот и получился пятнистой кошкой. Но теперь у нас персиянка ожила. Сейчас тебя в свинарник отведу и заставлю ее рассказать о тигре. Если смогу представить, как он выглядит, тогда берегись медведь и волки – я буду царем зверей и вожаком у черноногих. - Как же эта тайна вам досталась? Неожиданно лицо Тимура помрачнело. - Дед мой однажды ночевал в том Заветном Тереме, и явилось ему нечто, и подумал он о чем-то – все сбылось. Ах, если бы не разболтал старик! Болтливость у вас в природе – подумал Прошка. - Как же этот Терем найти? - Ты о чем сейчас? – тебя же свиньи заждались…. Трагической ночевкой в пустом тереме Корнею Лютому приснился жуткий сон. Будто вернулся он с побоища кровопролитного после очередной победы над супостатами. Привязал коня, вошел в свой дом, где с радостью и нетерпением ждала его красавица жена. Жасмин, его не видя, хлопотала возле печки, склонившись над котлом. Подкравшись тихо – не скрипнула и половица – богатырь со смехом подхватил любимую на руки. - День добрый, милая моя! И тут уже уронил. - Поаккуратней можно? - с пола поднялась старая сгорбленная старушка. На длинном синем, как баклажан, носу, у незнакомой бабки торчала огромная волосатая бородавка. И вообще она была грязна, отвратна, с дурным запахом гнилозубого рта. - Ты кто такая?! А где моя жена Жасмин? – попятился удивленный Корней. - Я за нее, - сказала бабка, и сама же захихикала своей шутке. После, как ни в чем не бывало, вернулась к вареву. - Значит, слушай сюда, добрый молодец, - прошамкала ужасная старуха, не переставая добавлять в котелок какие-то травы, жучков и корешков; а потом высморкалась в собственную похлебку. - Зовут меня Яга Кузьминична, а в народе кличут – бабушка Яга. Я приворотом промышляю, зелья разные варю. К тебе, милок, будет у меня особой важности задание. Странная бабка почесала бородавку, откашлялась и смачно сплюнула в котелок. |
- Есть среди черноногих иродов один жирдяй по имени Кочубей – они почитают его за колдуна. Так вот эта Гора Сала своровал у меня ценную вещь, очень для меня важную. Мне надо, чтобы ты ее вернул.
- А что за вещь такая и для чего она тебе, Яга Кузьминична? - Вещь эта – золотая диадема с рубином. А для чего нужна – не твоего ума дела. - А мне какая выгода твою пропажу возвращать? – Корней, в себя уже пришедший от нежданной встречи, с насмешкой посмотрел на бабку. - Ты подойди поближе и загляни в котел. В котле увидел богатырь себя без головы – вон плечи, руки, грудь. И чем же видит он? Коль головы нет на плечах, стало быть – глаз нет. Колдовство сплошное! - Морочишь, ведьма старая?! Замахнуться уж хотел, да обезручил вдруг. И ноги будто к полу приросли. Ни дать, ни взять, стоит статуя у огня – одни только глаза сверкают, которых тоже нет. Между тем, Яга Кузьминична прошаркала, качая головой, к посудному шкафу на стене и открыла дверцу. Там на подносе лежала голова русского богатыря Корнея Лютого. От увиденного у Корнея глаза на лоб хотели вылезть – но нечему и не на что. - Твоя головушка бедовая, покуда у меня в залоге полежит, - ведьма довольная щелкнула голову Корнея по носу и закрыла дверцу, - Как диадему принесешь, так и верну тебе башку на плечи. - А как же я без головы пойду? – спросило тело безголовое. - Я что-нибудь придумаю, - хитро прищурилась бабка и захихикала – Ведро дырявое на плечи вместо головы пойдет? Все потемнело вдруг, Корнея понесло куда-то вверх, потом бросило вниз, покрутило, шмякнуло о пол – наконец, проснулся он в той же комнате, в которой уснул. В углу Синбад, сжавшись в комок, раскачивался и что-то напевно бормотал на басурманском языке – похоже, молился. - Ну и жуткий же сон приснился мне, - сказал Корней, потянулся и встал на ноги. Синбад посмотрел в его сторону и забился в истерике, стукаясь головой то об пол, то о стену. - Ты, уважаемый, с ума сошел? – спросил Корней, но заподозрил неладное с собой. Он к зеркалу, что на стене висело, подошел, взглянул на отражение свое и выдал такую матерную тираду, таким громовым богатырским голосом, что еле живой от страха Синбад потерял сознание. Из зеркала на Лютого пялилась нахальная