Клуб любителей исторической прозы

[santehlit]

Такая постановка вопроса моментом Саню отрезвила.
Надо терпеть! Не дай Бог уронить себя в глазах руководителей операции.
Он перестал помышлять о похмелке. Но неспешное и ленивое перетекания мыслей из одной извилины мозга в другую решительно было прервано Олей.
- Ты ехать-то можешь? Через час нас ждут в министерстве ГБ, а ведь надо ещё позавтракать.
- Позавтракать это хорошо, - согласился Саша, усаживаясь за руль.
Через час с небольшим Саша и Оля прибыли в министерство.
- Как себя чувствуешь? - поинтересовалась Ольга. – Ну, готовься к соответствующей епитимье.
- Да они-то откуда знают?
- А они и подстроили.
- Как-то не по-товарищески.
- Последняя проверка перед заброской.
- Ты думаешь, я её не прошел?
- Сейчас узнаем…
- Все, начинаю думать о «затее» и только о ней – ни о чем больше. Мне кажется, сегодня должно начаться наше движение по Околице – больше уж некуда тянуть.
Оля скептически:
- Чтобы знать, когда нас, наконец-то, отправят, надо быть ни диверсантом, а астрологом. Что-то темнят отцы-командиры…
Воркотня боевой подруги привела Готовцева в хмурое молчание.
Вскинулся на упрек:
- Это будет тебе урок!
- На какую тему урок? – не въехал Готовцев.
- Не полагайся на свой ум. Думать будешь, как поступить, за линией фронта, а пока исполняй то, что велят.
Видя, что Саня опять задумался, Оля продолжила нравоучения:
- Добро пожаловать в реальную жизнь. Это в играх и детских книгах герою достаточно придумать гениальный план. А в реальной жизни девяносто процентов работы – это проследить за тем, чтобы его не запороли какие-нибудь недоумки.
- Ты не веришь тем, кто готовит нашу операцию?
- Что-то долго они с ней возятся.
- Готовят тщательно. Не хотят, чтобы мы в лапы попали СБУ.
- Ладно, возможно это серьезно, но уж очень долго.
- Вот-вот, только учти – там, за линией фронта, пенять будет не на кого, кроме собственной дури…
Поскольку в министерстве ими никто не заинтересовался, решили свободное от прочих занятий время посвятить изучению украинского языка – долго и нудно спорили на мове о том, как вести себя за линией фронта. Однако на высшей ноте Готовцев как-то сник и пошел на попятный.
Наворчавшись досыта, умолкла и Оля.
После продолжительного молчания она спросила:
- Що ще тобі розповісти?
Саша с улыбкой:
- Розкажи про підводний човен у степах України, який героїчно загинув у повітряному бою…
И Оля с усмешкой:
- Ти мені зовсім тверезий не подобаєшся.
На лице её возникло мечтательное выражение.
В реальность её вернуло ехидное замечание:
- Може попросимо спирту в дорогу?

[santehlit]

Тяжело вздохнув и мысленно закатив глаза к потолку по поводу очевидного скудоумия своего трезвого партнера по операции, Ольга начала подробно объяснять вредное влияние алкоголя на мышление его употребившего…
Пообедав-поужинав и узнав последние новости, состоящие в отсутствии новостей, Саня и Оля забрались в кабину «камаза» в не приподнятом настроении.
Когда же эта проклятая переброска состоится?
С другой стороны, что их ждет впереди? Если смерть, плен и пытки, то куда торопиться?
Отдавшись на волю судьбы, занялись любовью…
Прервали любовников в самый неподходящий момент и потребовали в офис Пушкарева.
Прибыли своим ходом. Далее препровождены часовым в личные апартаменты Главы ДНР.
- Мне сказали, сегодня вас переправляют на ту сторону. Хочу попрощаться и пожелать удачи.
- Спасибо за все! Мы не подведем! – вскинул голову Александр.
- Подождите, не горячитесь. Как на ваш взгляд – надежный разработали план в министерстве Госбезопасности? У вас есть сомнения в его исполнении?
- Если информация о нем не ушла дальше вас и нескольких сотрудников госбезопасности, то никаких сомнений не может быть – все тщательно продумано и многие случайности предусмотрены. Нам остается четкое исполнение и чуток импровизации в непредусмотренных обстоятельствах. Мы справимся.
- Это хорошо, что вы идете с таким настроем. Но расскажите мне вкратце вашу задачу – как на экзамене.
Саша поведал:
- Выдвигаемся на нейтральную полосу. Ждем проводника. Он проводит нас в Харьков. Оттуда едем в Одессу по легенде о переселении…
- Каким маршрутом?
- Через Днепр, кривой Рог, Николаев…
- Сколько времени в пути?
- Я проеду за восемь часов, если не будет непредвиденных задержек.
- Вы украинский язык понимаете?
- Понимаю и даже пытаюсь говорить.
Пушилин посмотрел на Олю.
Та кивнула:
- Не Тарас Григорьевич, но уже не москаль.
- Ну тогда с Богом! Удачной дороги вам…

