Об особенностях литературного перевода вообще и конкретного стихотворения в часности.

[Михаил Богомолов]

Читая, любимый мной сетевой журнал "Солнечный ветер", более чем проникся и увлёкся статьёй о песенке С.Краевского, А.Осецкой. "Не отдохнём" ( http://www.vilavi.ru/pes/280206/280206.shtml ). Музыка Северина - обворожительна, поэзия Осецкой - классика, вершина к которой необходимо стремиться. Агнешка - польская муза Булата... Ну, да ладно. Вот Исходный текст:

Nie utulony w piersi żal,
bo za jedną siną dalą — druga dal…
Nie spoczniemy,
nim dojdziemy,
nim zajdziemy
w siódmy las,
więc po drodze,
więc po drodze
zaśpiewajmy
chociaż raz!

Nie nasycony w sercu głód,
bo za jednym nocnym chłodem — drugi chłód…
Nie spoczniemy,
nim dojdziemy,
nim zajdziemy
w siódmy las,
więc po drodze,
więc po drodze
zaśpiewajmy
jeszcze raz!

Nie wytańczony wybrzmi bal,
bo za jedną siną dalą — druga dal…
Nie uleczony uśnie ból,
za pikowym czarnym królem — drugi król…

Nie pocieszony mija czas,
bo za jednym czarnym asem — drugi as…
Nie spoczniemy,
nim dojdziemy,
nim zajdziemy
w siódmy las,
więc po drodze,
więc po drodze
zaśpiewajmy
jeszcze raz!

Czy warto było kochać nas?
Może warto, lecz tą kartą źle grał czas…
Nie spoczniemy,
nim dojdziemy,
nim zajdziemy
w siódmy las,
więc po drodze,
więc po drodze
zaśpiewajmy jeszcze raz!

Это, перевод С.Шоргина:

Безмерна на душе печаль,
ведь за каждой синей далью — снова даль.
За горою
за седьмою
лес листвою
манит нас;
нет покою
нам с тобою,
так споём
хотя бы раз.

Безмолвный мучит нас вопрос,
ведь за холодом последует мороз.
За горою
за седьмою
лес листвою
манит нас;
нет покою
нам с тобою,
так споём же
ещё раз.

Без танцев бал пройдёт — а жаль,
ведь за каждой синей далью — снова даль.
Без исцеленья схлынет боль;
за пиковым королём — опять король.

Без сна идёт за часом час;
за тузом — туза другого чёрный глаз.
За горою
за седьмою
лес листвою
манит нас;
нет покою
нам с тобою,
так споём же
ещё раз.

Любовь придёт к тебе подчас,
но порою за игрою молвишь: «Пас».
За горою
за седьмою
лес листвою
манит нас;
нет покою
нам с тобою,
так споём же ещё раз.

С горем пополам составив подстрочник, обнаружил что не могу понять смысла произведения. Нет, с энергетикой, настроем, всё на месте, а вот про что произведение, понять не могу. Русский перевод Шоргина, тоже, несколько уводит в сторону от понимания замысла автора. Попытка написать перевод, обернулась у меня написанием стишка "по мотивам". Впрочем, как утешение себе, могу заметить, что переводы Осецкой сделанные Окуджавой, по мнению серьёзных критиков, ближе к "помотивам"(пробел не вставил сознательно, с претензией на авторство термина ...
Вот такие дела. Поговорим?

[Григ]

Здравствуйте, Михаил. Рад видеть Вас на форуме "Общелита".
Как-то я выставлял на "Избе" тему по переводам. Сложно...
Сам я, к сожалению, переводами не занимаюсь, разве что из области медицинских статей.
Ну, выскажу мнение профана. Уверен, что каждый переводчик привносит в переводимое им произведение большую долю собственной личности, собственного вИдения, собственного таланта.
Абсолютно точного перевода все равно не добиться. Художественность уводит в сторону, нередко искажая и смысл.
Помню, когда в начале 90-х годов мы были в Грузии, доклад о переводах грузинов Пастернаком был встречен недружелюбно. Ну, не любят грузинские эстеты Б.Пастернака за то, что он далеко отошел от самих Т. Табидзе, Бараташвили,Яшвили, например, создавая стихи много сильнее, чем оригиналы. Известно, что Пастернак переводил грузинов по подстрочнику.
С другой стороны, нам посчастливилось общаться с Нитой Табидзе - дочерью Тициана, которая много рассказывала о том, как тепло принимали Пастернака в их семье в известные для него тяжелые годы. Это я к тому, что порой сам автор оригинала более дружественен к переводчику, чем читатель и критик

