Бог Луны

[Вадим Алексеев]

Через несколько лет после завершения последнего полёта на Луну, в 1976 году, американский писатель Билл Кейсинг издал книгу "We never went to the moon" ("Мы никогда не летали на Луну"), в которой впервые официально были высказаны доводы фальсификации программы Аполлон. Теперь, в наши дни, стало уже общим местом ехидно сомневаться в правдоподнбности этой экспедиции. Она была бы слишком дорогой даже в наши дни. Это верно, что СССР готовил высадку человека на Луну. Дело зашло так далеко, что был изготовлен лунный модуль… Видимо, произошла направленная утечка информации. Американцы перепугались, что после триумфа СССР, запустившего человека в космос, приоритет по освоению Луны они уже не переживут. И пошли на фальсификацию.

В Индии почитается индуистский бог Луны Чандра. Бхактиведанта Свами Прабхупада, основавший в 1966 году Международного общества сознания Кришны вспоминает этого бога в связи с мнимым полётом американцев на Луну: «Бог Луны не позволил бы им этого сделать» - сказал проповедник из Индии. Все посмеялись. Ха! Бог Луны! Вот язычники! Но если бы шри Прабхупада не прибавил бога Луны, информацию никто бы не заметил, она не стала бы притчею во языцех, анекдотом нашей эпохи. Вот что я разыскал в Интернете о мнении проповедника кришнаизма. В Ведах (Шримад Бхагаватам) ясно говорится, что человеку запрещено путешествовать на высшие планеты с помощью механических приспособлений (луна считается одной из высших планет). Шрила Прабхупада прямо и открыто заявлял, что все это была мистификация, обман.

Признать свое фиаско Америка не спешит – ведь это неминуемо приведёт к краху флага, а значит и доллара. Что делать? Пентагон готовит тайную программу – высадку на Луну экспедиции военных, одной из главных целей которой стало бы воссоздание обстановки первых лунных экспедиций, расстановка артефактов – точно тех же, которые фигурируют на фотографиях. Мнимый полёт на Луну предполагал, что научно-технический прогресс шагнёт столь далеко, что можно сперва разделить шкуру неубитого медведя, а уж завалить его как-нибудь потом. Но кто полетит на Луну на верную погибель (бог Луны!) ради сомнительного спасения чести мундира дяди Сэма?

Я провёл собственное расследование этой загадки эпохи и предлагаю читателю свои нетривиальные доводы. Давайте-ка сперва посмотрим, что написано в имени «Луна», проспрягав его в числах и падежах АЕИЛМНОУХЮ. Оказывается, там анаграмматическое двустишие!

Онаны имели, но мнимо Луну.
И лунные ямины их? Ну и ну!

Совершенно очевидно, что именно этот смысл обыгрывается Шарлем Бодлером в его широко известном благодаря щедрой похвале Флобера сонете:

ПЕЧАЛИ ЛУНЫ

Этой ночью Луна была более томной.
Одалиска на дымчатом ситце своём
Словно бы воздыхала: «Любуется кто мной?»,
Нежа пышную грудь, как с собою вдвоём.

Не паломницы нищей и пустокатомной
Одр небесной красавицы – ложе внаём
Не сдаётся! Не ей ли грозил тем перстом Ной?
И в печалях Луны мы свои узнаём.

Иногда в этот мир из заоблачной выси
Уроняет слезу она. Остановись и
Полюбуйся, поэт, враг спокойного сна,

На мерцанье ночное живого опала,
На красу, что в ладонь твою прямо упала,
И от Солнца скрой в сердце на все времена.

А вот ещё один знаменитый поэт – Хорхе Луис Борхес – тоже посвятил лунной экспедиции стихотворение. Вот его оригинал, автоматический перевод, перевод Бориса Дубина и моя версия.

1971 (dos hombres)
Poema publicado el 21 de Mayo de 2000

Dos hombres caminaron por la luna.
Otros después. ¿Qué puede la palabra,
qué puede lo que el arte sueña y labra,
ante su real y casi irreal fortuna?
Ebrios de horror divino y de aventura,
esos hijos de Whitman han pisado
el páramo lunar, el inviolado
orbe que, antes de Adán, pasa y perdura.
El amor de Endimión en su montaña,
el hipogrifo, la curiosa esfera
de Wells, que en mi recuerdo es verdadera,
se confirman. De todos es la hazaña.
No hay en la tierra un hombre que no sea
hoy más valiente y más feliz. El día
inmemorial se exalta de energía
por la sola virtud de la Odisea
de esos amigos mágicos. La luna,
que el amor secular busca en el cielo
con triste rostro y no saciado anhelo,
será su monumento, eterna y una.

Два мужчины передвинулись по луне.
Другие после. Что может слово,
что может то, о чем искусство мечтает и обрабатывает,
перед его королевской и почти нереальной фортуной?
Нетрезвые божественного ужаса и приключения,
эти дети Whitman ходили
лунное холодное высокогорье, невредимый
округлость, которая, перед Адамом, происходит и длится.
Любовь Endimión в его горе,
крылатый конь, любопытная сфера
Wells, который в моем воспоминании истинный,
они подтверждаются. Всех это подвиг.
Нет в земле человека, который не был бы
сегодня храбрее и счастливее. День
незапамятный он возбуждается энергии
из-за единственной добродетели Одиссеи
этих магических друзей. Луна,
который вековая любовь ищет в небе
с грустным лицом и не удовлетворенным страстным желанием,
это будет его памятник, вечная и одна.

