|
|
![]() |
#1 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
- По морде и получишь.
- Ну, тырить. - Так это воровство, причём же здесь пираты? - Тогда уйдём в набег. Перетащим фрегат в канал, по нему спустимся в Увельку, а по ней до Уя доплывём. Из географии известно, что Уй в Урал впадает, тот в Каспийское море, а там Персия. Туда сам Сенька Разин за зипунами хаживал, и мы его путём. - Вот это мысль, такое плавание мне по душе. Но нынче не успеть – до школы две недели. Давай хорошенько подготовимся, а следующим летом рванём. Не с саблями и кистенями, а с фотоаппаратом – всё, что увидим, заснимем и пошлём в журнал «Вокруг света». Ещё статью напишем – прославимся и денег огребём. Только лодку надо спрятать. Облюбовали место – там заросли рогоз на самый берег выходили. Мы проход пробили. Ступили на сушу и ног не замочили. Поднялись на пригорок, на столб высоковольтной линии залезли, и так смотрели, и вот этак – не виден наш линкор. - Мы назовём его «Пенитель моря», - Вовка пафосно изрёк. – Поставим мачту, флаг поднимем. Из-под тельника извлёк карикатуру на «Весёлый Роджер». - Дай сюда, - я к уголкам две проволочки привязал, полез на столб. Он, знаете, такой – весь в перекладинах, стальной и изоляторами держит три толстых провода. Я наверх залез – провода натужено гудели, перегоняя электроток в далёкие края. И ветер пел печально, прочь отгоняя облака. Когда я стяг пиратский привязал, он им заполоскал. Спустился вниз. - Флаг поднят, сэр, - Нуждасику отрапортовал. Каждый раз, когда мы шли к «Пенителю моря», нас ещё издали приветствовал «Весёлый Роджер». А лодку до Великого Похода решили благоустроить, чтобы можно было на ней отдыхать, мечтать и не бояться непогоды. Пошныряли за околицей среди сеновалов, нашли толстой стальной проволоки на дуги, куски брезента, рубероида. Обрёл линкор наш крышу и стал похож на джонку у китайцев. Попался на глаза двухведёрный котёл из чугуна, на боку у него трещина была – поэтому, наверное, и выбросили. - Мы из него двигатель для лодки сделаем, - Нуждасик говорит. – А щель заварим. Пёрли чугунину в поте лица. На отдыхах пытал: - Как ты из него двигатель собрался делать? Вовка: - Внизу огонь, в котле вода, сверху герметичная крышка и сопло, направленное в воду. Огонь горит, вода кипит, пар через сопло толкает лодку. Ну, ясно, второй станок для производства стрел. Это к тому, что Пашка никому не доверял «Оленебой», сетуя, что стрелы в дефиците. Отважный Бизон вызвался изобрести станок, который боеприпас для лука делать будет штабелями. Чего-то там нарисовал, долго объяснял устройство, а как потребовали, сделай – отмахнулся: делай сам. Котёл мы всё-таки допёрли, сделали из него очаг, два кирпича подложив на днище лодки. Теперь в «Пенителе» тепло, можно печь картошку. Я за своё: - В походе нам здесь жить придётся – может, для пробы заночуем. Но прохладны августовские ночи. А тут и сентябрь подошёл. Мы с Вовкой в школьной библиотеке нашли карту Южного Урала, скопировали на кальку. Принялись чертить маршрут и тут узнали, что Уй приток Тобола, который сам к Иртышу стремится, впадающему в Обь. - Не в Каспий мы попадём таким путём, а в Северный весь Ледовитый океан. - Ну и что? - корсар Вовка не охладил свой пыл. – Там есть что снять! Там даже интересней! - Только холодней. Нужен был фотоаппарат, засвидетельствующий Великое Плавание. Пошли в универмаг, присмотрели, приценились. Тридцать два рубля – таких денег нет, и никто никогда не даст. Надо зарабатывать. Я вновь заговорил о «Дружбе-2», а Вовка притащил газету – там на тему о пожарной безопасности составили большой кроссворд. Кто разгадает и пришлёт, может рассчитывать на призы. И в списке наград был фотоаппарат. Мы с приятелем взялись за дело. После уроков до закрытия сидели в читальном зале районной библиотеки, обложившись книгами по пожарному делу и Большой Советской Энциклопедией. |
![]() |
![]() |
![]() |
#2 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
Всё разгадали, отослали, ждали фотоаппарат. Но вмешался случай.
