[Юлия Барко]

Встреча на Кампо ди фьори.

Приехал в город древний я, бродил по улицам его,
Увидел площадь вдруг, покрытую цветами.
Там изваяние стояло, толпою праздной окружено,
Гуляющей перед торговыми рядами.
Монаха облик строгий был незнаком и надписи чужой язык
На пьедестале мне ничего не говорил.
Я отошел и с легкомысленной толпой почти смешался я, как вмиг
Лицо мне ветер опалил, я запах дыма ощутил,
И в душу прямо мне проник пронзительный безмолвный крик:

"Жжёт сильнее всё пламя костра, сердце рвется от муки,
Но не спрятать в ладонях лица - крепко связаны руки.
Пусть железом язык мой пронзён - не скажу вам ни слова-
Задыхаясь в горящем аду я твержу себе снова:
"Ну давай же, огонь, поскорей ты кончай свое дело.
Сколько может еще эту пытку терпеть мое тело!
Ухожу, но я рад, что не предал себя и мне будет награда:
Вспомнят снова и имя и мысли мои - вот где есть мне отрада."

Казалось мне, что рев костра все заглушил, людские лица
Словно погрубели и старинными враз стали их одежды.
Народ смотрел туда, глумясь и радуясь, а я желал дождю пролиться,
Хотя и знал, что не осталось никакой уже надежды.
Проталкиваясь сквозь зевак, хотел поближе подойти и, может, жестом
Дать понять, что он услышан через многие столетья,
Стоит спокойный, как живой стоит над этим самым страшным местом...

Как прежде стало все вокруг, но те слова из огненного лихолетья
Я, потрясенный, часто слышу снова - их не забуду впредь я:
"Жжёт сильнее всё пламя костра, сердце рвется от муки,
Но не спрятать в ладонях лица - крепко связаны руки.
Пусть железом язык мой пронзён - не скажу вам ни слова-
Задыхаясь в горящем аду я твержу себе снова :
"Ну давай же, огонь, поскорей ты кончай свое дело.
Сколько может еще эту пытку терпеть мое тело!
Ухожу, но я рад, что не предал себя и мне будет награда:
Вспомнят снова и имя и мысли мои - вот где есть мне отрада."