[Михаил Богомолов]

Здравствуйте, Григорий! И мне приятно видеть Вас на этом форуме, как приятно видеть и читать других уважаемых мною людей, которых раньше видел и читал в Избе. Ту тему, о которой Вы говорите, я конечно помню, более того, хотелось продолжить спокойный разговор о проблемах литературного перевода. Что должен сохранить переводчик - смысл, размер... Каким образом, минимально привнося своё, показать будущему читателю мысли которые вкладывал автор произведения. Как переводчики работают с произведениями написанными на незнакомом языке и возможно ли не зная языковой нюансировки получить перевод, а не пусть и неплохой - "помотив". Вам, Григорий, проще. О чём не знаете сами, можете уточнить у супруги, кстати, огромный привет Галине! А куды нам, сермяжным податься? Токмо на форум... Так что не обижайтесь, но открывая эту тему, рассчитывал и на Вас.

С Уважением, Гловз.

[Григ]

Здравствуйте, Михаил. Похоже, Ваши рассчеты на меня не оправданы. Коротко говорил с Галиной о Вашем переводе, но мало что удалось суммировать. В сеть ее уже калачом не заманишь, а в реале - книга прозы в Москве на выходе - ни о чем другом особо не побеседуешь ))
На самом деле, как мне объяснили - для переводчика сделать перевод со славянского на славянский намного сложнее, чем, например, с английского на русский. Проблема в похожести, что обязывает соблюдать бОльшую близость к оригиналу, включая сам подбор слов, смысловую нагрузку текста, сохранение размеров... Отсюда и неудовлетворенность результатами.
Так например, перевод "bo" как "ведь" смотрится мало художественно... Остальное, честно скажу - или не понял, или забыл.
Вообще-то, если обратиться к Гоше Спектору (он на форуме под ником Давид), то Гоша может многое объяснить толком, я думаю. Волжанин как бы переводит, но насчет знания им теории - ничего сказать не могу. Свету Севрикову можно привлечь к дискуссии, мне кажется. Всё продуктивнее, чем выяснять отношения. София Кульбицкая, но она на "Причале". Про Иру Гришину не знаю, переводит ли она. Но тема интересная, стоит продолжить.
С уважением

[Михаил Богомолов]

У переводчика стоят, как я предполагаю, несколько задач, в частности - по возможности более цельно донести читателю смысл и образность выказанных автором мыслей, не добавляя своего видения и мироощущения, но согласуясь со всеобщими (принятыми в конкретном языке) отправными понятийными точками или "якорными понятиями". С другой стороны, задача перевода - донести настроение, эмоциональную составляющую оригинал. Поворачивая калейдоскоп перевода, увидим, что крайне интересно было бы остаться в заданных автором оригинала рамках размера стихотворения. Автор (оригинала) зачастую использует смысловые перепады, каламбуры, игру слов, причём игра эта понятна на уровне подсознания носителям языка и представляет для иных (по крайней мере не знающих тот или иной язык) полную абракадабру. Задачи эти зачастую невыполнимы в принципе, и уж на сто процентов невыполнимы в совокупности. Но ведь читем мы сонеты Шекспира в переводах Маршака, сопереживаем Ромео и Джульетте в переводе Пастернака, раскрываем для себя Хафиза в переводах Фета, а с Навои, знакомимся стараниями Липкина. Что есть перевод, литературный перевод? Каковы могут быть дистанции между автором оригинального произведения и переводчиком. Как вложить в русские слова немецкие, английские или тюркские мысли? Необходимо ли знать язык или достаточно хорошего подстрочника и интуиции, есть ли нужда в чувствах или достаточно холодного рассудка. Пару лет назад, я разговаривал с японским филологом-русистом и на мой вопрос, а как, де, он относится к увлечению россиян хоку, он ответил примерно так: - Хоку, это не только слова облечённые в строгий ритм, это и философия, и красота иероглифов непременно сопровождающих стихи. Хоку по-русски так же бессмыссленны как российские деревенские частушки по-японски. На Общелите есть раздел "Переводы", значит есть и те, кто хочет донести высказанные на других языках чувства, мысли, переживания, значит это кому-то нужно - переводить...