кабанья голова… На баньку к колдуну пришел сам деревенский старшина – давно подбирался к Кочубею познать его колдовские секреты. Как умудряется он сам, его ватага перекидываться в хищных зверей? Почему им всегда везет в набегах? За тайны эти сельский старшина готов был частью власти своей поделиться с колдуном. Кочубей нахмурился, но гостя приветил. Тимуру только шепнул: - Ты персиянку в баню не води, а лучше бражки жбана два нам притащи. И так они упились и упарились, что Кочубей едва очнулся утром ото сна. Долго стонал, слуг звал, но никто не явился на его зов. Кряхтя и попердывая, он слез с кровати и поплелся по избе, в надежде найти хоть что-нибудь для утоления жажды. Выбрел на крыльцо и зажмурился от ярких лучей солнца - Тимур – ноги оторву! – куда же ты запропастился? Лушка, где ты? Эй, кто-нибудь! принесите мне воды! - рявкнул колдун так, что его громадный живот заколыхался и чуть не опрокинул самого с крыльца. Еле-еле до сознания дошло – что–то произошло в деревне. Между домов туда-сюда бегали черноногие, перекрикиваясь на бегу. - Эй, что случилось? – рявкнул колдун с крыльца. - Измена, благодетель наш, измена! – закричали с улицы. Увидев оборотня из своей банды, Кочубей вскричал: |
- Батыр, пойди сюда. Расскажи мне, что произошло.
Печенег вошел во двор, поднялся на крыльцо. - Угнали лодку с привязи. Стражника на причале почикали ножами. Пропал Тимур и персиянка-пленница. Народ по закоулкам ищет – может, их тоже чик-чирик и где-то бросили…. - Да кто же мог? – взревел колдун - Не знаю, Кочубей. - Я знаю, - сказал Прошка, привязанный к двери свинарника. Кочубей отыскал его, глазами шаря по двору: - Говори, собака шелудивая! Ты что-то видел? Кто на нас напал? - Я видел, как Тимур с двумя девчонками ночью крался по двору. Должно быть, они угнали лодку. Я так думаю. - Ты видел или думаешь? - Как крались, видел, а что лодку угнали – думаю. - Но это же глупо, - сказал Батыр, обращаясь к колдуну. – Зачем Тимуру девок воровать, стража убивать, лодку угонять? - Вовсе и не глупо, - сказал Прошка. – Тимур хочет тигром стать. Персиянка знает, что это такое. Лушка с ней в компании. - А тебя почему с собой не взяли, рыбак с Зеленого Холма? - Хотели. Но я не могу идти – нога к ночи вон как распухла. - И тебя, все видевшего, оставили в живых? Не похоже на Тимура. - Хотел он меня к свиньям запихнуть – девчонки не позволили. Он меня к дверце этой привязал, рот веревкой замотал – только я ее за ночь перегрыз. И путы бы погрыз, но убежать-то не смогу – нога распухла, ступить нельзя. - Что с ним делать? – спросил Батыр. – Пихнуть к свиньям? Гора Сала уже сидел на крыльце, опустив брюхо к самым ступням – раздраженно проворчал: - Вас бы всех к свиньям побросать – не знаю, кому верить. - Прости, Кочубей! Тимура словим, на куски порвем – докажем тебе свою верность. - Голова трещит, а надо собираться, - сказал колдун. – В Заветный Терем пошел Тимур – там его будем ловить. - Иду ватагу собирать. На чем пойдем – на лодках или конными? - Я думаю, Заветный Терем надо спалить, - сам себе сказал колдун. – Чтоб не повадно было слугам прыгать выше командира. - Заветный Терем спалить? – вытянул шею Батыр. – Как же мы мальчишек наших будем делать оборотнями? - Тимур ко мне мальчишкою пришел, а теперь вот в тигра хочет перекинуться. - Не волнуйтесь, атаман, они не далеко ушли – мы их к вечеру догоним. Я так понимаю: если ватажник против друзей пошел, смерть за ним по пятам спешит. Не правда ли? – с этими словами Батыр отбыл собирать ватагу оборотней. - Дяденька, - негромко сказал Прошка, - возьмите меня в оборотни: я вам пригожусь. - У меня и без убогих дерьма полно, - решительно заявил колдун, - не говоря уже о предателях. - Если вы действительно колдун, вам мою ногу вылечить раз плюнуть. Эти слова юноши заставили Кочубея задуматься. - От тебя проку, что в кормушке у свиней, что в слугах – никакого, - сказал, немного погодя. - Ну, как же! Я бы вам сейчас верблюда оседлал – Тимура же нет. - На лодках мы пойдем. - Лучше меня по всему течению реки никто грести не умеет. - Хвастун ты. |
- Просто жить охота.