Через линию фронта

Противник ослаб, но не хочет сдаваться:
Ведь пленных уморят, иль сразу убьют.
Спасенья усталый солдат добивался,
Так дайте ж разбитым покой и приют.
/Мишель де Нотрдам/

Сопровождали «камаз» с «диверсантами» спецназ в микроавтобусе и бойцы народной милиции в кузове автомобиля «Урал».
Перед нашими позициями в Харьковской области остановились.
Милиционеры прошлись по окопам и блиндажам, предупреждая бойцов ополчения о спецоперации перехода линии фронта. Их убеждения пали на правильную почву. Сидеть, не высовываясь! – милая сердцу команда. На некоторое время оборону этого участка соприкосновения воюющих сторон приняли на себя менты из Донецка.

[santehlit]

Спецназ отправился в лощину на нейтральной полосе, где ГРУня на схеме отметил крестиком место встречи. Залегли в «секрет».
Короче, все на местах и всё на нервах!
А Саша в это время менял номера на машине – простой, как табуретка, меры замазать глаза полицейским патрулям на дорогах Околицы.
В последнее время он несколько раз удивлялся мысли, что не узнает себя самого. Никогда прежде и думать не думал, что на «камазе» можно пересекать линию фронта, что будет учиться стрельбе из бесшумного пистолета, приемам боевого самбо, изучать украинский язык…
Ему казалось, что с ним никогда ничего экстра ординарного в жизни не произойдет – крути «баранку», а дорога выведет, куда надо. Но вот появилось на горизонте создание, юное и весьма симпатичное, с авантюрным складом характера и неистребимым желанием вернуть себе дочку-малышку, зажиленную родственниками на Околице, и Саня преобразился – повзрослел, возмужал, задался целью помочь милой девушке...
Хотя были сомнения и опасения.
Менял номера и насуплено думал – ещё час и мы с Олей узнаем об иезуитской подлости сволочи ГРУни. Либо чухонец рыбоглазый схлыздит и не появится в условленном месте в нужное время. Тогда Сане придется послать упрек в духе: «Так не работают, кастрюлеголовая страхолюдина!» - если, конечно, останется жив…
Бренча тихонько жестянками, ключами, болтами и гайками, Готовцев под нос насвистывал. Он любил работать ночами – никто не мешает, и самые светлые мысли обычно приходят в темную пору. Зато уходят неприятные ощущения – сейчас он, наконец-то, вырвется на волю из-под опеки гэбэшников и не будет себя чувствовать бараном, которого готовят к убою.
Хотя… Я уже говорил о мужчинах мирного времени и военного – причем, переходы из одной группы в другую практически невозможны. Саша не зря тяготился начальством и стремился к свободе выбора – его неуемной и бьющей через край энергии не хватало именно этого профессионализма диверсанта, впопыхах натасканного в министерстве Госбезопасности ДНР.
- До смерти не забуду, - жаловался Оле, - как нас учили.
О чем это я?
Когда Готовцев садился за баранку «камаза», он словно крылья обретал. Саня был уникумом руля. И судьба его берегла…
То ли зная это, то ли чувствуя, Пушилин и его команда поверили в удачный исход авантюрной «затеи».
Сейчас молодой и полный жизни любимец дорог ехал на «Валькирии» (так он переименовал свою фуру «камаз» «Диану» в последний момент) навстречу врагу, обещавшему помощь. Теперь у повесы Готовцева появился шанс совершить что-то, хоть немного похожее на подвиг, и он его точно не упустит. Чем опаснее ситуация, тем славнее будет победа!
Кстати, о валькирии.
Когда Ольге поведал о своей измене прежней симпатии, та его успокоила:
- Валькирии в норвежском эпосе – женщины-воительницы. Полубожества. Они летают над полем боя и подбирают души павших героев, относя их в Валхалу. Их несколько, и каждая имеет собственное имя. Пусть наша валькирия будет «Дианой»
Готовцева это устроило.
Жизнь легка, как пушинка, долг тяжелей, чем гора.
Впрочем, кроме жажды подвигов и исполнения долга перед Родиной непоседливым водилой двигал и меркантильный интерес. Глава ДНР выделил на операцию три миллиона бюджетных средств. Один в виде американских денежных знаков уже был в кабине. Два ожидали наградой после удачного завершения операции. Впрочем, половина из них обещана ГРУне за помощь в «затее».

[santehlit]

Результат превзошел самые смелые ожидания.
Но по порядку…
Ночь была тихая и безоблачная, до восхода луны еще далеко – как говорится, небо в алмазах.
Пока все по плану, однако случайности предусмотреть невозможно.
Саша еще раз прошелся по мове в памяти.
Он и дорожный патрульный.
Диалог:
«Що в фурі везеш?»
"Тридцять людей і шість коней"
И после шутки:
"Меблі. Переїжджати".
Ольга его надоумила.
- Хохлы – веселый народ и любят шутки. Если понравится такая, постовой будет добрее.
Не включая огней и не слишком торопясь, точнее крадучись, «камаз» выехал на нейтральную полосу и встал в условленном (по карте-схеме) месте. Выключил двигатель.
Для такого маневра перед глазами у Сани трофейный прибор ночного видения (ПНВ).
С предчувствиями недобрыми, но и надеждами, Готовцев и Ольга сидели в кабине, ожидая дальнейшего развития событий.
«Где этот чертов инвалид?»
Почему «инвалид»? – об этом надо спросить у Оли.
Девушка, чтобы снять нарастающее напряжение, практически насильно всучила Сане гитару:
- Поиграй что-нибудь… только тихо-тихо… Сил моих больше нет.
Саша осторожно перебрал пальцами струны, проверяя настройку, и запел почти шепотом.

На поле танки грохотали,
Солдаты шли в последний бой,
А молодого командира
Несли с пробитой головой.

Оля, услышав знакомую с детства песню, глубоко с надрывом вздохнула и закрыла лицо ладонями – наверное, протекла слезами. Пусть выплачется – тоже нервы успокаивает…

По танку вдарила болванка,
Прощай родимый экипаж.
Четыре трупа возле танка
Дополнят утренний пейзаж.

Плечики Оли стали подрагивать.

Машина пламенем объята,
Вот-вот рванет боекомплект.
А жить так хочется, ребята,
И вылезать уж мочи нет.

[santehlit]

Оля, в конце концов, совладала с собой, вытерла слезы, расслабилась и с любовью смотрела на Саню.

Нас извлекут из-под обломков,
Поднимут на руки каркас.
И залпы башенных орудий
В последний путь проводят нас.

Кажется, солист ушел от полушепота – голос его окреп.

И полетят тут телеграммы
Родных и близких известить,
Что сын Ваш больше не вернется
И не приедет погостить.

У Оли зашевелились губки маленького корейского ротика – кажется, она подпевала.

В углу заплачет мать-старушка.
Смахнет слезу старик-отец.
И молодая не узнает,
Какой танкиста был конец.

И головка её с каре качалась в такт мелодии.

И будет карточка пылиться
На полке пожелтевших книг,
В военной форме, при погонах,
Но ей он больше не жених.

Как будто дождавшись окончания последнего куплета, что-то темное, без света, замаячило впереди, вписываясь в ночной пейзаж.
- Гости к нам, - Саша кинул гитару в спальник и надел на голову ПНВ.
Неизвестный транспорт – скорее всего пикап – осторожно въезжал в лощину.
В дальнейшем все происходило на удивление гладко.
Пикап тормознулся от «Камаза» в шагах десяти и моргнул подфарниками, приглашая на переговоры.
Саня спрыгнул из кабины и огляделся. Округа, как вымерла. В лощину вползал туман.
Глубоко вздохнув и выдохнув, Готовцев пошел навстречу судьбе.
Как известно, нигде не врут так много, как в любви и на войне. Но Саша сейчас шел не на свидание с девушкой и не к врагу, а бизнеспартнеру: у него не было причины о чем-то врать – все было предварительно обговорено за них ГРУней.
Сев в кабину пикапа, Саня представился, не подавая руки:
- Александр.
- Альгимантас, - был ответ.
- Все нормально?
- Вроде, да. Деньги при вас?
- Расчет в Харькове.
- Десять тысяч «зелеными»?
- Как договорились.
- У вас есть ПНВ? Тогда следуйте за мной. И фары включите, когда это сделаю я.

[santehlit]

- Усвоил.
Расстались, как и встретились – не пожимая рук. Как и положено врагам, заключившим временное перемирие.
Когда Саша появился в кабине, Оля спросила:
- Все нормально? Это чухонец?
- Болтали по-русски, - криво усмехнулся водитель и запустил двигатель. – Кстати, пан Альгимантас просил передать тебе горячий привет и поцеловать ручку.
Пикап под носом «камаза» развернулся и так же осторожно, как прикатил, поехал из лощины обратным путем. Готовцев, нацепив ПНВ, следом…
Оля, перекрестившись:
- С богом! Навстречу судьбе.
- Знаешь что? – сказал Готовцев. – Если не повезет, и нам не суждено вернуться, помни: я люблю тебя сильнее, чем можно вообразить. А если удастся дело сделать и вернуться невредимыми, я – некрещеный и неверующий – пойду в церковь и свечку поставлю. Буду считать, что Бог нас выручил.
Оля потянулась к нему с поцелуем. Не дотянулась и ткнулась личиком в плечо.
Здоровый, жилистый и злой на весь мир Альгимантас Арпа, которого в министерстве обороны Латвии не раз называли худшим офицером национальных вооруженных сил, сделал карьеру на Украине. Посланный инструктором в ВСУ, он каким-то образом попал в СБУ и был там на хорошем счету. В том смысле, что только самоубийца желал бы заиметь его себе врагом. Может быть, этому поспособствовала легкая контузия от разрыва российской ракеты в одном из штабов фронта. Так или иначе Арпа ни к кому не знал жалости и исполнял без ропота любой приказ начальства.
Он случайно познакомился с Сергеем, именовавшим себя «В кругу друзей» ГРУ, и легко был им втянут в бизнес, распространенный тогда на прифронтовых складах – воровство оружия, боеприпасов, обмундирования, снаряжения, продуктов и всего прочего с перепродажей их всяк желающему.
На сопровождение транспорта «донецких беженцев» от линии фронта в Харьков согласился за десять тысяч баксов без уговоров, пообещав два процента информатору.
Арпа легко оправдал себя в своих глазах – это бизнес, а не измена Родине, которой, кстати, не присягал. Он вообще в СБУ за штатами и выполнял некие щекотливые поручения прямого начальства – например, пристрелить какого-нибудь депутата или зарвавшегося журналюгу. За что получал премии…
На таких как он – Альгимантас так считал – вся его Латвия держится.
О другом говорили и думали в кабине задней машины.
Ольга:
- Если все удачно получится – мы поженимся?
Александр:
- Я бы с удовольствием это сделал ещё в Донецке, пригласив в свидетели Дениса Пушилина – уж он бы точно ускорил свадьбу. Но не хотелось вот так впопыхах, на краю неизвестности…
- Да, конечно, вернемся с победою, в присутствии дочери и свидетелей я назову тебя своим мужем.
- Отлично, Оленька! Я достаточно хорошо тебя узнал, и считаю наш брак обреченным на счастье…
Тем временем, выехали на проселок, а километров через десять – на трассу. Включили фары, и здесь их остановил военный патруль.
Началось, подумал Готовцев, и теперь уже облегченно вздохнул. Началось…
- Ваші документи? – обратился старший к водителю передней машины.
Арпа вручил ему удостоверение офицера СБУ.
- У меня спецзадание – прошу не задерживать.
- Фура з вами?

