[Starik]

- … Ноги наверно отморозил… Нужно развести костер и отогреть... Страшно. Волки совсем рядом… На огонь они не пойдут... Топора нет, дров мне не нарубить… Смогу наломать только лапника, а он горит быстро… Нужно больше наломать лапника и отогреть ступни, иначе не дойти… Размышлял Андрей, с трудом переставляя ноги.
Остановившись возле двух елей, и внимательно наблюдая за волчьей стаей, расположившейся метрах в десяти, с громким треском, наломал веток. Несколько тоненьких веточек, засунул под куртку, под плечо и плотно прижал. С посохом и ножом в руках, стал проминать снег, протаптывая площадку. Волки внимательно следили за непонятным, странным поведением жертвы и не нападали. Вытащив отогретые еловые веточки, подсунул их под лапник. Под веточки – кучкой, пол коробка спичек и поджег. Ветви с шипением и треском разгорелись. Наломав еще ветвей, подбросил в огонь. Усевшись на протоптанной площадке, лицом к волчьей стае, придвинул ноги в ботинках к огню.
Волки испытывали беспокойство, от близкого соседства с огнем, им было не
по себе. Лишь вожак, спокойно улегся мордой на лапы и, не мигая, смотрел на
огонь и на жертву.
- Да… Его пикой не пробить… Но он нападет первым, и если атака будет удачной – нападут остальные. Так рассказывали охотники. Если только ранить – атаку он повторит, за ним и остальные… Его нужно убить. Убить быстро… Он обязательно будет прыгать и раскроет пасть. Нужно в прыжке, воткнуть ему пику в глотку… И ножом в шею… Только быстро… Остальные не нападут, они скорее своего вожака разорвут… Дядя Толя рассказывал, что голодные волки могут своих сородичей пожирать. Почему их всего четыре… Наверно охотники стаю погоняли, а это остатки от нее, один матерый, вожак и три переярка*, молодых… А вдруг не получится убить вожака… Дядя Толя тоже, один раз чуть…
В голове мгновенно вспыхнули воспоминания того случая.
В прошлом году по весне, объявился медведь, шатун. Ходил по буровым, хулиганил, уничтожал припасы, пугал рабочих. Анатолий Михайлович, Сашкин отец, снарядил бригаду промысловиков, для его отстрела. Начались мартовские каникулы, и он взял Саньку и Андрея с собой. Два дня охотники тропили**, пока не наметили место для засады. Подростки, тем временем, топили печи в избушке и в бане, выискивали под снегом кустики брусники, растапливали снег, и заваривали чай. Охотники, днем и ночью, поджидали шатуна. Он появился на тропе, лишь на третий день. Анатолий Михайлович, сидел первым номером, в засидке*** из лапника, за большим валуном, диаметром метра два. Еще двое охотников, сидели так же за валунами, по обе стороны тропинки, сзади, метрах в пяти, от него. В нужный момент, Анатолий Михайлович встал в полный рост, что бы провести прицельный выстрел, но случилась осечка. Перекосило патрон в патроннике пятизарядного карабина. Он не испугался и не растерялся, а просто впал в ступор, не мог ни пошевелиться, ни даже закричать. Медведь пошел на него, поднялся во весь рост, и грозно зарычал. Лишь опыт двух других охотников спас его от неминуемой гибели. Заслышав вместо выстрела характерный щелчок, и рычание зверя, они почти одновременно появились из своих укрытий и разрядили карабины в шатуна. Уже мертвый медведь, падая, когтем, разодрал на Анатолии Михайловиче меховые штаны, нижнее белье, унты, оставив глубокую, рваную рану от бедра, до щиколотки. Охотники снарядили носилки, и принесли его в избушку…
… Запахло горелой кожей. Подошвы лыжных ботинок дымились. К ногам пришло тепло и боль, пульсирующая, нестерпимая боль.
- Это хорошо, что больно. Подумал Андрей, морщась, наблюдая сквозь огонь за волками. Значит, не отморозил…
Подкинул последние ветки в огонь. Волки оставались на месте и нетерпеливо выжидали. Смолянистый замерзший лапник, густо задымил. Сидеть на снегу стало холодно, Андрей устало, опираясь на посох, с трудом поднялся, и шагнул в темноту от костра…
… Оглянулся. Волки не решительно, делая большой круг, огибали костер. Крепко сжимая руками, посох и нож, подросток продолжил путь.
