[Sneg]

Сообщение от Елена Громова

Фурцева была настоящим Министром Культуры - Человеком с большой буквы.

Елена, Вы меня удивляете всё сильнее....


Г. П. Вишневская. Галина: История жизни. – Перепечатка издания 1985 г. – М.: Изд-во «Новости», 1991 г.

«Следующее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» - объявил Хрущёв, и пошла писать губерния. Декады искусства национальных республик в течение нескольких лет были буквально бедствием Большого театра. В дни декад оркестры, хоры, танцевальные ансамбли – тысячи людей – наводняли театр, и жизнь в нём была парализована на д в е_н е д е л и - и так не один раз в год. Спектакли на это время отменялись, артисты слонялись без дела, получая зарплату и ожидая, когда, наконец, кончится это нашествие.
Сколько миллионов рублей стоила каждая такая декада – и вообразить невозможно. Сотни новых костюмов, расшитых вручную золотом, камнями, ослепляли своим блеском восседавших в ложах вождей. Мощные грудные клетки певцов раздувались в оглушительном рёве – хором славя партию и правительство. Танцевальные ансамбли, соревнуясь друг с другом, старались разнести в щепки прославленную сцену Большого театра. Наконец, после десяти дней страшнейшей показухи получали звания, ордена – всё то, для чего приезжали, - и на другой день убирались восвояси. Тут же все о них и забывали.
В те годы министром культуры был Михайлов, до того много лет занимавший пост первого секретаря ЦК ВЛКСМ, а ещё раньше, в буйной юности, - бандит и гроза московских окраин по кличке Каргузый. Внешность у него была под стать его тупости, и, часто встречаясь с ним на приёмах, в толпе я его просто не узнавала. Бывало, Слава [Ростропович] толкает меня в бок, шепчет:
- Ты почему не здороваешься?
- А кто это?
- Ты что, с ума сошла? Это Михайлов!
- А!.. Здравствуйте!..
Причём случалось такое со мной много раз, словно болезнь какая-то. Думаю, что он был одним из самых выдающихся болванов на этом посту. Именно ему принадлежит блестящая идея ввести в репертуар Большого театра оперы всех национальных республик Советского Союза.
- Ведь идут же оперы русских композиторов Мусоргского, Чайковского, Глинки в Узбекистане, Азербайджане. Так и в Большом театре должны быть оперы узбекских, азербайджанских, таджикских и других композиторов национальных республик.
Он не успел провести в жизнь свой гениальный план – Екатерину Фурцеву вывели из Политбюро, и она осталась не у дел, так что надо было её срочно куда-нибудь приткнуть. В таких случаях вспоминают об артистах. Михайлова сняли – Фурцеву назначили министром культуры. Но она не стала разрабатывать золотую жилу своего предшественника, у неё было своё хобби: она считала, что профессиональное искусство вообще не нужно. Через несколько лет страна покроется сетью самодеятельных театров, в которых в свободное от работы время будут отдавать зрителю своё вдохновение труженики полей, заводов и фабрик, а также, если уцелеют к тому времени, остатки дохлой интеллигенции. На всех театральных собраниях она с упоением рассказывала артистам о столь блестящей перспективе нашего искусства и в первые годы своего правления много сил и фантазии отдавала этой идее. Но, увидев, что артисты – народ живучий и, пожалуй, всей её жизни не хватит, чтобы выморить их, как тараканов, Фурцева с истинно женской лёгкостью переключилась на другое хобби: бриллианты, золото, на добычу которых перебросила тех же артистов, ибо дилетанты тут не добытчики. Предпочитала брать валютой, что могу засвидетельствовать сама: в Париже, во время гастролей Большого театра в 1969 году, положила ей в руку 400 долларов – весь мой гонорар за 40 дней гастролей, так как получала, как и все артисты театра, 10 долларов в день. Просто дала ей взятку, чтобы выпускала меня за границу по моим же контрактам (а то ведь бывало и так: контракт мой, а едет по нему другая певица). Я от волнения вся испариной покрылась, но она спокойно, привычно взяла и сказала: «Спасибо…»
Были у неё свои артисты-«старатели», в те годы часто выезжавшие за рубеж и с её смертью исчезнувшие с мировых подмостков. После окончания гастролей такой «старатель» - чаще женщина – обходил всех актёров «с шапкой», собирая по 100 долларов «на Катю», - а не дашь, в следующий раз не поедешь. Мне это рассказывали артисты оркестра народных инструментов на гастролях в Англии. Собирала у них дань подруга Фурцевой, певица нашего театра по прозвищу «катькина мочалка» (та ходила с ней вместе в баню). Она часто ездила именно с этим коллективом. От хозяйки были у неё специальные инструкции, так что она знала, что покупать, набивала барахлом несколько чемоданов и волокла в Москву. Охочая была Катя и до водки, частенько среди бела дня появлялась пьяная на театральных репетициях и просмотрах, особенно в последние годы. И всё же было в этой простой русской бабе большое обаяние.
Начала она свою карьеру ткачихой на фабрике и дошла до члена Политбюро – была единственной там женщиной.
Пройдя огонь, воду и медные трубы, была Катя хваткой, цепкой и очень неглупой. Обладала большим даром убеждения и, имея свои профессиональные приёмы, хорошо знала, как дурачить людей. Умела выслушать собеседника, обещала, успокаивала, как мать родная, и человек уходил от неё очарованный её теплотой, мягкостью – благодарил… Правда, вскоре выяснялось, что сделала она всё наоборот. Но, даже хорошо зная её повадки, нельзя было не поддаться её обаянию. У меня был свой способ разговаривать с ней, когда мне приходилось бывать у неё по делам нашего театра. Если она в присущей её манере начинала уводить разговор в сторону, заговаривая мне зубы, то я, внимательно на неё глядя, просто её не слушала. Главное было – не упустить, не забыть собственной мысли и, как только Катя умолкнет, успеть эту мысль протолкнуть. Она мне про Фому – я её про Ерёму. Продержалась она на сём посту долго – как никто до неё: четырнадцать лет. Время от времени возникали слухи, что её снимают с работы, называли новых кандидатов. В последней, «дачной» истории, когда она проворовалась: по её распоряжению сняли ковры во Дворце съездов и ими застелили полы на даче её дочери, а потом выяснилось, что и вся дача построена даром, т.е. за счёт государства, - ведь её же буквально поймали за руку, но она, как кошка, выброшенная из окна, моментально перевернулась и встала на ноги. Уж Катя-то хорошо знала всю подноготную закулисной жизни правительственной элиты и действовала их же методами, прекрасно ею усвоенными.
Когда она умерла, ходили упорные слухи о самоубийстве. И тот факт, что гражданская панихида по ней была всего только в помещении филиала МХАТ, во многом говорит за эту версию.

"Настоящий Министр Культуры"?.. "Человек с большой буквы"?