[santehlit]

Когда вернулись участковый с Федякиным, стражники приговорили бутылочку и закуску всю подмели – полдень близился. Хозяин засуетился – стол вынесли во двор, накрыли, не забыли и собаку.
- Разбой его порвал, – кивнул Пашка на пятого, которого привёли, упаковали верёвками и толкнули в штабель к связанным. – А не собака, застрелил бы на хрен. У меня грамота по стрельбе, а он бежать вздумал.
Егор и лица конокрада рассмотреть не успел, но видел окровавленные и разорванные в клочья рукав и спинку пиджака.
Хозяин суетился, угождая незваным гостям, подтаскивал закуски, выставлял бутылочки, пополнял жбан с квасом. Егор гадал, заберёт его Пашка или простит.
Забрал. Подъехали одна за другой две машины. В грузовик загрузили арестованных, в «неотложку» - Пестрякова. Прощаясь, он напутствовал:
- На выборы один пойдёшь, смотри, Егор Кузьмич, чтоб всё было по-нашему….
Пашка Мотылёв:
- С конями-то управишься?
Машины тронулись. Заголосила хозяйка. Под её вой, реквизировав найденное снаряжение, Егор с Федякиным оседлали двух коней, остальных взяли в повода и тронулись в Кабанку.
Анна была на ферме. Наталью Тимофеевну разморило на солнышке - прикемарила она. Толик играл на травке у её ног. Потом нашёл прутик и пошёл в атаку на гусей. Обошёл лужу.
Коварные птицы отступали с достоинством, меж собой поругивая настырного мальчишку. И вдруг гусак и предводитель стаи, вытянув шею, кинулся на ребёнка. От неожиданности мальчишка сел на попу. Жёсткий клюв ткнулся ему в грудь, больно щипнул за руку выше локтя.
- Ма-ма! Ма-ма! – закричал Толя.
Он и говорить-то умел только три слова – мама, баба, дай.
Мальчик поднялся на ножки и побежал, но гусак мигом догнал, ущипнул за шею и ягодицу.
- Ма-ма! Ма-ма!
Мальчик бросился через лужу напрямик. Запнулся и упал, хлебнул воды. Он ещё сумел подняться.
- Ба-ба! Ба-ба!
Гусак настиг его и здесь, сбил крылом и вскочил на спину. Шансов у ребёнка не осталось.
Наталья Тимофеевна вздрогнула, отходя от дрёмы. Толька кричит! Она подслеповато осмотрелась – рядом нет, бросила взгляд вдоль улицы – вправо, влево.
Господи, где ж ребёнок?
За лужей беспокоились гуси. Уж не там ли? Старуха соскочила с завалинки и трусцой, подволакивая отечные ноги, затрусила вокруг лужи. И вдруг увидела....
Господи, не может быть! Господи, только не это! Белый свитерочек в воде.… Это что? Это Толина спинка?
- Господи-и! – на отчаянный вопль старухи откликнулись собаки всей улицы.
Наталья Тимофеевна подняла внучка на руки. Из носа, раскрытого ротика, ушей текла грязная жижа. Глазки были закрыты, а по щекам полыхал румянец. Жив! Жив!
- Тольша…. Толик, - укачивала старуха остывающее тельце. Толкнулась домой, вспомнила – одна. Постучала к соседке Дарье Ланских:
- Унучек утоп.
- Да ты что?!
Дарья, нестарая, проворная баба, взяла на себя роль спасительницы.
- Его надо откачать.
Взяв с Натальей Тимофеевной ребёнка за ручки и ножки личиком вверх, стали раскачивать его будто качели. Жижа булькала в груди, пузырилась на губах.
- Всё. Утоп, - сдалась соседка.