- А вот это верно! – с жаром вскричал колдун. – Каждой твари жизни хочется. Я когда кого-нибудь кончаю, сильно возбуждаюсь. Вот сейчас тебя прирежу и пойду собираться. Где эти чертовы слуги? Я с вас шкуру спущу! Эй, вы где? Колдун с трудом поднялся на свои столбоподобные ноги. Качнулся раз-другой, сделал шаг, второй…. И в крупную развалку двинулся на Прошку. - Сейчас я тебе оторву башку. Паренек от страха закрыл глаза. Но колдун подошел, одним движением порвал на нем веревки и шлепнул по плечу. - Пойди в избу, нацеди кваску. О чудо! Прошка пошел – опухшая и посиневшая нога ничуточки при ходьбе не болела. Эх, ночью бы вот так! Но, видимо, судьба Прошки – колдуну служить. 2 Так как же Прошка попал в лапы к черноногим? От мысли поджечь деревню вороватых соседей он отказался, но решил угнать или повредить их лодки, привязанные к столбам мостика на берегу. Он не заметил в деревне односельчан, угнанных в рабство – наверное, их всех убили или продали работорговцам. Если бы только он мог стереть с лица земли этих убийц! Наступит время, и он вернется сюда и спляшет танец священной мести на пепелище деревни. А сегодня я угоню у них лодки! – ухмыльнулся Прошка своим замыслам, хлопнув себя по колену. Создав в голове образ черноногих убийц, он подумал – ночью я скажу вам пару ласковых. Дождавшись темноты, мальчик вывел лодку из камышей, осторожно толкаясь от дна шестом. Пересек реку ниже деревни по течению, а потом вдоль берега, никем незамеченный, снова поднялся к причалу. Уткнув свою лодку в прибрежную отмель, берегом подошел к привязи крайней плоскодонки черноногих грабителей. Перерезав веревку, толкнул лодку от берега. Течение ее подхватило, потащило, а потом она остановилась – что-то ее тормозило. То же стало со второй и третьей. Четвертая уткнулась в них. Надо было разбирать завал – иначе лодки не угнать. Прошка вернулся в свою плоскодонку – упираясь шестом, подплыл к затору. Перелез в крайнюю лодку и стал шарить по бортам – что же ее держит? Это был перемет, зацепившийся видимо крючками за дно – что там? камень? коряга? Прошка стал подтягивать его, и это была ошибка. Крупная рыба была на крючке. Он хотел выпустить ее, но не успел – она вдруг вырвалась у него из рук, хлестнула хвостом по его лицу и упала в воду с громким плеском. Еще с большим шумом Прошка перелетел через другой борт. Но не это было самое страшное. Бултыхаясь в воде, он почувствовал острую боль сначала в одной руке и сразу же во второй – он сам попался на крючки переметов. Должно быть, они стояли на каждой из лодок, да и не по одному – пытаясь вырваться, Прошка барахтался в воде, насаживая на крючки ноги и тело. Обиде, боли и отчаянию не хватало места в его душе. Надо же так попасться! Он считал себя опытным рыбаком, а оказался глупым подростком, готовым расплакаться от злости и боли. Он не знал, как выпутаться из передряги. А ведь мог в нее и не попасть, если бы заранее подумал, зачем черноногие приходили к лодкам? Они проверяли переметы. Вот теперь погибал! Оставалось только ждать утра, держась за борт лодки, терпя боль и холод воды. А утром придут черноногие и отрубят ему голову. Таков результат всего путешествия. Зимой погибнут от голода старая Скалка и беспризорные сироты. И все это из-за чудовищной непростительной глупости – отомстить захотел! Ни на что негодный сопляк и дурень! Пригодность его определи два черноногих мужика, явившиеся чуть свет проверять переметы. Прошку они достали из воды чуть живого. Для начала связали его на берегу, а потом возвращали отчаленные лодки к берегу и между делом пленника били. Вскоре лицо его и тело покрылось синяками и ссадинами – из носа и разбитых губ текла кровь, ноги распухли. Потом они стали думать, что с ним делать. Решили продать или поменять на что-нибудь. Поспорили – кому предложить? Наконец, решили пойти к дальним воротам, через которые сейчас погонят скот из деревни на выгон. Там всегда полно народу об эту пору – кому-нибудь да сбагрят попавшегося в перемет воришку. |
Часовой пояс GMT +3, время: 23:00. |
Powered by vBulletin® Version 3.7.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot