[Lessie]

Просьба высказаться по данным произведениям. Все они создавались довольно давно (этим летом) на другом форуме, где я общалась, совсем не литературном, но в главном – близком этому по тематике. Создавалось под влиянием событий, происходящем на этом форуме – как некий лирический «ответ» на обсуждения. Но знать подоплеку создания – нет необходимости, тут даже наоборот – для оценки лучше ее не знать. А я тогда разместила их под общим заголовком «лирика, навеянная форумом».

Я тут новичок и не знаю всех тонкостей, так что ожидаю, что и пройдет не замеченным… сообщество литераторов – дело тонкое.. это я уже поняла (скорее – почувствовала).
Если же кто-то выскажется - буду рада. К критике любого рода я отношусь очень позитивно - и всегда на форумных обсуждениях ищу именно ее.

Тут три части. Каждая из них – создавалась в разное время, под влиянием происходящих на форуме событий. Первые две – летом, последняя – пару недель назад. Они и связаны и нет.

* * *

Часть 1 (июль 2011)

Племя Высших обитало высоко на Холме. Они редко спускались в город Долины, даже оставаясь невидимыми, им было неприятно там находиться. Вид нечистых, дурно-пахнущих обитателей Долины, в их неряшливых и аляповатых одеждах, – вызывал отвращение.
Их тонкий слух, настроенный на высокие возвышенные звуки Музыки, создаваемой ими, смысле и сути их существования, страдал от грубых лаящих возгласов, которыми обменивались эти существа.

Они старались миновать их поселения как можно скорее, стараясь не наступать на нечистоты и скользкую грязь, которыми были обильно сдобрены улицы. Шли, вперив взор в землю, не поднимая глаз, чтобы не поранить себя от вида возящихся в пыли и вони детей, уже жестоких и крикливых; подростков и взрослых – ругающихся и дерущихся, пьющих спиртное и курящих траву, проявляющих свои примитивные чувства тут же на виду у всех, грубо и зло.

Перед входом в Храм, мысли о Долине откладывались в сторону. Был даже особый ритуал, как это следует делать, чтобы начисто забывать о существах внизу. Ничто низменное не должно было мешать главному. Созданию Музыки.

Её звуки... ее краски... о, это было то, чью красоту даже им, Высшим, не под силу было осознать полностью. Они создавали её все вместе, одни – вытачивая и отлаживая до высочайшей тонкости и глубины звучания, другие – идя в ней вольно и мощно, вбирая всё многоголосие и многообразие, звучавшее у них изнутри, улавливаемое из ночного воздуха, звездного неба, осеннего ветра, речной воды, шелеста листьев, запаха полевых цветов.

И это всегда было так, два мира, так непохожих друг на друга - Холм и Долина.

Задумавшись и не поднимая взор, быстрым шагом, как всегда - незримый, он шел по улицам Долины. Толпа мальчишек, яростно ругаясь и дерясь в азарте игры, чуть не сбила его с ног. В последний момент он успел отскочить от них в сторону и, когда те миновали, брезгливо стряхнул одежду от поднявшихся клубов пыли. При этом что-то выпало вниз, в дорожную грязь. Он не стал поднимать, не захотелось пачкать руки, к тому же - это оказалось ненужной для него вещью. Результат неудачного наброска вчерашнего вечера, всего лишь несколько нот, плохо созвучных и грубо сыгранных. Он и так собирался это уничтожить, но забыл.
Дойдя до края улицы, он все же засомневался, не слишком ли опрометчиво он поступает, оставляя это здесь. Обернувшись... он понял, что опоздал. Мальчишка, оборванный и потный от бега, взявшийся невесть откуда, согнулся над выброшенными нотами и внимательно их разглядывал. Усевшись в пыль на обочину, он взял их в руки. Повертев со всех сторон, догадался, приложил к уху.. Высший замер, в удивлении наблюдая за действиями оборвыша.
Поняв возможности находки, тот слушал, эти несколько простых, плохо сыгранных звуков...Музыки. Когда звуки замолкали, он тряс находку, заставляя ее играть вновь и вновь. На лице его блуждала улыбка. Глаза.. глаза его сияли. Высший подошел к нему, хотел было взять выброшенное, мальчик бы даже не понял, как это произошло. Но ... увидев эти глаза, эту улыбку.. может быть, первую в его жизни – такую счастливую и искреннюю.. он не смог.
Заметив приближающуюся ораву соплеменников, мальчишка торопливо спрятал находку под одеждой и умчался в лабиринты улиц..

Согнувшись под тяжестью вины, Высший медленно побрел к Холму.



* * *


Часть 2 (август 2011)

- Я пришел просить у тебя прощения. Ты, должно быть, проклинаешь меня за ту вещь.
- Что ты.. Я боготворил тебя все эти годы!
- Но она дала тебе лишь страдания!
- Нет, ты ошибаешься.
- Всё записано у тебя в глазах. Всю жизнь человека можно прочесть по его глазам!
- И ... что же ты в них увидел?
- Что... разве это не тебя братья выгнали из дома через неделю после злополучной находки?
- Их можно было понять, я проводил всё время за слушаньем музыки твоих Нот и не выполнял заданную мне работу.
- Чтобы достать хлеба ты играл на площади, но все смеялись над тобой!
- Они – еще не умели слушать, а я – еще не умел играть.
- И никто не заступился за тебя в ту ночь, когда тебя забросали камнями и прогнали из города, оставив в лютый мороз, почти без одежды, одного!
- Они не ведали что творили, они не понимали меня и моей музыки, а люди всегда злятся, когда встречают непохожее на них.
- Но ты чуть не умер от холода и голода! Ты скитался один много дней без еды и огня!
- Но всё же я справился и выжил, это дало мне уверенность в себе.
- А потом тебя захватили бродячие торговцы и продали в рабство на галеры!
- Но так я увидел другие страны, стал сильным телом и духом! А потом - мне удалось сбежать..
- И быть пойманным и брошенным в тюрьму, где ты чуть не сгнил заживо!
- Зато я узнал там много прекрасных и смелых людей, и я отдавал им мою музыку – она помогала им бороться. Они были первыми, кто слушал её, кому это было нужно..
- Было нужно? Для чего?! Чтобы устроить бунт, перебить стражу, быть пойманными и убитыми самим?
- Это был их выбор. Они предпочли погибнуть на пути к свободе, чем жить в рабстве.
- А те из вас, кто спаслись тогда – сдали тебя властям!
- Они просто устали от страха и боли, пожертвовать только мной было лучше, чем жертвовать всеми.

Высший усмехнулся.
- Ты упрям. И всё поворачиваешь в обратную сторону.
Человек мягко возразил:
- Нет, просто - со мной ... всегда была моя музыка, то, что дал мне ты, и то, что я стал делать сам. Это всё искупало. И ... я научился.. выносить из всего - крупицы добра. Зло проходило, а крупицы добра оставались со мной... навсегда, помогая мне создавать музыку.

Высший нахмурился.
- Музыку.. да.. я вижу.. ты пытался .. пытался скопировать музыку моих нот, но – у тебя это не получалось! Но ты был слишком глуп и настойчив, чтобы отступить и заняться действительно подходящим делом! Ты предпочел биться впустую годами, когда нужно было просто понять, что это не твоё!

- Но ... у меня... в конце концов.. получилось. Хочешь.. я сыграю тебе?
Высший, хмыкнул, удивившись его наглости. Предлагать это слушать ему, создателю утонченных возвышенных звуков настоящей Музыки?

Человек почтительно, но спокойно ожидал его ответа. Его взлохмаченные пепельно серые волосы с уже замешенной сединой, его сутулая осанка и усталое лицо и даже беспокойные, а сейчас чуть испуганные глаза – выражали беззащитность и благоговейность перед ним, Высшим, но и, вместе с тем, создавали какое-то странное, противоречащее этому и раздражающее Высшего, – ощущение независимости.

- Играй – приказал он.

Тот сел на землю и бережно достал созданный им Инструмент. Он не был похож на Ноты Высшего, по сравнению с ними, он был прост и неказист. Настроив его, он стал играть, самозабвенно, отдавшись мелодии, погрузившись в нее, так сильно и глубоко, насколько он был способен. Окончив, он отложил инструмент. И молча сидел перед Высшим, в страхе, не решаясь посмотреть в его глаза, боясь увидеть в них оценку себе - свой приговор.

Высший думал. Потом... он медленно заговорил, его голос... предательски дрогнув в начале, выровнялся и приобрел мягкий, но настойчивый тон. Так матери уговаривают своих детей не шалить.
– Послушай.. постарайся меня понять. Тебе.. нет, всем вам, существам из Долины, не дано.. просто не дано создавать и понимать настоящую Музыку. Ты потратил свою жизнь впустую, ты не приблизился к настоящей Музыке, ты лишь обманываешь этим себя и других. Опомнись! Еще не поздно одуматься, ты еще молод. Отступи, это не для тебя!

Человек, понуро опустив голову и теребя волосы, уставился в землю.
- Ты согласен со мной? Ты это сделаешь? – почти ласково спросил Высший.
Человек долго молчал. Потом, пересилив себя, тихо ответил:
- Я.. я знаю, что это плохо.. что это пока еще плохо. Но... я не верю тебе. Извини меня, но ты лжешь.

- Я.. лгу?? – Высший расхохотался. Эхо его смеха отдалось в скалах и замерло в дали.
- Я – лгу?? Да ты знаешь, с кем говоришь?? Как ты смеешь, презренный, обвинять - меня, Высшего - во лжи?!
Человек встал. Побледневший, дрожащий всем телом, с болью в глазах от того, что он был вынужден бросить тому, кого боготворил всю жизнь, такое страшное обвинение.

Высший пришел в ярость от его молчания. Он понял, что не услышит от него раскаяния и отказа от своих слов. Не сдержав себя, он ударил человека по щеке. Тот даже не пробовал увернуться. От удара он беззвучно рухнул на землю, если бы Высший ударил его только чуть сильнее - то тот был бы мертв. Дрожа от гнева, Высший подошел к лежащему на земле человеку. Он придумал, как наказать его за дерзость.
- Верни мне ноты.
Человек, приподнявшись и утерев кровь с разбитого лица, достал драгоценную для него вещь. Все эти годы он носил их на шее как амулет, никогда не расставаясь.
Покорно он протянул их Высшему.
Тот взял их в руку, и, на глазах у человека, сжал пальцы. Хрустнув, ноты рассыпались в пыль. Не сказав более ни слова, Высший отвернулся от него и исчез в тумане скал.

* * *
Подходя к пещере, Человек приказал себя успокоиться. Они не должны были ничего заметить, увидеть в его глазах страха, неуверенность в себе, сомнения. Сколько раз он уже точно так, как и сейчас, прятал это в себе, притворяясь спокойным и уверенным, когда в душе была боль и паника, что он не может... не может создавать музыку такой, какой он хочет, какой она слышится ему.
Глубоко вздохнув и проведя рукой по волосам, словно приводя этим в порядок разбежавшиеся мысли, Человек вступил внутрь.
Подходя к залу, он услышал привычный гул голосов. Когда он вошёл, всё смолкло и дети встали:
- Здравствуйте, Учитель!
Он оглядел их всех, их юные и радостные лица, и счастливо вздохнул. Все сомнения, страхи и неуверенность пропадали у него в этот момент сами собой. Словно он делил их с ними, словно всё это перетекало в надежду на них, на его учеников и товарищей. Урок начался.

* * *
У каждого из них была своя история. Кто-то пришел к нему сам, кого-то привели люди. А были и такие, кого он нашел на улице, голодных и брошенных, к таким он был особенно внимателен, помня как и ему было когда-то также тяжело.

Он учил их всему, всему что узнал и понял. Он передавал им и ту музыку, которую создавал. Вместе они улучшали придуманный им Инструмент, благодаря их помощи и советам он стал звучать лучше и красивее.
Он видел, что у многих его учеников - больше таланта и мастерства, чем у него, и он радовался за них, радовался, что они смогут создавать музыку лучше, чем он ..
И он учил их, что все вместе они, помогая друг другу, могут пройти дальше, чем каждый в одиночку.
Он знал, что как только он передаст им всё, что знает сам, они уйдут. Каждый по своей собственной нелегкой дороге. По одиночке или вместе, будут и они искать, постигать.. создавать свою музыку.

Сомнения, запавшие в его сердце от слов Высшего - встали преградой его мыслям об учениках и музыке. А имеет ли он право их учить? А если Высший был прав и... они не способы, и он обманывает их и себя? И вдруг, как вспышка, вспомнилась утрата, Нот больше нет! И вместе с этим - удивление себе, как же .. что он только сейчас об этом снова вспомнил. А ведь столько лет он жил, слушая их почти каждый день..

И вдруг.. всё это вместе.. соединилось в одно. У него захватило дух от изумления своей догадке. Он вдруг понял, что слова Высшего.. и разрушение Нот ... неожиданно... подарили ему - Свободу. Огромнейшую, завораживающую... поражающую своими бесчисленными дорогами – Свободу! Уничтожены Ноты, тот эталон, с которого он учился когда-то, и который всегда принимал за непогрешимый образец, которому необходимо следовать. Но всё это – давно уже было в нем самом, он и создавал своё.. И теперь – нет этого эталона, ничто не сдерживает его волю и фантазию, и не обязывает его следовать чужому образцу.
Человек рассмеялся. На душе его было легко. Впервые он ощутил себя настоящим Творцом, свободным от чужой воли, открытым всем ветрам, всем страданиям и радостям, которые даст ему его Музыка.


* * *

Часть 3 (март 2012)

Он пощадил его, хотя знал, чем это может обернуться. Возвращаясь в туманной ночной тишине на Холм, он прислушивался к себе, к тому чувству, разноголосию мыслей, возникавших у него всякий раз, когда он думал о том человеке... еще с тех давних пор, когда он случайно обронил ноты и встретился с его глазами.. тогда – детскими, удивленно распахнутыми, безропотно смотрящими на жестокий мир.

Все эти годы он скрывал их встречу и ту ошибку. Это было его тайной. Украдкой выискивал он возможности, чтобы встречаться с ним, словом или делом – незаметно помогая ему, каждый раз понимая, что этим усугубляет своё предательство.

И это произошло. Тогда уже ничего нельзя было изменить. Расходящиеся знания меняли людей по-разному, и вот, однажды, - они попали в руки людей корыстных и властолюбивых.
Были брошены силы, отданы приказы. Тот мальчик, теперь – седовласый мужчина – отказался выполнять приказ, но нашлись среди его учеников такие, которые не смогли отказаться. Потому что они были всего лишь людьми, боль и страх, деньги и слава – заставили их работать.
И способ подняться на Холм был открыт. Солдаты пошли в наступление.

Предатель, виновный.. в передаче знаний.. он признался во всём сам. Судили его всем миром. Это был первый суд, первый приговор в их племени.
Он попросил у них только одного – дать ему возможность искупить свою вину, попытаться спасти их всех ценой свой жизни.

В тот страшный миг, когда воины взбирались на Холм, готовясь уничтожать всякого - иного – он вышел к ним. Теперь у него не осталось ничего, что возвышало над ними раньше, он был видим и безоружен. Единственное, что у него еще оставалось – это дар его Слова. Подойдя к Главному – он стал говорить, убеждать, что его народ – не причинит вреда жителям низин, и он просит только дать им время, чтобы уйти.

Время... его слова оттянули время, по счастью, этого хватило.
Когда солдаты вошли на Холм – там не было уже никого. Лишь распахнутые двери храма и жилищ говорили о том, что еще недавно здесь обитали живые существа.


Под пытками – он расплачивался за то, что отдал когда-то людям. Жалел ли сейчас он об этом? Он не знал. Всё, что он хотел сейчас – это встретиться еще раз с тем мальчиком, посмотреть на него - последний раз перед смертью.
И они встретились. Милостью или иронией – казнить их решили вместе. И там, на эшафоте, возвышаясь сейчас над всеми – что думали они, глядя друг другу в глаза..