- Нападут… Они, точно нападут… Ружья нет… Санька ушел… Я бы не ушел, не бросил одного…
Тоскливо защемило в груди.
- Почему он ушел… Игорь понятно, но почему Санька… Но ведь я сам их отправил… Они бы замерзли сильнее, чем я… Ерунда, развели бы костер, согрелись, поели, чего ни будь…
В пустом желудке затянуло, заурчало.
- У Саньки ружье. Волки не подошли бы даже. Они оружие за версту чуют.
Вдали редеющего леса, показалась сплошная стена кустарника, из ивняка, по- росли северной березки, вербы. Кустарник, словно граница, отделял лес от редколесья. До поселка оставалось идти, не многим более часа.
Андрей торопился дойти до кустарника и миновать его, будто этот естественный рубеж, станет надежной преградой для волков.
… Оглянулся. Волки стремительно неслись прямо на него, словно почувствовав близость человеческого жилья, решились использовать свой последний шанс. Андрей повернулся к ним лицом, держа на изготовке посох-пику и нож. Сердце мощными толчками, прокачивало по кровеносным сосудам кровь. Андрею казалось, что он слышит ток крови по всему телу. В голове стоял шум, будто ветер раскачивал верхушки деревьев. Тело напряглось, словно сжатая пружина. Легко, левой рукой направив пику на вожака, правой, твердо сжимая рукоять клинка, приготовился к атаке. Вожак замедлил бег и остановился в пяти метрах от Андрея, молодые волки, были сзади от него, полукругом. Волк пригнул голову, потянул ноздрями, оскалился и зарычал. Глаза в лунном свете, горели желтоватым оттенком…
Страха не было. Андрей чувствовал свое напряженное тело и неизвестно откуда появившуюся силу. Где-то глубоко внутри, созрело нечто непонятное, о чем Андрей, даже и не подозревал. Он чувствовал спокойствие, легкость, уверенность в движениях. Появилось новое, совершенно невероятное чувство, какой то раскрепощенной свободы.
Глядя прямо в глаза волку, Андрей с расстановкой произнес:
- Что ссука осстановился. Иди ссюда. Я тебя разорву как ссявку, я тебя, падла, ззубами грызть буду. Сслышишшь.
Во все горло, во все свои молодые легкие, он закричал:
- Убью, сссука…
Андрей пригнулся, вытянул шею вперед, оскалился и зарычал, казалось, что даже уши плотно прижались к голове. Сейчас он был не человеческий, беспомощный детеныш, а загнанный в угол молодой и сильный зверь, с ограниченным выбором действий, либо безвольно подчиниться, либо напасть самому. Подсознание подростка, выбрало второе, разбудив в нем хищника.
Рычание шло изнутри, низкое, утробное. Прищурив глаза, Андрей легко, пружинисто, нацелив пику в волчью морду, сделал три быстрых шага и резкий выпад пикой в его сторону.
- Убью ссука. Ррразоррву…
Волк попятился на зад и вправо. В голове, будто что-то взорвалось и, с диким криком, Андрей бросился на волка…
Однажды, с ним уже случилось такое.
Он учился во втором классе, был худеньким обыкновенным мальчишкой, и ни чем не отличался от своих сверстников. Восьмиклассник Колька, все время задирал его, то подзатыльник влепит, то пинком наградит. Как-то раз, сильно ударил в живот кулаком. Было очень больно и обидно. Андрей пожаловался старшему брату и, получил увесистую затрещину. Брат был старше на семь лет, и уже закончил школу.
- Никогда не жалуйся и не распускай сопли. Бей. Со всей силы бей в нос, ну, или куда достанешь.
- Ага, он в восьмом классе учится. Я с ним не справлюсь. Растирая слезы по щекам, обиженно произнес Андрей.