Может от охотничьего костра или случайно брошенного окурка прибрежная трава у канала загорелась. Огонь перекинулся на заросли рогоз. Сильный западный ветер языки пламени до небес поднял и погнал в сторону посёлка. Мы были в школе, а народ собрался за околицей. Судачат, чёрт с ним, болотом – нехай всё сгорит, но пламя надо не пустить к сеновалам и в посёлок. Вооружились лопатами, вызвали пожарных. Трактор подогнали – на пути огня, вдоль берега межу вспахали. Добро своё спасли и отстояли. А «Пенитель Моря» сгорел, так и не достигнув берегов Северного океана. «Весёлый Роджер» зимой ешё висел, цепляясь одним уголком за столб. Мы под ним прошли с отцом на лыжную прогулку. А весной его не стало – должно быть, ветром унесло. Нет флага, сожжён фрегат, распалось «береговое братство». 20 Бабье лето вместе с теплом вернуло романтические настроения, неутолённую жажду открытий и приключений. А тут Гошка припёрся, рублём перед носом машет: - Антоха, ты говорил, что поп сокровища под землю спрятал. Поехали в Петровку, клад искать? В одну сторону рубля, пожалуй, хватит. А обратно? Мама как раз сдобы напекла. Я пустился на хитрость: - Вкусная! Вот бы бабе с дедом отвезти. Мама встрепенулась: - Как? Кто поедет? На чём? - Я. В выходные. На автобусе. Мама посмотрела на меня с сомнением: - Может, Люсю послать? Сестра переживала непоступление в институт – её сейчас лучше не трогать. - А, ладно! – достала рубль. И вот мы с Гашиком в автобусе. За окном желтеют под солнцем убранные поля. Леса серебрятся нахлынувшей паутиной. Никогда не видели? Это удивительное зрелище! Её и летом столько не бывает. А осенью, в тёплые деньки, пауки, будто сговорившись, садятся за свои станки и ткут, ткут, ткут - пускают по ветру плоды своего труда. Всю землю покрывает тонкая, невесомая, блестящая на солнце нить. Я Гошке: - Пушкина помнишь: «будь одна из вас ткачиха, а другая повариха….» После разоблачения коварства превратилась ткачиха в паучиху…. Другу моему не до пустословия, сидит, хмурится, кривится: шибко клад понадобился – видать, припёрло. Баба с дедом нам обрадовались. Егор Иванович за топор и в стайку. Лишил жизни петуха, а Дарья Логовна - перьев. И вот он уже в кастрюле кипящую ванну принимает. Перекусив, в ожидании более плотного угощения, вышли погулять. - Пойдём к церкви, - приятель тянет. - Так мы уже были там. Проходили мимо, добираясь с автобусной остановки. Гошке неймётся. Гошка носом чует закопанное богатство. Встал на полпути от церкви до поповского дома, потопал ногой, прислушался. - Смотри, - говорю, - следы трактора, а вот машины. Если они не провалились, чего ты-то добиваешься? |
![]() |
![]() |
![]() |
#3 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
Он кинул, я не поймал. Китайский фонарик прокатился по сфере свода и внизу пропал. Чёрт!
Гошка повис в окне колокольни и всё никак не мог решиться на прыжок. - Ну, что ты? - Блин, высоко. - Не думай ни о чём. Прыгай! - Нет, наверное, назад полезу. - Там крысы. - Я вылезу из церкви, найду фонарик и тебя спасу. - А как же клад? - Да чёрт с ним! Ну, приехали! Раньше надо было являть благие мысли. Но Гошка назад в окно уже не смог втянуться – висел, висел, потом, как закричит, и ухнул вниз. - Ни чё не поломал? - Да вроде нет. Мы посидели, осмотрелись. Деревня уж объята сном, а мы, как гаврики, на крыше…. - Как слазить будем? - Утра дождёмся – там решим. Сидим, прижавшись, дрожим. Небо звёздное, огромное, яркое, вот оно – руку протяни. Метеориты падают, в нас целят, да не попадают. Им осенью – самый сезон. Хорошо, что бабье лето – тепло, а то бы начисто замёрзли. Друг мой пригрелся и незаметно прикемарил. Во сне чуть сам вниз не сорвался и меня едва не сбросил. Приснилось, должно быть, что-то – может крысы догоняли, может черти - он ногой брыкнул, а там пустота. Вскрикнул, просыпаясь. В меня как вцепиться, да как рванёт - чуть не улетели вместе с верхотуры. - Блин! Гошка, ты либо не спи, либо от меня отсядь. А уже светало. Потом лучик первый брызнул. Бог мой! На кирпичах, опоясавших церковный купол, вдруг засверкали, заискрились, загорели золотом картинки - Божественная тема! – Иисус идёт, за ним архангелы. Кирпичи старые, временем выщербленные, а краски на них будто вчера положены. Вот он клад! Вот оно богатство! Выломать, любителям продать…. За границу, например. Деньжищ отвалят – не снести. Зачарованные, пошли любоваться фресками в обход купола. Чувствую, рискованное занятие – меня качает, мутит, слабость в ногах от бессонной ночи. А пропасть совсем рядом - шевельнётся какой кирпич не стойкий, и поминай, как звали Агаркова Толяна. Встретились с Гошкой – пошли обозревать в разные стороны – с ним то же самое творится. - Надо поспать. - Согласен. Поднялись на самый купол (не думайте, что он крутой – весьма пологий), легли на солнцепеке (ну, допустим), пригрелись и заснули. Просыпаемся - утро в разгаре. Под церковью, чтоб видно было нас, стоит милицейский бобик. От соседнего дома тащат мужики длинную лестницу – как раз до основания купола. Милицейский лейтенант: - Спускайтесь, а то залезу и наручники надену. Тогда спущу вас на верёвке. - Сдаёмся, - кричит мильтону Гошка и мне. – Спускаемся. Если фрески увидят, шиш нам, а не клад. В этот момент стукнулась лестница о край свода. Гошка первый и полез сдаваться. Посадили нас в УАЗик сзади и на ключ закрыли. Сами радостно докладывают: - Двоих взяли. По дороге мы узнали, они с рейдом в Петровке оказались – шпана местная так распоясалась, что на танцы драться с ружьями приходит. - Где живёте? Как фамилии? Мы не соврали. - Здесь зачем? - На спор с друзьями. Не хотелось деда с бабкой выдавать. Нет, не правильно сказал. Не хотелось стариков к конфликту подключать. Уж лучше в Увелку за решёткой – зато бесплатно. И приехали. И сидели в запёртой комнате, пока наши мамы за нами не пришли. Отпустили нас, пообещав за следующий подобный трюк поставить на учёт в детской комнате милиции. На учёт нам не хотелось – уж больно близко оттуда колония маячит. Пообещали более не хулиганить. Ну, вот, наверное, и все приключения того лета. Удалось, прямо скажем. А сокровища, нами найденные, на прежнем месте – дожидаются своего часа. Если интересны кому религиозные (исторические?) фрески – с Гошкой посоветуюсь – и, может, продадим. Или подарим – как будете просить. |
![]() |
![]() |
![]() |
#4 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
Если бы взор мой в сполохах огня мог прозреть тайну будущего и предвидеть все трагические переживания, которые оно мне готовило, то, быть может, держался я подальше от Займища. Но возможно также, что счастливый исход, который должен был увенчать болотные приключения, не смотря, ни на что, повлёк бы меня вперёд. Ибо любовь к сильным ощущениям была мне не чужда. Но не приходилось выбирать между двумя этими альтернативами, так как будущее не открывал мне огонь костра. Только много позднее, когда прошло уже немало лет, и я, сидя перед весело потрескивающим домашним очагом, восстанавливал в своём воображении всю захватывающую картину своих приключений – вот тогда понял, что ни за какую другую жизнь не расстался бы до конца с этими неизгладимыми, дорогими для меня воспоминаниями.
2 Помню, как сидя на носу лодки из сосновых досок, которой правил отец, я жадно впитывал в себя дикую красоту болота, с его, почти тропической растительностью и блестящей, как зеркало, гладью плёсов, по которым мы скользили, подобно теням, под приглушённый плеск шеста. Моё сердце трепетало от радостного волнения, а восторженные глаза, готовые к ежеминутной встрече с небывалыми чудесами, ловили всякое движение. Вон лысухи с плеском побежали в камыши. Почти на каждом повороте прохода утки парами и в одиночку взлетали с воды, громко хлопая крыльями. Один раз я подскочил, увидав рыжую кочку, вдруг нырнувшую от протянутой моей руки. - Ондатра, - подсказал отец за моей спиной. Плавное движение воды за бортом производило впечатление, которое легко могло ввести в обман неопытного человека. В ленном спокойствии чудилось что-то очень грозное, наводящее на размышления. Легко можно было допустить, что на некоторой глубине сплелись чьи-то цепкие щупальца и терпеливо выжидали, пока найдётся такой безумный смельчак, который бросится в пучину, и которого они мигом потянут вниз, на самое дно. С большим волнением вглядываясь в толщу воды, чувствовал, что эта спокойная стихия таит в себе гораздо больше опасностей, чем двадцать самых бурных горных потоков, на которых, кстати, до сих пор ни разу не был. В тот миг мною владело чувство - точно не через борт лодки, а с края бездонной пропасти заглядывал я в неё. В воде скользили облака и исчезали. Но прежде, чем окончательно исчезнуть, превращались в мечты, сулили дальние дороги, океанские волны, крики розовых птиц над серебряным озером, топот антилопьих стад, спешащих к водопою, и пристальный взгляд затаившегося в траве хищного зверя. У камышовой кромки плёса хрипло квакнула старая лягушка. Ей откликнулись также утробно и тяжело ещё две-три с разных сторон. В их мутных стонах слышались призыв и вопрос. Сейчас же им ответили десятки квакуш, среди них были уже и молодые звонкие голоса. И затем округа разом охнула, завыла, застонала, зазвенела, захрипела и захрякала. Жирный, азартный лягушачий хор покрыл голоса птиц и шелест камышей… Лягушачий плёс. Лодка медленно плыла, оставляя след. Вода от неё шевелилась, расходилась далеко мелкой волной. Точно прилипнув к воде, гладко лежали на ней зелёные листья кувшинок. Отец иногда брал шест и загребал им, как веслом, потом снова клал его в лодку и выбирал сети. А я, свесившись через борт, стремился взором в волшебный полумрак подводных зарослей. Причудливо фантастические, они были неподвижны, словно облака зелёного клубящегося дыма застыли в глубине. Вода живёт напряжённой жизнью. Снуют водомерки, ошалело скачут водяные жучки. Между стеблями растений бесшумно, как во сне, скользят рыбы. Вот, блеснув золотой чешуёй, в закатных лучах солнца, проплыл косяк жёлтых карасей. Бегая вороватыми глазами и пружинно взмахивая хвостом, мелькнул головастик. Мечутся мальки. |
![]() |
![]() |
![]() |
#5 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
С резким присвистом крыльев над плёсом летит стремительная чайка. Она едва не касается белой грудью воды, чётко отражается в ней, и чудится, будто летят две птицы. Схватив неосторожную рыбёшку, одна чайка резко взмывает вверх, а вторая, кажется, падает на дно.
Вдыхая от мокрых сетей острый запах рыбы и тины, мы плывём вдоль камышей. На коричневые бархатные махры его ложилась вечерняя роса, и они от этого потемнели. Стало прохладней. - Какой воздух, а, - восхитился отец и спросил. – Сравнишь его с городским? И сам ответил: - В городе пыль и духота… Отец, довольный уловом, разговорился. - Пап, а на охоту меня возьмёшь? – подсуетился я. - А как же! Осенью на уток, зимой на волков. - На волков? – удивился я и не поверил. – На волков разве с ружьём ходят? На них винтовку надо или автомат. - А голыми руками ещё не пробовал? - Ты что ль ловил? - Видел как. Маленький я был, а как сейчас помню. Повадился к нам на хутор волк ходить. Нынче у одних зарежет овцу, через пару дней у других. Прямо как на мирских харчах держать его подрядились. И видели мужики - здоровый такой, матёрый. Да-а, ходит и ходит, как зять к богатой тёще на блины. Пробовали подкараулить – чёрта с два! - Вы бы собаками, - подсказал я. - Прыткий какой! Собаки брешут, когда не надо, а когда нужно – их нет. Да и не боялся он собак, а ежели какая дура попадётся – только и житья ей. Да-а. Стали мужики почаще выбегать на улицу, поглядывать за ним. А он как - заберётся на крышу саманной стайки, пророет дыру и оттуда, сверху шасть, прямо на овцу. Та - «мя-мя!», и дух из неё вон. Рванёт ей глотку, выпьет тёплую кровь, и был таков. - Страшно, ей-бо, - пожаловался я. Плыли обратно узким проходом, густой и тёмный камыш подступал вплотную. - Дальше страшней пойдёт, - отец не спеша подгонял лодку шестом, и так же нетороплив был его рассказ. - Как-то одна ночь морозна была - ажна стены трещали. Пошли мы с братом Фёдором – а он мне по возрасту в отцы годился – поглядеть, не объягнилась ли какая овца. Так, мол, и застынет ягнёнок. На овец взглянули – нет, всё чин-чинарём. И только собрались уходить, вдруг окно – на зады оно из хлева выходило, навоз в него выбрасывали – застило. Застило и опять посветлело. Да так раза три подряд. Что за чёрт? Фёдор тихонько меня за рукав – сам, чую я, дрожит – отвёл в угол и шепчет: «Волк». Тут и у меня затряслись поджилки. Ежели не брат, так заорал бы. Да-а. Притаился, стою в углу, дрожу. Вдруг опять застило окно, и так здорово, что даже овцы шарахнулись, чуть меня с ног не сшибли. Глянул – волосы на голове зашевелились. Вытащил волк кусок моха, что щель у окна закрывал, сунул туда хвост и хлещет по стеклу, и вот хлещет. Подловчился тут Фёдор, тихонько вдоль стенки пробрался и хвать волка обеими руками за хвост. Схватил да как закричит: «Егорка, мужиков зови!». Прибежали мужики. Фёдор навстречу идёт - в руках волчья шуба. А от окошка по огороду следы. «Голышом-то по морозу далеко не уйдёт», - судачат мужики и вдогон. И что же? У самого забора лежит он врастяжку, в чём мать родила. Стало быть, без шкуры околел на морозе. - Сдох? – удивился я. - Окочурился. - Как же это он? - А ты попробуй голышом на морозе. Мороз-то был… Подумав немного, я усомнился. - А ты, пап, не врёшь? |
![]() |
![]() |
![]() |
#6 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
- Зачем мне врать-то?
- А зачем же волк хвост в щель просунул? - Овец пугал. Метнуться они в дверку, сшибут и в поднавес. А там он – цап-царап… - Какой хитрый! - Хитрый, верно. Только на беду его Фёдор случился. - А разве ж можно из шкуры выпрыгнуть? – допытывался я. - Со страху, брат, всё можно.… Один, слышь, мужик с лодки упал, а пиявок страсть как боялся. Дак из воды выскочил, и как посуху.… Жарил, только пятки сверкали, до самого берега, и про лодку забыл…. Я верил и не верил, любуясь, смотрел на воду, как тиха она при закате солнца, как на изумрудной глади её играют золотистые отблески. В небе, между тем, шло тяжёлое, драматическое противостояние - натруженное солнце стремилось скрыться за горизонт, а тяжёлые, плотные, с фиолетовым отливом тучи, словно бы блокировали его у кромки земли, не пускали. Начал я с того, что стоял июнь, неповторимая для мальчишек пора. Конечно, все месяцы хороши, но бывают лучше, бывают и похуже. Возьмём, сентябрь – плохой месяц: начало учебного года. А теперь, август – хороший месяц: до школы ещё есть время. Июль, нет сомнения, - просто отличный месяц: школа где-то за горизонтом. Июнь, тут уж всякому ясно, июнь – лучше всех: двери школы наглухо захлопнуты, и до сентября не меньше миллиона счастливейших минут. В июне-то и случились все мои приключения. Но не буду забегать вперёд. Лишь только лодка коснулась носом берега, бумажным змеем, подхваченным вихрем ветра, я сорвался прочь. Провожая взглядом мою спину, отец, должно быть, давил в себе желание сорваться с места и бежать рядом со мной вперегонки. Он был романтиком - я знал. Без моих рассказов он ведал, что делает с пацанвой ветер, куда увлекает её – во все потайные места, которые для него-то совсем и не были потайными. Где-то в душе его скорбно колыхнулась какая-то тень, заглушая боль от печали. Печали, которая заставляла его быть взрослым – не спеша примкнуть лодку, собрать в мешок сети и важно шествовать домой. Отец скучал без меня, я знал. Он говорил - бывает, глядишь на проходящих мимо мальчуганов, и на глаза навёртываются слёзы. Они чувствуют себя хорошо, выглядят хорошо, ведут себя, как хотят. Они могут писать с моста на проходящие вагоны или стибрить шоколадку с витрины магазина. Им всё прощается, потому что они – пацаны. Они растут, как буйная трава в придорожной канаве, и не знают того, что будет завтра. А он знает, потому что взрослый и умеет думать. Вон бежит его сын. На ходу бросает камень в заброшенный сарай, разбивает окно. Господи, как тут не вспомнить, что жизнь вертится по замкнутому кругу и топчется на месте лишь потому, что мудрости не хватает времени, а юности ума. Об этом думал мой отец, возвращаясь с рыбалки. Но вслух не сказал ничего - некому было, да и незачем. Он шёл с мешком за спиной, прислушиваясь к себе – не колыхнётся ли снова в душе скорбная тень, шурша сложенным в кучу хворостом, который потух, так и не разгоревшись. 3 Я убежал на закате, а вернулся домой заполночь. Темнота благоухала ароматом цветущих садов. Пахло так, словно за околицей раскинула свои тропические берега Великая Амазонка. Почему это, спрашивал я себя, перелезая забор, никто не догадывается, что дикие, неизведанные джунгли рядом – только чуть добавь фантазии. Царило поистине какое-то промежуточное время между сном и явью, и мысли мои уподоблялись то косматой дворняге, оставшейся за забором, то шаловливой кошке, сладко дремлющей – я знаю – на моей подушке. Время ложиться спать, а я ещё медлил, тихонько брёл меж грядок от дневных приключений к ночным грёзам. Хотелось ещё многое рассказать, но некому. |
![]() |
![]() |
![]() |
#7 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
