***
"Догвилль"
Этот фильм датского режиссёра Ларса фон Трира эстетически шокирует с первого же кадра, сложно скомбинированного на компьютере при помощи 156 картинок, которые были сняты в условных декорациях, с нарисованным на полу бывшего ангара вымышленным американским городком Догвилль, где-то якобы по соседству со Скалистыми горами. А завершается на эмоционально сокрушительной ноте, когда наибольшим потрясением оказывается даже не тот невероятный переворот, который происходит с героиней по имени Грейс (что означает — «грация», «милость», «прощение») и со всеми обитателями Богом забытого местечка, где обычный пёс, пусть и с чересчур громкой кличкой Моузес (то есть Моисей), может быть принят за Цербера у врат Ада. Своеобразным ударом под дых, после чего покидаешь зал будто на согнутых, внезапно ослабевших ногах, являются финальные хроникальные кадры из времён Великой депрессии, когда вдруг физически ощущаешь состояние гнетущего отчаяния, полной отверженности и беспросветной нищеты, которое переживали подлинно запечатлённые на плёнке люди.
И тогда эта резкая и хлёсткая эстетическая антитеза всему
выдуманному повествованию, более того — разыгранному на намеренно
театральном фоне некоего абсурдистского действа не столько в духе
Бертольта Брехта, сколько в стиле «В ожидании Годо» Сэмьюэла
Беккета, воспринимается как беспощадный приговор миру иллюзий,
призрачных надежд и прекраснодушных чаяний. Ими был полон даже тот
честный, социально ориентированный и проникнутый искренним
человеческим сочувствием американский кинематограф 30-х годов
(допустим, «Гроздья гнева» и «Табачная дорога» Джона Форда), который
в условиях голливудской «фабрики грёз» всё-таки посмел обратиться
к неприкрашенной, суровой, жестокой реальности....
Речь-то идёт по-прежнему о попытке вырваться за пределы
сомнамбулического сна, который навевает подлинной действительности
обманчивое и иллюзорное искусство, в том числе — умение жить в
постоянном притворстве, ощущая себя лишь послушной марионеткой
в мире навязываемых норм поведения, правил приличия, общепринятых
ритуалов, архетипных моделей, давно сложившихся мифологем и
эмблематически закреплённых феноменов бытия. Просто теперь это
доведено до феноменологической ясности творческого высказывания,
когда достаточно обозначить предмет или явление каким-либо рисунком,
значком, пиктограммой, иконкой, чтобы мы сразу поняли суть
творящегося перед нашими глазами. Поскольку уже привыкли
существовать в знаковой, исключительно назывной, поистине
смоделированной реальности, где даже нет места живому псу, который
сразу нарушил бы впечатление несценического мира, как это и
произошло, согласно театральной легенде, в одной из театральных
постановок Константина Станиславского, стремившегося к
максимальному правдоподобию....
информация:
http://www.kinopoisk.ru/level/3/review/864249/
_______
Смотреть онлайн:
http://yashik.tv/video/view/92581/
***