Я шла и шла. Как будто путь знаком –
И всё-таки совсем неузнаваем.
Кем я была? Оторванным листком?
А, может, заблудившимся трамваем?
Холодный ветер, словно одурев,
Хлестал и выл, навязчив и несносен.
Я заблудилась между трех дерев,
Меж трех знакомых от рожденья сосен.
И всё кружилась и кружилась мысль,
И не было ни воли, ни покоя.
И вдруг я услыхала: оглянись…
Да оглянись, ну что ж это такое?
Какой-то властный, очень тихий звук
Прорвал волну мучительного гула
Так внятно, так отчетливо… И вдруг,
И вдруг я в самом деле оглянулась.
И увидала дерево. Ну да, –
Передо мною дерево темнело.
С намокших веток капала вода,
И был весь мир непостижимо целым.
Сплетенных сучьев тонкие кресты
И этих веток никнущие плети…
О, Господи, да неужели Ты?!
Как это вдруг Ты сердцу стал заметен?
Всего один нечаянный наклон,
И всё, и – в небо линия прямая…
С тех пор я вечно говорю: вот Он,
А на меня глядят не понимая.
* * *
Такая вечная любовь,
Такая ласковая зелень…
И шишки, жаркие, как кровь,
На этой темной-темной ели.
И не прошло нисколько лет, –
Всё тот же май мне небом послан,
Всё тот же вдумчивый ответ
На детские мои вопросы.
И всё-таки мой дух подрос,
Как эта ель, – он стал повыше –
Когда-то был сплошной вопрос,
А нынче я ответы слышу
На всю мою тоску и дрожь,
На волны жалости горячей…
Мир этот ангельски хорош!
Но, Боже мой, как ангел плачет!..
Крыло прозрачное склоняя,
Как плачет он над вишней белой!
И за тебя, и за меня…
А что еще он может сделать?
Не зазывать же в мир иной,
Когда мы так нужны на этом…
Но раз он плачет здесь со мной, –
С ним вместе заливаюсь светом…
* * *
О чем задумается Бах?
Куда заглянет вдруг,
Когда сдувает с клавиш прах
Заговоривший дух?
О чем задумалась сосна
В тот предвечерний час,
Когда она совсем одна
И ствол уже погас?
О том, что истина проста,
Как ангельские сны,
И можно приоткрыть врата
Последней глубины.
И это можно сделать вдруг, –
Покончить счет с судьбой:
Отринуть прах, оставить дух
Наедине с собой…
* * *
Мгла опускается на плечи
И оседает, словно дым,
И мягко отбирает вечер
Всё то, что я звала моим.
Какой-то дрозд, а может, Сирин
Поет, и слышно в тишине,
Что ничего в огромном мире
Принадлежать не может мне.
Ну что ж, не может и не надо,
Ну что ж, не может и не жаль…
И вся вечерняя прохлада
Остудит древнюю печаль.
И утомленная погоней
Мысль мягко замедляет шаг.
И разжимаются ладони,
И возвышается душа.
* * *
О, Господи, так где же я?
Ведь здесь граница бытия.
Она прочерчена была
Сквозь небо линией ствола,
И сердце охватила дрожь:
Еще мгновенье – перейдешь
За грань, и вдруг передо мной,
Мерцая, встанет мир иной,
Вот тот, откуда к нам сюда
Втекает, как в кувшин вода,
Жизнь! Жизнь – по капле, по глотку –
В ответ на смертную тоску.
И больше нечего беречь, –
Здесь не нужна людская речь,
Здесь делать нечего уму,
Здесь наши знанья ни к чему,
Здесь больше нету естества.
Жива я или не жива
Вот здесь, где водопадом в слух
Врывается бессмертный дух?..
* * *
Сосна есть дерево. Но то, что в ней
Р а с т е т, есть Бог.
И море – это море, но то, что расправляет душу – Бог.
И то, что любит там, внутри меня,
Есть Бог, хоть я всего лишь я.
Не спрашивайте, есть ли в мире Бог.
Не надо праздных суетных вопросов.
Спросите только: а жива ль сосна?
Не обмелело море?
А душа? Не обмелела? Не иссякла?
Полна до края, до самих небес
И даже захлебнулась небесами?
Тогда она наткнется на ответ,
Так, как волна на камни побережья,
И всюду будет
Сплошной ответ –
Ни одного вопроса.
* * *
Неведомый… Он в темноте
Приходит. Шелестит крылами.
И еле вздрагивает пламя,
И капля в ветках на листе
Чуть вспыхивает. И опять
Уже на новом месте следом
За первой… Тот, кто нам неведом,
В ночи приходит, словно тать,
Когда не ждем. От всех сокрытый,
Он там, куда не смотрим мы.
И, как из пены Афродита,
Родится из слоистой тьмы.
* * *
О, ветер, ветер! Что такое
Июльский ветер? Дрогнул вяз,
Ель всколыхнулась. Нет застоя,
И быть не может. Кто-то нас
Как бы касается перстами,
И мы в своей земной судьбе
Не брошены. Нет, мы не сами,
Совсем не сами по себе…
Мы – чьи-то. Кто-то нас, как струны,
Натягивает. Тронул… дунул
Чуть слышно, и – Тебе всю жизнь
Отдам, лишь раз еще коснись!
Что это? Горе или радость?
Что было и что будет впредь?
Не знаю. Да и знать не надо.
Мне надо только замереть