[santehlit]

- Да. В свое время на все вопросы вам будут даны ответы в учреждении, которое я представляю. Ответ, полученный несвоевременно, не дает удовлетворения.
- Чому російською?
- Разумею еще латышский. И поведаю так – проводится спецоперация, за срыв которой вас крепко взгреют. Больше я вам ни слова не скажу – звоните моему начальству или пропускайте.
Начальник патруля перешел на русский:
- Хотите отмолчаться? Я считаю: молчание – это способ говорить неправду.
- Молчание и есть молчание. Оно золото. А язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли. Вы меня остановили и пытаете на дороге, потому что вам скучно?
- Не совсем. Вы едете в прифронтовой зоне при свете фар. А ведь есть приказ… И прошу вас немедленно погасить все огни в машине и фуре.
Арпа исполнил, а Саня сзади продублировал.
- Я могу ехать? У меня задание, и не с вами мне его обсуждать.
- Что у вас в фуре?
- Идите к черту! Другие вопросы есть? Верните удостоверение. Предупреждаю – как только перегнете палку, у меня появится повод для плодотворной работы лично с вами. А я злопамятен…
- Вы куда следуете?
- Скажу – в Харьков. Хотя вас это абсолютно не касается.
- Прошу вас до Харькова свет не включать. Или встаньте к обочине и ждите утра.
- Ладно я понял, - сказал Альгимантас и протянул руку за документами.
А патрульный не понял и крепко пожал его ладонь.
- Слава Украине!
- Героям слава, - ответил Арпа без энтузиазма.
Вернув документы и козырнув, патрульный на прощание сказал:
- Война началась неблагоприятно для нас.
- Я бы не так сказал – пока москали имеют некоторое преимущество.
- Техники у них навалом. А сейчас людей подогнали. Но все войны везде и всегда выигрывались за счет ума, мужества и силы духа. Вспомните, как мы их прогнали от Харькова…
- И Киев не сдали, - поддакнул Арпа.
- Но там и не было большой молотильни. А вот под Харьковом да – мы дрались яростно, москали побежали…
- Но в конце концов, остановились и сейчас прут обратно.
- На войне, как на войне – вчера мы их, сегодня они нас. Москали сейчас выигрывают в темпе и качестве. Неплохо, однако, подготовились. Удивлять противника у них получается. Если Запад нам не поможет…
- Там хотят отделаться одними поставками, заставляя гибнуть нас.
- Это да. Но все же наемников стало больше. Вы, например. Или идейный борец с Рашкой?
- Натерпелись мы в свое время от них. Теперь линия фронта за свободу проходит на Украине. И я здесь…
- Да поляки ещё. А вот немцы, французы и англичане сидят по хатам. Американцам вообще запретили соваться в наемники, чтобы не провоцировать Путина на ответный удар.
- Кто-то едет! – прервал диалог второй патрульный.
- Не хотите ли глянуть, кто шляется в эту пору со светом по дорогам? – предложил любезно старший патруля офицеру СБУ. – И нам поддержка в случай чего…
- Волки всегда должны следить за делами овец. Для этого я здесь, - согласился Арпа.

[santehlit]

