|
|
20.09.2021, 07:01 | #1 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,704
|
Он вытряхнул содержимое пепельницы на листок бумаги, смял его и сунул в корзину для мусора. Потом растянул штору по гардине, прикрывая разбитое стекло. От ветра, гулявшего за окном, лёгкая ткань вздулась пузырём.
- Ого, да их тут коллективчик, - раздался голос из коридора. – Жорик, поднимай мужиков в палатах, сейчас мы их уделаем. - Послушайте, - незнакомец шагнул к двери. – Я тоже врач и хотел бы с вами поговорить. Я – Репин Семён Ильич, работал здесь главврачом, может, помните такового? Да погодите вы…. В ответ раздался топот удирающих ног. Мертвец остановился в дверях, повернулся к Диме, развёл руками и виновато улыбнулся. Оскал получился похожим на отвратительную гримасу. - Эй! – крикнул откуда-то издалека сбежавший Георгий. – Убирайся отсюда, не то я тебя, гада, собственными руками задушу. - Ты смотри, какая сука пакостная, - вторил ему дружок из другого конца коридора. - Я врач, - откликнулся мертвец. – Семён Ильич Репин. У Георгия на это было своё мнение: - Ты, засранец, клинический идиот. Подал голос и его дружок: - Что делать будем, Жора, дела-то хреноватые? Откуда эта нечисть завелась? Ты звонил в милицию? - Звонил, да разве ж их дождёшься…. Эй, валите отсюда, пока целы. - Я – ваш бывший главный врач, - устало сказал Семён Ильич. - Ты, приятель – козёл, и мне сказки не рассказывай. Я сам твою,… тьфу!.. его, то есть, могилу видел. Верно, Жорик? - Нас не проведёшь, - подтвердил Георгий. – Финита ля комедия, жмурик. Сейчас мы тебя отпрепарируем. Дима Пирожков звучно потёр щетинистый подбородок и произнёс многозначительно: - Да-а, положеньице. Внезапно он хлопнул себя ладонью по лбу и расхохотался: - Какой же я осёл! Как сразу не догадался? Отдай ты им этот пузырь. Он перелил в пустую бутылку воду из графина и выставил её в коридор: - Эй, пискарезы, забирайте своё пойло и отстаньте от человека! Затащив Репина в ординаторскую, он захлопнул дверь и стал баррикадировать её. - Всё, как всегда - сильный пожирает слабого. Но ты не бойся, Ильич, я тебя не выдам. - Ишь, клизматёры, - пыхтел он, двигая тяжёлую мебель. – Казённый спирт выжрали, водку из передачи свистнули. Нет у людей ни стыда, ни совести. Докатилась, Ильич, Росиия-матушка до последней черты. Но ведь есть мы с тобой. Ты же научишь меня, как мёртвым жить? Мы им ещё покажем. Даёшь революцию! Дима выдохся, и устало повалился на диван, речь его стала менее пафосной: - Эх, Ильич, не видал ты наших перемен, пролежал в могиле – кусок жизни проглотил. Пролетариат, гегемона нашего, с дерьмом сравняли. Спекулянты теперь только живут. В обществе утвердилась какая-то вывернутая наизнанку мораль – всё можно, даже то, что нельзя, но очень хочется. А мы с тобой не таковские! Мы пойдём войной за старые порядки и обычаи. Мы вернём России Советскую власть. Мы… Дима окончательно выдохся. Его неудержимо клонило ко сну. Он втянул ноги на диван и улёгся, подложив под голову обе ладошки. Репин, слушая его, тянул и рвал с себя галстук, пытался через его петлю расстегнуть ворот рубашки, будто ему не хватало воздуха. «Эдак помрёт, чего доброго», - с участием подумал Дима и закрыл глаза. Лицо Семёна Ильича, между тем, пошло багровыми пятнами, будто к нему разом прихлынула нездоровая кровь. Губы кривились, гримасничая, но крик, готовый сорваться с них, терялся где-то на подходе. |
Читайте на литературном форуме: |