[santehlit]

А ребята попадали в траву – ночь-то не спали.
Судьбой уготован был и такой инцидент. Втроём асфальтировали тротуар на улице у общежития – работа проще апельсина и скучней таблицы умножения. Ковыряя канаву под бордюр, я пафосно повествовал:
- Только непосвящённый может остаться равнодушным к командам «На флаг смирно! Флаг поднять!». Если корабль стал твоим домом, а экипаж семьёй, то каждое утро к подъёму флага спешишь, как на свидание к любимой. Впрочем, к подруге можно и опоздать, или там, на совещание какое, на собрание, но на подъём флага не опаздывают никогда. Даже гражданские, отслужив во флоте, при этой команде замирают на берегу, вытянувшись в струнку. Флаг и традиции для моряков – это святое.
Парни, работая, внимали без критики. Повариха шла из булочной, и тут на наших глазах ей преградили дорогу трое пидростков призывного возраста.
- Сволочи! – крикнула Нина и огрела кого-то булкой по тыкве.
- Э, птеродактили, в чём дело? - со штыковой лопатой наперевес кинулся к месту конфликта.
- Ты что, приятель, беды желаешь? – бросили стервецы, убегая, и уже в конце квартала, сворачивая за угол, пообещали. – Будет тебе нынче беда!
Драки я не желал, но и их не боялся – пусть бабушку свою пугают, а не моряка в штыковой атаке.
- Что случилось?
- Да цапаться тут одна тварь начала.
- Ну и правильно ты его, - я поднял хлеб.
- А те стоят, - Нина бросила презрительный взгляд за дорогу.
- Не моряки, - резюмировал я.
- Эй, Зиганшин, работать будем? – позвали меня тротуаростроители.
Вечером беда пришла о двенадцати головах. Винокуров покосился на меня (ему уже всё рассказали), сплюнул на пол, но попал на колено, отёр и в окончательно испорченном настроении пошёл на переговоры. Как ему этого не хотелось! Вернулся осипшим – так запугали, что горло село.
- Требуют откупную водкой, магнитофоном или твоей головой, Толян.
- Да больно нужен, - Тадик схватил свой кассетный мафон. – На, отдай.
- Этим их только раззадоришь, - я поднялся. – Схожу, побазарю.
- Толя! – окликнул Нина.
- Всё под контролем.
Больше никто обо мне не всплакнул. Я спустился во двор. Ноги, точно чужие, подламывались и при каждом шаге обо что-нибудь спотыкались. Тихая жалость к самому себе тонко ныла в глубине души. Не было ни мыслей, ни желаний, и даже настроя на драку. Руки, ноги, голова сделались тяжёлыми и почему-то пустыми. Увы, наши дни сочтены не нами. В неясных, но тревожных предчувствиях вышел во двор. Обвёл взглядом тупые хари – молодые, здоровые – которые разом посуровели.
- Здорово, братва! Побазарим?
- Ты что, сучья морда, блатной? Забьём, нахер, до смерти…. – неожиданно сорвался на истошный крик один из пидростков, приплясывая на месте, как боевая лошадь на плацу.
Душа моя с грохотом рухнула в пятки.
- Но не ссученный точно. А в чём суть проблемы?
Другой нахмурился:
- Что лопатой-то размахался?
- Так на троих же. Один на один могу без лопаты.