Второй патрульный, вскинув жезл, уже шел навстречу приближающейся машине, у которой были включены фары.
Машина остановилась, свернув на обочину. Свет погасили. К пикапу вместе с патрульным подошел молодой человек маленького роста с азиатскими чертами лица. Выглядел он немного грузноватым и даже рыхловатым, но только на первый взгляд. Круглое добродушное лицо располагало к себе. Только цепкие, внимательные черные глаза выбивались из образа провинциального увальня. Похоже, он мучился похмельем…
Посмотрев его документы, старший дорожного патруля:
- Полюбуйтесь, господин Арпа, сын крымских татар защищает Украину ночью на машине при свете фар. А в салоне баба осталась – да?
- Девушка, - пробормотал остановленный. – Мы просто проветриться ехали.
- Из Харькова?
- Да нет, тут село поблизости.
- Протокол будем писать?
- Вот все мои деньги, - беглый крымчанин протянул патрульному пачку российских ассигнаций.
Покосившись на СБУшника, старший патруля сунул её в карман.
- Прибора ночного видения нет? Тогда так – отгоните машину метров на 100 вперед, прижмите к обочине и ждите рассвета.
Арпа едва сдержал улыбку. На глаза надвинул ПНВ и запустил двигатель.
- Удачной охоты, Акела.
Дорогой ругался на латышском.
- Sasodīts! Sūdi! Karavīri, ihu māte Pakaļā...
А потом успокоился и начал придумывать, как можно больше принести неприятностей русским и заработать денег. Он начал мысленно прикидывать – от кого и как получить заказ на убийство. Воровство считал нудным и малоприбыльным ремеслом. Додумался до того, что не очень-то верит в версию Сергея о переезде беженцев из Донецка. А истинную цель этой поездке их «крыша» ему не скажет. Может, самому попробовать договориться с Александром – как и на чем погреть руки? Ведь в некоторых вопросах русские наивны как дети. А может быть, водителя «камаза» (по новой версии – русского шпиона) самого удастся завербовать в свои личные агенты?
Вскоре Арпа уже нахваливал себя за правильный ход мысли – везде и всегда думать надо о своем кармане. Как это делает старший дорожного патруля, остановивший его на дороге. Ведь он не только сотрудник СБУ, специалист особых поручений, он ещё и бизнесмен, ищущий выгоду везде и во всем…
Когда, наконец, поехали дальше без света фар, Готовцев вздохнул с облегчением, хотя и немного нервно. Ему казалось, что за не прошедшую ещё ночь он сильно постарел. И, похоже, виной тому были не возраст и обстанова нервная, а то, что он едет по вражьей земле и дышит её воздухом. Здесь все пропитано ненавистью к России, думал Саня.
Два цвета у флага Околицы: желтый – измены, голубой – надежды. Так они и живут – одни с надеждою, другие с ненавистью. Пойди разберись – кто тебе брат, а кто кастрюлеголовый попрыгунчик…
Однако строки Пушкина, пришедшие в голову поначалу: «В одну телегу впрячь неможно коня и трепетную лань» к ситуации не подходили. Кого-то надо убивать. Война – это правильный выбор Путина.
Как понять Санины отношения с ГРУней? Законченный нацик – это ясно, но ведь слово сдержал. Пока операция развивается более-менее удачно именно благодаря ему.
Похоже, за деньги ГРУня и мать родную продаст. Но это же надо знать, либо проверить, рискнув собственной жизнью.
Загрузив фуру мебелью в Донецке, Саня отдал себя на откуп ГРУненой совести. А теперь понял, что это категория ни при чем – дело все в бабках. Вон и СБУшник помогает врагу за десять штук баксов. Хотя нет – какая помощь! Альгимантас Арпа отрабатывает обещанные мани. Кто платит и за что – ему не важно.

[santehlit]

Работа мысли продолжалась весь остаток пути. Подъезжая к Харькову, водитель и пассажирка «камаза» были в таком состоянии, что обращали на пригород, погруженный в полумрак, не больше внимания, чем на небо, светлое от луны и надвигающегося рассвета.
Кажется, Саня перенервничал. Сказалось это на слухе и речи – часто Олю переспрашивал, а сам говорил громче обычного.
Подъезжая к блокпосту города (фары уже включили), Готовцев чувствовал себя дерганным и нервным. А Оля была полна адреналина и боевого задора. Она процитировала кого-то откуда-то, хлопнув Саню по плечу:
- «Надейтесь до самой последней минуты, и надежда принесет вам удачу»…
Когда военные с блокпоста подошли к «камазу» вместе с Арпой и потребовали показать груз, Саня со свистом втянул воздух. А когда открывал фуру, не дышал и старался на хохлов не смотреть. На душе было тяжко – он боялся, что совсем растеряется и совершит смертельную ошибку.
Глянули на мебель – внутрь не полезли.
Потом Арпа ушел с вояками в будку и потянулось томительное ожидание.
Вслед за рассветом погода начала портиться, и к восходу солнца небо затянулось тучами.
- Сколько можно ждать! – нервничала Оля.
- Смотря чего, - буркнул Саня, кривясь гримасой. – Если смертушки, то пусть не торопится.
- Не о том мысли-то, не о том, - Ольга покачала головой.
Но Сашу нагловатый вид солдат Харьковского батальона территориальной обороны нервировал до невозможности. Закусив губу, он пытался унять биение сердца – слишком живое его воображение рисовало стволы их автоматов направленными прямо на него. Руки тоже подрагивали от волнения.
Впрочем, волновалась и Оля.
Тревоги её были Сане вполне понятны – среди земляков Харьковского тербата запросто она могла встретить знакомых. А то и мужа бывшего – хотя он где-то в нацбате служит, на передовой.
Операция в самом начале, а диверсанты уже испытывают моральные потрясения. Что будет дальше?
И пришла тут Сане отвлекающая мысль – нацики бьются на смерть, потому что они мотивированы. Пусть деньгами, но мотивированы. А он не знает за что умирать, потому и боится безносой…
А Ольга…
Вот куда Арпа пропал? Наверное, что-то пошло не так. Перехвалил он латыша: как говорится – сглазил!
Предчувствие неприятного развития дальнейших событий заставило Сашу взяться за руль. Как будто конец уже близок, а ему захотелось уйти в вечность, занимаясь любимым делом. Уйти красиво и ярко, как жил. Например, завести-разогнать «камаз» и передавить всю эту бандеровскую сволочь в будке…
Живо и ярко представил машину слоном, резвящимся на развалинах посудной лавки.
Обстановкой прониклась Оля.
- Представляешь – и бежать-то некуда. Хотя я знаю город.
- Панике не поддаваться! – отдал приказ Саня. – Ещё неизвестно, кому умирать сегодня, а кому завтра.
Оля посетовала:
- Сколько жизней украинских и русских унесет эта трижды никому не нужная война?

