Яков Есепкин На смерть Цины

[Lens]

Смыслы слились воедино и слились,
Вместо извилин - рисунки пореза
Как они быстро так все расплодились?
Тщетююсь поняить мозга протезом.
Алкает смерти, гляжу, Ниагара
Да будет море немного убито.
Хватит сегодня на пальцах нагара
Пусть хоть немного Нияда поспит

[angelmoon777]

Слиток из смыслов свинца тяжелее,
Ртути живее и золота мягче.
Линии, видишь, порезов алеют? -
Каждый лелеет их, каждый их прячет.
Но вырываясь потоками мути
Кастингом вечно грозит Ниагара!
Где эта кукла наследника Тутти? -
Ждут у печи, утомясь сталевары...
Соединяясь, сливаясь, сплетаясь
Смысл и бессмыслица плавятся корчась,
Он её нежно к себе прижимает,
Жадно желая густых многоточий.
А у неё под слоями металла
Плещется, бьётся горячее нечто!
То что их некогда соединяло
Тоже закончится в пламени печи...

("Последний день Помпеи", опус 101)

[Lens]

[Bojena]

Яков Есепкин

На смерть Цины

Шестьдесят восьмой опус

Золотыя лилеи сорвем,
Людовику венечия милы,
Аще исстари мы не живем,
Пусть резвятся младые Камилы.

И кого победили, смотри ж,
Ли несет финикийские воды,
Тир ли пал, содрогнулся Париж,
Ловят тигров барочные своды.

Гипсы вырвут из темных аллей,
Вновь начинье исцветим пустое,
Чтоб, мрачнея, тризнить веселей,
Как становится желтым златое.

Шестьдесят девятый опус

Новолетие, роз голубых
Ангелки мирротечной смолою
Истеклись, где и мы со рябых
Ват следим за душистой юлою.

Ель чудесная, помни о сех
Бледных мытарях ночи портальной,
Звезды с мелом горят на власех,
Яд в безе и во басме хрустальной.

Воск ликующих свеч ангелы
Подсластили, трепещет и вьется
Мрак шаров и червные столы
Яств гадают, кто первым убьется.

[angelmoon777]

Новолетие, роз голубых
Ангелки мирротечной смолою
Истеклись, где и мы со рябых
Ват следим за душистой юлою.

Ель чудесная, помни о сех
Бледных мытарях ночи портальной,
Звезды с мелом горят на власех,
Яд в безе и во басме хрустальной.

Воск ликующих свеч ангелы
Подсластили, трепещет и вьется
Мрак шаров и червные столы
Яств гадают, кто первым убьется.

)))))))))))))))))))))))))
Ну, конечно в ком больше безе!
Ну, и те чьи волосья все в басме!
Совершенно не хватит газет,
Истечённое мирро чтоб в массе
Ликвидировать, после замыть
И засыпать толченным все мелом!
Ангелки, что ещё подсластить
Вон, сговариваются между делом!
Вот заразы! - все в перьях, юлят
И душистые..томно трепесчут!
Ночь портальная, в мёд тебе яд
И шары, что из мрака навстречу!

Сообщение от angelmoon777

)))))))))))))))))))))))))
Ну, конечно в ком больше безе!
Ну, и те чьи волосья все в басме!
Совершенно не хватит газет,
Истечённое мирро чтоб в массе
Ликвидировать, после замыть
И засыпать толченным все мелом!
Ангелки, что ещё подсластить
Вон, сговариваются между делом!
Вот заразы! - все в перьях, юлят
И душистые..томно трепесчут!
Ночь портальная, в мёд тебе яд
И шары, что из мрака навстречу!

В кубке с ядом дрожит консоме,
Ложка блещет серебряной каплей,
Лист берёзы лежит на корме,
Золотая корона на цапле.
Мир хрустален, прокрустов резец,
В нём достало и дряни, и лени.
Я надену порты, наконец,
И протру, издырявлю колени.
Что же это,- прохладны дожди.
Или это полночные слёзы?
Ты меня у перил подожди,
Где привязаны белые козы.

[angelmoon777]

Нож для устриц с кольчужной перчаткой,
Хруст салфеток, фондю, фуа-гра...
Как таинственно, остро и сладко
Это вечное действо - игра!
Кто - гурман, кто - охотник, кто словом,
Как жонглёр - булавами... а тот
Выбрал маску священной коровы,
Но на дойку покорно идёт.
Этот в чувственность прячет ухмылку,
Та - её принимает всерьёз,
Отвечая влюблённо и пылко
(Только жалко привязанных коз).
У Прокрустова ложа изъянец -
Жестковато, но это пустяк!
Жизнь смывает изысканный глянец
и бросает под ноги пятак
Только сорваны маски, и цапли
Разлетаются - где их венец?
Серебром вниз срываются капли,
Всё закончено, сказке - конец!..

[Lens]

Для гурмана – омары, а слесарю
соответственно – наоборот.
(Утешает лишь только, что кесаря
ждут довольно тяжёлые роды)
Цапля клювом по хрусталю
Водит как по стеклу пенопластом,
этот плюнул, тот гелий - тот плюмбум
этот шариком вверх, тот - балласт.
Для коровы священной есть бык,
Козы пусть достаются козлам.
Жестковато? Что делать – привыкли
Все к дурацкому этому слалому.
Хоть ломаются часто с прохрустом
В поворотах прокрустовы лыжи,
Разлетаются в щепки, и грустно
и тоскливо...
Но главное - выжили

[Bojena]

Яков Есепкин

На смерть Цины

Пятьдесят седьмой опус

Виждь Уранию в темных шелках,
У валькирий балы небозвездны,
Твердь горит и в ея потолках
Ярус к ярусу плавятся бездны.

Много кипени белой вверху,
Много бледной на хорах отравы,
Пламенна источают круху,
Птицы райские млечно-кровавы.

Свечи золотом стянет Гефест,
Вспомним злато сие пред целиной,
И четверга пылающий крест
Выжжет сумерки белою глиной.

Семьдесят четвертый опус

Тени роз небовольных пиют
Августовское терпкое брашно,
Ах, зелени еще вопиют,
Умирать подо желтью всестрашно.

Лей, Урания, вина свое,
Благомервых ли ветхие сени
Тленом чествуют, вижди остье:
Се горят наши звездные тени.

Хоть и слезы кровавые мглы
Иззлатят на пустых колесницах,
Воском выбьются алым столы –
Всех нас ангели узрят в червницах.

[Bojena]

Яков Есепкин

На смерть Цины

Восемьдесят первый опус


Нет парчи – содомитский атлас
Застилайте на жалкие гробы,
Кто и слышал сиреневый глас,
Мертвых ангелов носят утробы.

Из Содома в Коринфы свернем,
Хоть колонские пиры утешим,
На атласах еще мы уснем,
Бледный вершник нам явится пешим.

Свечки вынесут: нощь востречать,
Фрид платками терзать гробовыми,
Лишь тогда и начинем кричать
Со младенцами вечно живыми.


Восемьдесят второй опус

Се, розарии днесь всетемны,
Тень фиалки взыскует о тени,
Аще ждут фаворитов Луны,
Бейте черные розы на сени.


Что и плакать, нашли по цветам
Иудейских успенных царевен,
Роскошь клумб не идет к высотам,
Ядъ и миро торгуют из Плевен.


Так в эфире цвета не горят,
Мертвым девам бледнеть ли, сех зряши,
Им аромы нещадно дарят
Парфюмерные тусклые чаши.