1971

Сегодня на луну ступили двое.
Они -- начало. Что слова поэта,
что сон и труд искусства перед этой
бесспорной и немыслимой судьбою?
В пылу и ужасе перед святыней,
наследники Уитмена ступили
в мир не тревожимой от века пыли,
все той же до Адама и поныне.
Эндимион, ласкающий сиянье,
крылатый конь, светящаяся сфера
Уэллса, детская моя химера --
сбылась. Их подвиг -- общее деянье.
Сегодня каждый на земле храбрее
и скрыленней. Многочасовая
рутина дня исчезла, представая
свершеньями героев "Одиссеи", --
двух заколдованных друзей. Селена,
которую томящийся влюбленный
искал века в тоске неутоленной, --
им памятник, навечный и бесценный.

1971

Два человека по Луне ходили,
Затем другие. Что тут может слово?
Событие, а столь кружноголово,
Как если б вы душе вновь навредили.
От жути опьянев, только и риска,
Уитмена потомки по пустыне
В скафандрах шли, свой флаг в скалистой стыни
Чтоб водрузить, что сладок, как ириска.
Любовь Эндимиона, гипогриф и
Странная сфера Герберта Уэллса
Подтверждены. Не лжёт так принц Уэллса,
Как президент страны, у тайн где грифы.
Нет на земле того, кто б их храбрее
Был и счастливей, ликов день бессмертный!
Хоть Одиссей, как все, простой был смертный,
Ума в Элладе не было острее.
Луна, которой жертвы вековые
Приносятся как идолу с печальным
Лицом, но и страдальчески-кончальным
Теперь, аки химера, на их вые.

Я намерен объяснить, почему моя версия так сильно отличается от подстрочника и перевода Дубина. Приём, который использует Борхес (его употребляет и Бодлер) я называю «ширмой». Дело в том, что истинный смысл поэмы Борхеса раскрывается только в русском переводе. Как! Неужели Борхес писал это стихотворение из расчёта, что его кто-то переведёт в соответствии с его авторским замыслом? Не спешите с недоумениями. В испанском имени Борхеса есть фраза: Jorge Luis Borges sabe ruso - «Хорхе Луис Борхес знает русский». Осталось вопросить, знал ли Борхес, что написано в его имени? Вот строфа из его стихотворения «Голлем»:

Желая знать, что Бог один лишь знает,
Иуда Лев через перестановку
Букв в именах и их рекомпоновку
Нашёл имя, язык что препинает.

Итак, полиглот Борхес знал ещё и русский. Что же тут невозможного? Почему он скрыл это знание? Да по той же причине, что и Бодлер. Но вернёмся к его тексту. Я объяню, что значит «ширма». Берётся строфа

Dos hombres caminaron por la luna.
Otros después. ¿Qué puede la palabra,
qué puede lo que el arte sueña y labra,
ante su real y casi irreal fortuna?

Два человека по Луне ходили.
Затем другие. Что тут может слово,
Что может то, о чём грезит искусство и мастерство
Перед своим реальным и почти нереальным счастьем?

Поставим себя на место Борхеса. Первые два стиха переводятся зеркально. Это абсолютное совпадение смыслов. Они к тому же идеально попадают в размер. Что касается вторых двух строк строфы, но они по сравнению с двумя первыми являются куда менее важными. Перед нами напыщенная риторическая фигура, повторяющая уже сказанное по принципу параллелизма. Эту фигуру можно либо сохранить, но тогда придётся отказаться от «зеркально» переведённого зачина строфы, либо без особого ущерба выбросить, заменив на реконструкт. Вот тут-то и убирается ширма – реконструкт-то в русском языке наперёд задан благодаря точной рифме! По этому принципу построена вся поэма. Иными словами, Борхес разоблачает лохотрон англоамериканцев, но делает это настолько иезуитски изящно, что ни один дешифровщик до сих пор не догадался, в чём секрет поэмы, кроме меня, разумеется.

В заключение – три моих стихотворения, объединённых одним заголовком:

БОГ ЛУНЫ

Поэзия скупа на описанье
Ночного неба. Нет темы трудней.
Див будет узнан именно по ней:
Звёзд появленье и звёзд угасанье…
Луны над головою нависанье.
Чем дольше смотришь, тем она странней.
Причудлив формой острых вид камней.
О камень камня редкостно касанье.
И всё же астероиды порой
Врезаются в Луну. Осколков рой
Не сразу на поверхность опадает.
Но даже если глыба и падёт
На глыбу, мало что произойдёт,
Едва ли её форма пострадает.

Представить себе невозможно,
Что мир посетил бог Луны.
Сошёл он один, безвельможно,
Хотел посмотреть валуны.
Луна светит солцевспоможно,
И камни на ней не ровны,
А здесь – обалдел изнеможно –
Круглы да с любой стороны!
Когда божеству показали
Округленный со всех сторон
Валун, пальцем не отказали
Потрогать, он лунный свой трон
Готов был отдать за такую
Диковину, молвить рискую!

Приветствия уже мне не ценны
Твои, достопочтенный мой читатель,
Восторженный не нужен почитатель
Тому, чьи пришлеца дни сочтены,
А световые сутки не длинны –
Творит и ночью чётов сочетатель.
А слава – что? «Велик он!» причитатель,
Хвали лучше пиитов, что дрянны!
Поездки заграничные мне тоже
Уже не привлекательны, да я
Даже свои не посетил края.
Из всех живых мне больше дорог кто же?
Соседка, что добра весьма ко мне…
Как хорошо мне было на Луне!