[santehlit]

- Спорим? – Вовка Евдокимов по-взрослому протянул завклубом ладонь.
- Да ну тебя, - Иван Степанович досадливо отмахнулся. А потом вдруг заиграло в нём что-то. Вышиб ногтём папироску из пачки. – Кури, сопляк.
Вовка выкурил и получил новую.
- Кури, кури - хвастунов, знаешь, как учат, - папироса за папиросой Кылосов опорожнял свою пачку.
Пока парень курил, Иван Степанович катал меж пальцев очередную папиросу. Поглядывая друг на друга, будто петухи перед дракой, они оба не по-доброму усмехались.
Когда пачка кончилась, Иван Степанович растерянно огляделся. Тимофей Гулиев хмурился и осуждающе качал головой. Султан безучастно смотрел на огонь. Победитель пари отчаянно плевался и важничал, поглядывая на Кылосова осоловелыми глазами.
И вот за эту минуту сомнительного торжества расплатился Вовка Евдокимов затмением в лёгких и хроническим кашлем на всю свою жизнь.
- Ты чей будешь? - завклубом будто теперь спохватился, что по должности своей является наставником молодёжи, и пари его с пацаном бросает тень на профессиональную репутацию. - Как зовут?
- Ева, - вскинул Вовка отяжелевшую голову.
- Так ты что ль, правда, девица?
- Да нет, - усмехнулся Тимофей Гулиев. - Какая ж это девка, коль в мужскую баню ходит? Это у него инициалы такие - Евдокимов Владимир Андреевич.

4

Наступила распутица, и с нею началась головная боль заведующего клубом имени Володарского. Вернулась в город учащаяся молодёжь от бабок из деревень, из далёких «гостей», с разнообразных практик, из лагерей и домов отдыха, а с нею возобновились, прерванные на лето, танцевальные вечера. Для борьбы с «грязеносцами» Иван Степанович поставил у входа ёмкости с водой для мытья обуви, удвоил пропускающий заслон у дверей. Но это были лишь «цветочки». «Ягодки» жили неподалёку в строительном вагончике.
То были калымщики, невесть откуда приехавшие и всё лето восстанавливающие что-то на золотодобывающей шахте. Танцы их не интересовали, но скучно было каждый вечер пить водку после работы в кругу одних и тех же небритых лиц. Сверкающий огнями клуб манил искателей приключений под пьяную руку. Здесь можно было сыграть в бильярд, заглянуть в буфет, без опаски покуролесить среди нарядных девчонок и сопливых пацанов.
Серьёзных столкновений не было, но испорченные вечера от нашествия немытых, небритых и пьяных мужиков камнем ложились на сердце Кылосова и вызывали головную боль, ещё не начавшись. По натуре своей нескандальный, даже трусоватый, Иван Степанович насмерть боялся этих подвыпивших верзил, и только профессиональный долг и отеческая любовь к молодёжи заставляли его преграждать хулиганам путь.
Обычно это начиналось телефонным звонком снизу:
- Пришли, Иван Степанович.
И Кылосов, проглотив холодный комок, подступивший к горлу, сунув трясущиеся руки в карманы пиджака, спускался вниз.
Пришельцы, числом пять человек, стояли кружком, курили и сплёвывали под ноги.
Молодёжь растянулась широкой и плотной цепью на высоком крыльце клуба. Туда-сюда сновали девчонки, подбивая ребят к решительным действиям.
- Эй, сопленосы, чего распетушились? Мы же по-хорошему. А могём и по-плохому.
- Не пужай! Не боимся, - звонко отозвалась курносая девица в короткой плиссированной юбке. Подхватив свою юбочку двумя пальцами, манерно растянув её в стороны, притоптывая высокими ботами, прошлась кругом по ступенькам: