Свободное место
Жёлтенький. Школьный. Тр...
Жёлтый школьный трамвайчик вынырнул из придорожной грязи, смачно отряхнулся на окрестные верёвки с бельём и радостно заурчал в знак приветствия. М.В. передёрнул плечами, поправляя старенький ранец, и, как есть, кинулся навстречу старинному другу прямо по лужам, огромными прыжками, по хлипким ноябрельским льдинкам и лакунам, сквозь заросли посконного камыша и стайку зазевавшихся гысаков.
Нынче рулила малознакомая коренастая тичерка. Длинные прямые волосы стекают по впалым щекам, по загорелой шейке, по красивым крепким плечам немолодой колхозницы. Высокие надбровные дуги под пилотскими очками, взгляд, цепкий взгляд выпуклых карих глаз - только вперёд, единственно на окрестный путь, на хитросплетения рельсов с глубокими колеями! Тичерка, наконец, заметила М.В., всплеснула длинными костлявыми руками и по пожарному шесту выскользнула из кабины. Клетчатые плиссированные юбки полыхнули бесстыдным парашютом. Приземлившись, тичерка смешно присела стройными ножками, и поправила платье, сберегая от нескромных взглядов ажурные трусики, из-под которых… Метнулась навстречу М.В., сцепила в надёжный замок крепкие кисти рук, сплошь покрытых веснушками, и подбросила юношу к подножке салона двойным пируэтом.
М.В. отточенным движением нырнул в приоткрывшийся люк. Сгруппировался на грязном саксони в проходе меж рядами кресел и откатился в угол, под защиту кадки с рахитичной пальмой. Насилу успел увернуться от удара стального каблучка (грудастая Селенка из семнадцатого «Г», такая, такая красавица!), сдернул с плеч ранец, укрылся от потрёпанного дротика, выхватил из чехла увесистый томик Анри Бейля и, наконец, сумел встать на ноги, окинул взором.
Завуч по подсобному хозяйству, рослый рыжий и ражий красавец в извечных шортиках топлесс и оранжевых сланцах на босу ногу, взгромоздился на кафедру, взахлеб декламировал напутственные постулаты, неустанно комбинировал модные банальности, обреченные популярности. Убежденный цицеронист, он жестикулировал, словно негритянский пастор на телевидении, то возвышал непристойным контральто, то давил задушевным тенорком, брызгал окрест овидьевыми цитатами и слюной, красной от бетеля и нездоровых десен. Витийствовал о праведности и верности, вещал вдохновенно о том, как предугадать триумфатора, о соратниках и последователях. "Прекрасно, прекрасно!" - плескали с ладоней верные поклонницы класса риторики, яростно размахивали хоругвями и гобеленами и шушукались на ушко.
Отставная физичка, официальная фаворитка и многократный лауреат, поминутно выхватывала из шиньонной укладки майских жуков и яростно метала в стайку провинившихся выпускниц. Те вежливо повизгивали и украдкой передавали по кругу кальян, весь замызганный разноцветной помадой. Тройка медалистов чинно теснилась на сцене со своими астролябиями и грифельными досками, а буфетчица, умница и всеобщая любимица, придумала развозить угощение: морковные пирожки, шаурма, шурпа и огурчики, маринованные в игристом брюте.
Директриса, известная скромница, нарядилась в малиновое трико и неустанно крутила сальто в хулахупе. Сводный духовой оркестр пятиклассниц стройно аккомпанировал осенним Листом на вувузеллах с сурдинкой, а ихний солист, шепелявый немолодой геометр, нежным баритоном грассировал что-то из Азнавура.
Школьники, кто успел присесть, привычно чатились, эсэмэсили, лениво разогревали суставы больших пальцев любимыми сетевухами, серфились, качались, наслаждались кастингами, брифингами, моддингами, пирсингами и тюнингами. Преданные геймеры размахивали своими верными джойстиками и геймотпадами, боксеры тырились с каратистами, футбольные фанаты жонглировали дюжинкой зелененьких мячиков, а капитанша команды поддержки вместо традиционного жезла раскручивала майский шест. Единственный сегодняшний велосипедник закрутил на своем бээмиксе такое замысловатое коленце, что не удержал равновесия, рухнул на стриптизершу в зайчиковом костюмчике, страшно смутился, долго раскланивался, прикладывался к ручке и краснел, краснел, краснел...
Вдруг невзначай М.В. увидел! Место! Ещё одно сидячее место, свободное сидячее место зеленело бесстыдной наготой потёртого дермантина. В трёх рядах от входа, считай рядом!
Надежда придаёт сил. М.В. замавашил с левой ноги лядащую восьмиклассницу с дымящимся самоваром и тремя горшками герани в руках, локтем нокаутировал ту же Селенку и точным ударом головы высадил вставную челюсть подвернувшемуся физруку. Биологиня, биологиня понимала, что не успевает, делала такие, такие знаки руками! Но М.В. устоял соблазна и успел прыгнуть в кресло на миг раньше Сиякина (когда-то сиживал с ним за соседскими партами).
Вовремя! Тичерка рванула с места, спинки кресел жалобно всхлипнули под тяжкостью детских телец. И трамвайчик, всё набирая скорость, заскрипел привычным маршрутом к ржаному обрыву над карьером, туда, где кончаются рельсы, где начинаются облака, где клинья перелётных гысаков, и жирной стальной канарейкой…