- Тебе не надо с ним справляться. Тебе надо его ударить. Не можешь бить,
кусай. Еще пожалуешься, получишь…
Однажды, в группе продленного дня, его и еще двух девчонок из класса, поставили дежурить, что бы продленцы, заходили в группу в сменной обуви. И вот, нарисовался этот долговязый, рыжий Колька, взлохмаченный и чем-то, не довольный. Увидев Андрея, он зашел в группу и толкнул его к стене. Потом, схватив за лацканы пиджака, оторвал от пола, поднял на вытянутых руках и, прижав к беленой мелом стене, стал ее вытирать его спиной, и при этом, противно смеялся. Повеселившись, он отпустил Андрея и тот, упав, больно ударился локтем. Долговязый, как ни в чем не бывало, повернулся, сунул руки в карманы и пошел себе дальше.
Девчонки, смотрели на Андрея со слезами на глазах. Наверное, им было его жалко. И тут случилось… В голове зашумело и что-то щелкнуло. Андрей с диким визгом бросился за ним, запрыгнул на спину, и плотно обхватив руками шею, стал ногтями, до крови, раздирать Колькины щеки. Андрею ни как не удавалось укусить его за голову, мешали всклокоченные волосы, и он, изо всех сил прижавшись к Кольке, изогнулся и вцепился зубами в его ухо. Долговязый завопил как корабельная сирена. На его зов, откликнулся учитель по трудовому воспитанию. С невероятным усилием, ему удалось оторвать Андрея от Кольки. Потом были разбирательства, вызывали в школу маму, но, как-то все улеглось. С тех пор, долговязый Колька, стал обходить Андрея стороной, да и другие старшеклассники, не рисковали задевать "психованного"…
- Сстой пасскуда. Ззагрыззу. Сстой ссволочь…
Вожак, как бы нехотя, оглядываясь, огибал дугу, и заходил сзади. Андрей разгадал уловку "охотника" и развернулся лицом к молодым волкам, переяркам. Рявкнув, низко, как собака, помчался на них. Волки не выдержали, отскочили в разные стороны и, поджав хвосты, побежали к вожаку. Андрей увидел их испуг, нутром почувствовал исходящий от них страх. Развернувшись к стае, легко, пружинисто, вздымая за собой вихри сверкающего снега, бросился к ней.
- Сстоять ссуки… Убью…
И волки отступили… Наверное, мудрый вожак решил, что переярки, не вполне созрели для охоты, если их смог напугать какой-то человеческий "звереныш". Он сменил траекторию, и не спеша, уводил молодых волков обратно в лес.
- Стоять… Назад… Суки… Падлы… Убью…
Андрей продолжал бежать за стаей. На бегу, с силой бросил в них свою пику, словно копье. Волки уходили… Упав на колени, с рычанием и остервенелой силой, вонзил нож глубоко в снег, поднял и снова вонзил…
… Волки ушли. Вместе с ними, ушли и силы. Их место заняло опустошение, нахлынувшее и заполонившее Андрея. Он чувствовал себя жестоко избитой собакой, незаслуженно, только за то, что ей хотелось есть, и она без спроса стянула со стола, ни кому не нужную косточку.
Андрей ни как не мог понять, отчего же ему так больно. Толи от этой судорожной боли, что крючила пальцы на руках и ногах, то ли от пережитой встречи с волками, или оттого, что друзья оставили его одного в лесу…
Он поднял полные слез глаза к звездному небу и беззвучно завыл на луну. Над ним было все тоже черное небо, те же мерцающие, далекие звезды, та же луна, лишь сияние всполохов стали совсем бледными и не занимали пол неба. По-прежнему, его окружали лес и морозная тишина, но что-то случилось в этом мире, под этим низко нависшим, звездным небом, в этом воздухе. Андрей не понимал, что случилось, но точно знал, что это, что-то, очень важное, а может, самое главное. И это что-то, было где-то рядом, оно прикоснулось к нему, оставив в сознании неизгладимый след, и теперь, как пар изо рта, растворяется в морозном воздухе, неуловимо, призрачно, исчезает в неизвестности. Андрей смотрел на звездное небо, пытаясь ухватить это нечто, остановить, задержать миг, понять, что это…
Луна, звезды, и даже потерявшее величие сияние, безжалостно, равнодушно, смотрели в упор на Андрея, и не замечали его…
- Песчинка. Никчемная, ни кому не нужная песчинка…