Сообщение от Тимофеева Наталья
Расписывая пульки, шаромыги
Сидели перед курною избой.
Они держали за спиною фиги,
Рассчитывались: «первый» и «второй».
Браня чужое море, как болото,
Мечтали там однажды побывать,
Воняя экскрементами и потом,
Других мазутом собились марать.
«Сограждане, - один из них прокашлял,-
Ведь я велик по-своему, кажись,
Не человек я – Эйфелева башня,
Ну, жидовня проклятая, держись!»
Второй, раскрыв хайло, насупил брови,
Пощёлкал языком, как соловей:
«Я б выпил хоть стакашек ихней крови,
Но крови нет, так хоть пивка налей!»
Тут, раззадорен этими словами,
Поднялся третий, зубом пробку вскрыл,
И пиво расплескал над головами
Троих, взалкавших выпить, красных рыл.
«Ты, мать твою, вскричали эти рыла,
Наверно жид, раз так себя ведёшь,
Ты не Спасатель, мы тебя на мыло
Сдадим, ведь ты на Берию похож!»
«Друзья, частично вы, быть может, правы,
Тогда остатки эти выпью сам,
Не дам вам синтетической отравы,
Поэтам и поэзии отцам.
Я заманю в мой лес Абрама с Сарой,
Их к дереву верёвкой привяжу,
С них на закуску вам нарежу сала
И крови их жидовской нацежу!»
Заколыхалася хива вампирья, -
Довольны рожи, - и, осклабя рты,
Своих глазниц покойницкие дырья
Уставила в пустые животы.
«Сограждане, - опять заладил первый, -
Мы тут сидим, а там они живут!
Но как же это действует на нервы,
Вот, если б те - сюда, а мы - в Сохнут!»
И с ним немедля други согласились,
Ведь больше сукам нечего желать,
Чтоб все, кто не ублюдок, удавились,
И не с кем было б шатию ровнять.
Четвёртый задышал, как заполошный,
«Вы что, уроды, я ль не коновод?
Все знают на избе мой визг истошный,
Плешивый зад и выпуклый живот.
Какой ты гений, первый, ты не первый,
Кто тут ворует прозу и стихи,
Иди ты в жопу, не дави на нервы,
Мои-то вирши вовсе неплохи!
Жидов я тоже сильно ненавижу,
Во сне их мял, и жёг, и разрезал…
Не Эйфелева башня, просто Кижи, -
Нацистов на цитаты разобрал.
Я сопельки ношу, как у геноссе,
Он мой кумир и вечный идеал…
Жаль, что почил старик совсем не в бозе,
Но хуже он от этого не стал!»
Блестела плешь и прела от натуги,
Катился пот с натруженного лба…
Лягушки пели, и по всей округе
Воняла ксенофобией Изба.
|