[Григ]

http://forum.ingenia.ru/viewforum.php?id=26
Посмотрите этот форум - там помещаются переводы. Думаю, есть еще форумы переводчиков, как-то забредал туда. Можно прогуглить.

[Михаил Богомолов]

Сообщества литераторов всегда закрыты для посторонних, сообщества переводчиков, как мне показалось, закрыты вдвойне. На мой взгляд, это происходит из-за того, что они выполняют работу, являющуюся априори вторичной. Работу сложную, нужную но всегда вторичную, где всё уже предопределено. Отсюда некое чувство психологической ущемлённости, а может мне так показалось... Ссылка на ресурс, которую привёл уважаемый Григ, как раз и является таким закрытым миром людей. Кое-какие мысли оттуда почерпнуть всё же можно и я попробую составить диалоги в форме вопросов и ответов. А сейчас, из области чудес - я нашёл Сергея Шоргина, того самого, чей перевод стоит в первом сообщении темы. Он конечно, никуда не терялся, просто сеть у нас большая. Сейчас его нет в России, но после 25 апреля, я надеюсь на нормальный контакт. Ценя его время, всё же пригласил его (предварительной запиской) на наш форум. Может и согласится. Подождём.

[Михаил Богомолов]

Маленькая статья, которая шесть лет назад появилась на Полит.ру, по печальному поводу. В марте 2003 года, в преклонном возрасте ушел из жизни Семён Израэлевич Липкин. Читайте!


Переделкино середины 90-х. В чудом сохранившийся в революционных бурях писательский дом творчества я приехал навестить гостившего там дагестанского поэта. Мы шли по аллее, буднично перебирали общих дагестанских знакомых - и вдруг мой попутчик остановился и показал на приближавшегося к нам человека преклонного возраста с какими-то совсем не стариковскими роскошными усами: "Смотри, Липкин!" Дагестанец тут же подошел к нему и представился. Я слышал их разговор на расстоянии, и до меня отчетливее всего долетела первая фраза Семена Израилевича: "А вы - лакец". Это был не вопрос, а категорическое - и абсолютно верное - утверждение. "Разгаданный" лакец удивился - как человек, лишь наездами бывавший на Кавказе, может на глаз различать тамошние национальности? "Да я не всех различаю, но вот народов пять-шесть признаю точно", - ответил Липкин.

Он беседовал с незнакомым ему прежде писателем с Кавказа несколько часов. Вспоминал, как еще во времена, когда Союзом писателей руководил Горький, его, двадцати с небольшим лет от роду, послали в Дагестан, чтобы перевести на русский творение одного из первых официальных советских поэтов Кавказа Сулеймана Стальского (кто-то однажды еще в советское время оговорился, точнее - проговорился: "Сулейман Сталинский"). Сулейман написал поэму о торжестве советской власти в родном краю, в которой было 700 строк - и каждая кончалась словом "Дагестан". Липкину велено было сделать из этого что-то "поинтереснее" - и уже по-русски. Сам Горький велел. Изощренный в ремесле рифмодел наверняка справился бы с задачей в считанные дни. Но не Липкин. Тот на месяц заперся с Сулейманом в его родном селе и часами слушал, как несчастный старик, превращенный красными из сельского грамотея в экспонат выставок про дружбу народов, читал свои стихи. А потом, вспомнил Липкин, Сулейман декламировал в оригинале Низами, которого дагестанцы считают "своим" - его мать, по легенде, родилась где-то в тех горах. А потом оказалось, что первый на Кавказе советский поэт хорошо помнит наизусть Коран.

С тех самых пор младший товарищ Мандельштама и Ахматовой стал "Прометеем, прикованным к переводам" - в основном переводам "национальных" поэтов и народного эпоса. Труд свой он привык измерять в десятках тысяч строк. В последние годы жизни рассказывал, что перевел тридцать тысяч строк калмыцкого эпоса, но две с половиной тысячи из них взял почитать лет двадцать пять назад какой-то калмык и не вернул. Но эти оптовые меры не мешали переводчику внутренне проживать судьбы народов, чьи стихи он переводил, наравне с судьбой собственного народа. Максимальная открытость чужому разнообразию и чужой беде - ответ еврейского интеллигента на вызовы, которые ему самому предъявляла Россия XX века. Ответ, оказавшийся по силам совсем не так уж многим. Рафинированный одессит вникал в коллизии "национальных окраин" наравне с сюжетами столичной литературной жизни. Это в 90-е годы профессиональные любители Кавказа наперебой писали о подвигах Шамиля и иже с ним. Липкин же явственно услышал в сердцах кавказцев эхо той войны еще в середине века, когда она плавно перекочевала в разряд тем почти запретных. Он написал тогда стихи о тополях в Гунибе - том самом ауле, где некогда был пленен имам и где теперь только "на площади сонные парни ждут чего-то у входа в райком", а потому неясно - "Так о чем же молчат тополя/С выражением тайной обиды?/Мнится мне, то стрелки Шамиля,/То его боевые мюриды".

Одно время модно было критиковать Липкина и его собрата-переводчика Наума Гребнева за то, что они "сделали" нескольких национальных поэтов, включая Расула Гамзатова, "съевшего" все и всяческие государственные премии (говорят, его "Горские сонеты" зарифмованы по петрарковскому ранжиру только в переводе - в оригинале рифмой там и не пахнет). Но сегодня думается о другом. Если бы под конец 90-х хоть у одного кавказского поэта - а там их по-прежнему немало, несмотря на падение интереса к художественной литературе, нашелся бы переводчик такого масштаба, - может, хоть на пол-градуса остыла бы враждебность к "черномазым", уверенно становящаяся частью джентельменского набора все более обширной части нашего общества? Мечтать не вредно.

Было ли занятие переводами лишь вынужденным шагом в условиях, когда собственные произведения поэта десятилетиями не печатали, а восьмистишье в "Дне поэзии" становилось событием? Скорее это был единственно возможный ответ на свое вынужденное молчание. "Среди шутов, среди шутих ... Нас было четверо немых, Нас было четверо безгрешных", - писал Липкин о ближайших своих друзьях-поэтах. Сколько литературных шутов и шутих Липкин пережил - сосчитать невозможно. Участники сборника "Метрополь" 1979 года, вызвавшего ярость литературных и не только литературных властей, вспоминают: когда их "прорабатывали" в Союзе писателей, крепость придавало сознание того, что Липкин, также участвовавший в сборнике, разделяет одну с ними судьбу. Через него возникало единство с судьбой совсем другого литературного поколения - поколения Серебряного века - частью которого Липкин, собственно, всегда себя и мыслил.

"Столетние юбилеи Знакомых справляют моих", - в этом виделась ему центральная примета собственной старости. Впрочем, иные приметы старость эту яростно отвергали. Один из ярчайших представителей сегодняшнего поэтического цеха, Сергей Гандлевский вспоминает, как Липкин уже на восьмом десятке поразил его энергией своих движений, которые "без слов давали знать, кто здесь главный и кто несет ответственность за происходящее".

Поэты, может быть, действительно не умеют стареть. Но, бесспорно, умирают.




Источник: Константин Казенин. Памяти Семена Липкина. "Полит.Ру", 2 апреля 2003 года

От себя добавлю, что моя любовь и увлечение восточной поэзией обязаны С.И. Липкину, в частности книжкой-антологией "Золотая цепь" ориентированой на школьников, с его блистательными переводами Навои. Давно потеряна книга, а вот увлечение Востоком, как оказалось не проходит всю жизнь.

[Stran_nik]

Здравствуйте!
Я - Сергей Шоргин. Пришёл сюда по приглашению Михаила Богомолова.
Впрочем, должен сразу же сказать, что теоретические проблемы перевода от меня далеки. Но я с интересом слежу за обсуждением этих проблем на форуме "Век Перевода" (руководитель - Е.Витковский).
Возможно, со временем что-нибудь напишу и здесь о своём отношении к "фундаментальным" вопросам.

-----------

По поводу одного замечания из предыдущих сообщений: да, переводы Окуджавы из Осецкой - это прекрасные русские стихи, но действительно "по мотивам". Есть такие места, где смысл в переводе изменён по сравнению с оригиналом ровно наоборот...

-----------

А пока что разрешите слегка уточнить приведённый выше текст перевода из Осецкой. Выше процитирована старая версия (примерно 2000 года), а вот усовершенствованная (примерно 2006 года):

НЕТ ПОКОЮ (из А.Осецкой)

Без утоления печаль,
Ибо там, за синей далью, - снова даль.
За горою за седьмою
Лес листвою манит нас;
Нет покою нам с тобою,
Так споем хотя бы раз.

Без меры голод, на года:
За морозом снова будут холода...
За горою за седьмою
Лес листвою манит нас;
Нет покою нам с тобою,
Так споем же еще раз.

Без танцев бал пройдет - а жаль,
Ибо там, за синей далью, - снова даль.
Без исцеленья схлынет боль;
За пиковым королем - опять король.

Без сна идет за часом час;
За тузом - туза другого черный глаз.
За горою за седьмою
Лес листвою манит нас;
Нет покою нам с тобою,
Так споем хотя бы раз.

Без танцев бал пройдет - а жаль,
Ибо там, за синей далью, - снова даль.
Без исцеленья схлынет боль;
За пиковым королем - опять король.

Любовь придет к тебе подчас,
Но порою за игрою молвишь: "пас".
За горою за седьмою
Лес листвою манит нас;
Нет покою нам с тобою,
Так споем же еще раз.

[Михаил Богомолов]

Огромное спасибо, Сергей Яковлевич! Человек Вы занятой, поэтому без лишних экивоков. Как обещал, вот мой "помотивчик". На Осецку - Шоргина, не взыщите, но что имеем. В развитие недосказанной и недораскрытой карточной темы...

Приносят проигрыши боль.
Дама есть и есть валет, а вот король.
Не сдавая
Не сыграешь.
Не поймёшь
Азарта соль.
Вдоль по тропке
Карты в стопке
И у каждой
Карты роль.

Уйдём от будничных обуз,
Вот десятка, рядом с ней ложится туз...
Не сдавая
Не сыграешь.
Не поймёшь
Азарта вкус.
Вдоль по трпке
Карты в стопке,
Как жемчужинки
От бус.

А кто хозяин казино,
Где за нас всё так чудно предрешено?
В боях удач и неудач,
Каждый сам себе судья и сам палач!

Нельзя судьбу притормозить.
Вечно ставки поднимая будем жить
Не сдавая
Не сыграешь.
Не поймёшь
Азарта нить.
Вдоль по тропке
Карты в стопке,
Из чего-же
Будем пить...

Колода встала на парад,
Ты сегодня взял свой банк, кричи ура!
Не сдавая
Не сыграешь
Не поймёшь,
Что сам дурак.
Вдоль по тропке
Карты в стопке...
Ты сиди,
А мне пора!

Народ, только не в лицо! И табуретки поставьте пожалуйста, Пушкин тоже был великий поэт, но зачем же табуретки ломать...

А вот это, вчерашний опыт работы со стихотворением на белорусском:

ПЕРШЫ СНЕГ
Автор: Танцующая любовь (Общелит.ру)

Першы снег за акном, як нягаданы дар –
Напамiн пра былое каханне,
Пра цяпло тваiх рук, што трымалi мой твар,
Як галубку у час развiтання.

Першы снег на шляху, як спатканне з табой.
Прывiтанне табе, прывiтанне!
Пол Зямлi абыйсцi, а як ты не знайсцi, –
Непрыхiльна з табой параунанне.

Колькi раз уж лiсцё аблятала са дрэу,
З той пары, як было развiтанне,
Але смуты няма на душы у мяне,
Бо са мной успамiн пра каханне!


Первый снег

Как негаданный дар, первый снег за крыльцом,
Про любовь мне напомнил былую,
Про тепло твоих рук, что согрели лицо
И приблизили нас к поцелую.

Первый снег на дороге - свиданье с тобой,
Сердце радостным дышит приветом!
За одной половиной земли и другой
Не найти тебя, милый мой, где ты...

Сколько раз уж листва облетала с ветвей,
С той внезапной поры расставанья,
Только нет на душе ни горчинки моей,
Всё-то помнит минуты признанья.

Сразу отмечаю, что не ставил перед собой задачи строгого, дословного перевода, мне показалось важным донести переживания женщины с теплотой вспоминающую пршедшую любовь.

Я раздобыл в сети учебник А.Паршина "Теория и практика перевода", но наискосок пробежав его, понял, что это не о том, что хотелось узнать... Как все-таки дОлжно поступать - переводить не забывая про языковые нюансы, но тогда получается подстрочник, лепить автора оригинала в новой языковой упаковке, но тогда это и не совсем тот самый автор... Кстати, Сергей Яковлевич, в Веке перевода самые интересные ветки закрыты от посторонних глаз, не для обсуждения, а просто для просмотра. И, пожалуй самое главное - знание языка, оно несомненно должно приветствоваться, но вот все ли поэтические переводы выполняются людьми досконально (или хотя бы поверхностно) владеющими тем или иным языком.

С Уважением, Михаил Богомолов (Glows)