[santehlit]

Оправившись от испуга, Гния начала думать – что могут её десяток стрел против сотни собак? Если псы решатся на осаду, ей зубов их не миновать, а пока остаётся ждать. Хватит ли у неё сил?
Не хватило терпения у вожака стаи. Когда собаки отхлынули от дерева – иные легли, иные разбрелись по окрестности – он разбежался и прыгнул, зацепился зубами за нижнюю ветку и отчаянно сучил лапами, пытаясь на неё вскарабкаться. Гния быстро спустилась и ударила его в череп ножом. Вожак упал, и голодная стая вмиг разорвала его на куски. Потом опять наступило затишье.
Гния удобнее устроилась на ветвях, готовясь к длительной осаде. Шорох над головой и осыпавшаяся на лицо труха, заставили охотницу вздрогнуть, а после взгляда наверх и помертветь от ужаса – огромный питон притаился на дереве. Ей ещё не приходилось видеть подобного чудовища. Змея начала движение вниз – её длинное тело, обвившее дерево заскользило меж ветвей. Страшная плоская голова величиной с голову самой Гнии то поднималась, то опускалась к стволу, и ещё мельтешил раздвоенный язык. Змея шипела, приближаясь - охотнице хорошо были видны неподвижные глаза питона.
Внизу собаки, сверху змея – выхода не было. Но Гния была, Гния жила и хотела жить – для этого надо было бороться. Опрокинувшись спиной на толстую ветвь, обхватив ногами ствол, охотница натянула лук и спустила тетиву. Стрела вошла в открытую пасть и застряла – её наконечник вырвался из туловища за головой. Змея замотала ей, силясь проглотить или выплюнуть большую занозу. Длинное тело её напряглось, сжимая ствол – затрещали ветки. Но через минуту всё было кончено – змея затихла, хватка ослабла, голова безжизненно повисла.
Гния продолжала лежать, не отводя глаз от питона - струйка крови бежала ей прямо в рот.
- Есть, - прошептали пересохшие губы. – Есть еда….
Вдоль реки по берегу тянулась опушка. Харка и лесной великан, которого он назвал Айхан, в честь последнего Хранителя, пересекли её и подошли к воде. Тот, Которого Боятся Все, начал пить, а Харка окунулся и позвал:
- За мной! Плыть, надо плыть. Поплыли к тому берегу.
И показал рукой.
На том берегу группа мамонтов медленно спустилась к водопою. Набирая хоботом воду, они направляли струю в рот. Потом обливали разгорячённые солнцем бока и громко трубили от удовольствия.
Айхан замер на берегу в полусогнутом состоянии, его желтые глаза настороженно следили за купающимися животными. И вдруг, он выпрямился, выпятил грудь, застучал по ней кулаками и издал громоподобный вопль. Мамонтов словно ветром сдуло – выскочив из воды, они с быстротой, которую от них трудно было ожидать, ринулись прочь. Великан ещё один крик послал им вслед.
- Плыть, надо плыть, - звал его Харка.
Но примат, напугавший мамонтов, в воду не шёл – грустно качал головой и тяжело вздыхал. Морщины на его низком лбу сходились и расходились.
Но что это? Глухой яростный рёв и треск ломающихся деревьев даже Айхана заставил вздрогнуть. Огромная туша носорога, ломая и топча всё, что попадалось на дороге, вырвалась из леса.
- Айхан, в воду! Скорее в воду! – закричал Харка, которому давно было известно слепое бешенство носорога.
Но великан лишь пригнулся к земле, готовя тело своё к прыжку. Его глаза внимательно смотрели на приближающегося зверя, а рот оскалился. Страшный рог, приближаясь, целился ему в живот, но промахнулся – Тот, Которого Боятся Все, ловко увернулся. Носорог, вздымая кучу брызг, врезался в воду. Айхан обезьяньим прыжком вскочил на его спину, могучими руками схватился за верхнюю челюсть раскрытого рта и рванул вверх. Носорог ткнулся головой в дно и затих – у него были сломаны шейные позвонки и разорвана пасть.