На лестнице, ведущей под крышу сарая, служившую мне спальней, кабинетом и хранилищем всех моих сокровищ, сидел, покуривая, отец. Можно было подумать, что он дожидается меня, убежавшего от всех домашних забот. Ведь я не помог ему выбрать рыбу из сетей, матери – пригнать корову, которая после табуна и вечерней дойки ещё пасётся по-над берегом, сестре – полить грядки. Можно было подумать, что меня ждёт взбучка, и чем позже я явлюсь, тем яростнее она будет. Но это было не так. Я знал, всегда перед ненастьем у отца ныли фронтовые раны. От этого он мучился бессонницей, бродил вокруг дома и беспрестанно курил.
Некоторое время мы созерцали друг друга молча. Мужчина и мужающий мальчик. Мы были дружны, когда расставались, только что не пели вместе. Не зная его нынешнего настроения, я спросил осторожно: - Пап, а я хороший человек? - Пожалуй, да, конечно же, хороший. - Это… это поможет мне, когда я попаду в какой-нибудь переплёт? - Поможет. - Этого мало, пап. - Мало, чтобы ты был спокоен за своё тело. Зато важно для твоего душевного покоя. - Но иногда, пап, разве тебе не бывает так страшно, что и… - … и душе нет покоя? – отец кивнул, и на лице его расплылась улыбка. - Пап, - чуть слышно произнёс я, - а ты хороший человек? - По отношению к вам с сестрой и вашей матери стараюсь быть хорошим. Но нет человека, который был бы героем в собственных глазах. Я знаю себя ни один десяток лет, сынок. Знаю о себе всё, что только стоит знать… - И что в итоге? - Сумма? С учётом всего, а ведь я стараюсь не высовываться и помалкивать, пожалуй, всё в порядке. - Тогда почему же, папа, - спросил я, - ты несчастлив? - Лесенка у сарая в… так, поглядим… в половине второго ночи… не самое подходящее место для философских бесед. - Мне просто хотелось знать… Долго царила тишина. Отец вздохнул. Взяв за руку, он потянул меня к себе, усадил на колено, обнял за плечи. - Ладно. Твои мать с сестрой спят. Они не знают, что мы с тобой здесь разболтались. Можно продолжать. Так вот, давно ли ты решил, что быть хорошим человеком – значит быть счастливым? - Всегда так думал. - Теперь научись думать иначе. Иной раз человек, который кажется тебе самым счастливым во всём мире, который шире всех улыбается, и несёт на себе самое тяжкое бремя греха. Он всласть поразвлекался и вдоволь погрешил. А люди очень любят грешить. Толя, уж поверь мне – если бы ты знал, как они обожают грех во всех его видах, размерах, цветах и запахах. Бывает, человек предпочитает насыщаться не за столом, а из корыта. С другой стороны, несчастный, бледный, замкнутый, который кажется тебе воплощением греха и порока, вот он-то нередко и есть хороший человек. Хороший, сын, потому что быть хорошим – тяжелейшее занятие. Быть хозяином кабанчика куда труднее, чем кабанчиком.… А как прекрасно, если бы ты мог просто быть хорошим, поступать достойно, не думая об этом постоянно. Но ведь трудно – правда же? – знать, лёжа ночью в постели, что в столе остался последний кусок торта, не твой кусок, а ты не можешь глаз сомкнуть, так тебе хочется его съесть, верно? Или в жаркий весенний полдень ты в школе прикован к парте, а там, вдали, струится через камни прохладный чистый поток. Мальчишки за километр слышат голос прозрачного ручья. И так минута за минутой, час за часом, всю жизнь без остановки, без конца, сию минуту и в следующую секунду, и в следующую за ней. Часы, знай себе, тикают, предлагают тебе выбор – быть хорошим, быть плохим: тик-так, тик-так. Спеши окунуться или сиди и потей, спеши к столу или лежи голодным. Теперь сложи все реки, в которых ты не плавал, все торты, которые ты не отведал, с твоими годами, и накопится уйма такого, что тобою упущено. Однако, ты утешаешь себя, говоря - чем чаще ты мог искупаться, тем чаще рисковал утонуть, и столько раз мог подавиться чужим тортом. С другой стороны, сдаётся мне, из-за простой дремучей трусости ты можешь слишком многое упустить, страхуясь, выжидая. Взять меня – женился я очень поздно. Сначала война задержала, потом госпиталя. А потом, с возрастом, пришли сомнения. Очень уж я боролся сам с собой, считал, что мне не следует жениться, пока я напрочь не избавлюсь от всех изъянов. Слишком поздно до меня дошло, что совершенство невозможно. Ты должен вместе со всеми пробовать и ошибаться, падать и подниматься. И вот однажды я оторвался от этой нескончаемой борьбы и увидел твою мать. Мне тогда стало ясно - возьми мужчину наполовину дурного и такую же женщину, сложи их хорошие половинки и будет на двоих один вполне приличный человек. Так я смотрю и на тебя, сын. Хотя ты всегда носишься где-то, отлыниваешь от порученной работы при всяком удобном случае, я точно знаю, что ты мудрее, лучше, а значит, счастливее, чем мне суждено быть когда-либо. Потому что в тебе мало сомнений. |
![]() |
![]() |
![]() |
#8 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
Отец отпустил меня с колена, достал папиросу, прикурил.
- Нет, - сказал я. - Да, - возразил отец. – Я был бы глупцом, если б не видел твоей мудрости. Она заложена в тебя природой и даётся без всяких усилий. - Это значит, - я ковырнул землю кедом. – Жить не думая – это счастье? - Правильнее - жить без сомнений, в согласии с самим собой. - Чудно, - хмыкнул я после долгой паузы. – Сегодня ночью ты сказал мне больше, чем за всю предыдущую жизнь. Мне хочется, чтоб ты был счастлив, пап. Я проклинал слёзы, выступившие на моих глазах. - Со мной будет всё в порядке, сын. - Я готов сказать и сделать всё, чтобы ты был счастлив. - Толя, Толя, - отец затянулся папиросой и смотрел, как тает в воздухе её дым. – Скажи мне, что я буду жить в твоей памяти после своей смерти и до твоей - это меня вполне устроит. Его голос, подумал я, он такого же цвета, как его волосы. - Пап, послушай! Ты будешь жить вечно. Я обещаю тебе, что буду хорошо учиться, поступлю в институт и напишу о тебе книгу. О тебе узнают и будут знать люди спустя много-много лет - то, что ты пережил, очень интересно и поучительно. - Что ещё? - Я люблю тебя. Он обнял меня и похлопал ладонью по плечу: - После таких слов, никаких книг не надо. Час был поздний, ночь на исходе, сказано достаточно, мы чувствовали, что теперь уж точно надо идти спать. 4 На рассвете по каменным небесам прокатилась, рассыпая снопы искр, колесница Громовержца. После грозы дождь ещё долго мягко падал на рубероидную крышу, журчал в водосточной трубе, говорил капелью на диковинных языках под окном чердака, за которым я смотрел розовые сновидения, выбираясь из одного, примеряя другое, и убеждаясь, что все они скроены из одной и той же ветхой ткани. Случаются поздним утром такие часы, когда воздух делается как-то чище и светлее, небо ярче, и солнце светит по-праздничному. Ночные тучи уползают, как серые старые змеи, куда-то далеко, и на душе весело, радостно. Тогда птичий гомон звучит звонче и гармоничнее, и золотые пылинки в дружески тёплом луче солнца, протянулись от дыры в крыше до глиняного пола чердака. В этот час я проснулся на своём ложе из резиновой лодки, устеленной старыми тулупами и таким же одеялом. Лодка эта была когда-то камерой колеса огромной машины, наверное, БЕЛАЗа, но умелые руки отца стянули её ремнями в овал и в центр поместили доску, как днище. Её легко можно было, спустив воздух, уложить в мешок и возить на мотоцикле даже без тележки. |
![]() |
![]() |
![]() |
#9 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
Чёрная крыша быстро нагревалась под солнцем, и подступал час, когда духота на чердаке становилась невыносимой. Пора было спускаться на грешную землю. Но я медлил, размышляя. Родители, конечно, на работе, но вот сестра…
Она была на четыре года старше меня и в той поре девичьего цветения, когда настроение меняется мигом на противоположное буквально из-за всякой ерунды. Однажды я стибрил её личный дневник и прочитал. Запомнились две фразы: «Не видела Его уже четыре дня – хочется плакать и кусаться…. Тотошку точно придушу…». Тотошкой был я, а она, конечно, Элли из любимой сказки. С тех пор стал сестры побаиваться, и не чесал язык, прежде не изучив пути отхода. Можно было и сейчас улизнуть тайком на улицу, но голод давал себя знать. Критически осмотрев руки и особенно ногти, после глубоко вздоха великомученика, отправился в дом. 5 Знаете ли вы, что такое солончак? Если не знаете, то загляните в энциклопедию - там всё мудро написано. А я знаю, что это пятно соли на земле, и ещё – что это след Великого Ледника, когда-то прошедшего нашими местами. Земледельцы его не любят, а для нас он создал ещё одно чудо Займища. Береговая линия поделила его пополам, и то, что досталось суше, было настоящим пляжем. Пусть не Гавайским, но очень даже пригодным для игр и для отдыха – чистый белый глубоко прокалённый песок без единой травинки. Таким же было и дно – плотным, песчаным. Вода – чистая, без тины и водорослей, даже пиявки здесь не водились, даже телята обходили это место. А на губах после купания чувствовался привкус соли. Лучшего места для сборища и впрямь было не сыскать. В любой час дня здесь людно. Отсюда начинались все наши походы. Здесь поджидали меня друзья, потому что я – заводила. И сегодня здесь - хромоногий Гошка Балуев, добродушный толстяк Вова Нуждин и крючконосый, похожий на индейского вождя, Паша Сребродольский. Кроме них ещё мелюзга, которая копошилась в сторонке и заходила в воду, когда старшие загорали на берегу. Тёплое солнце грело моё тело, а над головой плыли большие серо-белые облака, и по цвету их можно было судить, что близился полдень. Ленивыми порывами задувал ветер, должно быть, южный, так как в нём был привкус жилья, а также медовый аромат садов, к которому неведомо откуда примешивался запах чеснока. Было чувство, будто я вернулся домой после дальней дороги. Так устал после купания, что хотелось только одного – не двигаясь, лежать на спине и смотреть на медленно бегущие облака в голубой небесной вышине. Показалось, кто-то окликнул меня по имени. Сделав усилие, поднял голову и огляделся. Вовка Нуждин, ясноглазый, с длинными ресницами, с румянцем, полыхавшим на круглых щеках, запрокинув голову, смотрел в небо. Потом перевёл взгляд на воду, берега. И при этом медленно, как шаман заклятия, произнёс: - Солнце… небо… берег… вода… - Ты часом не бредишь? - спросил Пашка. – Может, перегрелся? - Нет, с чего ты взял? Посмотри, какая красота! Как говорится, кто вчера умер – сегодня жалеет. Нет, определённо сегодня самый шикарный день всех времён и народов. Должен же такой когда-нибудь случиться. Почему не сегодня? И Пашка согласился: - Хорошо-то как, Господи! Истинно – рай земной. - А мне не нравится, - заявил Гошка, откусив заусенец с ногтя. – Жизнь идёт слишком гладко, никаких приключений. Она становится интересней, когда случаются всякие неожиданности. - Боюсь, и ты прав, - согласился Сребродоля. – Всё дело в том, что мы родились не вовремя и мучаемся в этом наидурацком из миров. Лично я душой принадлежу эпохе мечей и колдовства, а не нынешней, ракетно-космической. Мой век – век топора, век копья, век волхвов, век рыцарских поединков. Сумерки времён. Уверен, что в том мире я чувствовал бы себя как дома. |
![]() |
![]() |
![]() |
#10 |
Заслуженный участник форума
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,706
![]() |
![]()
Нуждин кивнул:
- Вот-вот, другими словами - ты рождён для Средневековья. - Да, - согласился Пашка. – Как печально, что те времена давно миновали. - Ничуть не бывало, - возразил я. – Страна такая есть, хватит в ней и брани и колдовства, только лежит она за пределами твоего куцего воображения. Хочешь, покажу? Я знаю такие места, где для настоящих парней всегда найдётся масса приключений. Ребята переглянулись. Ах, если бы всё это не было выдумкой! Если бы им удалось попасть в такое место, где правит волшебство, и где юноша может показать себя настоящим мужчиной. А я раззадоривал: - Мне бы сейчас лодку.… Хотите со мной? А если представить,… если хоть на минуту представить, что это правда. - Не верю ни одному твоему слову, - заявил Гошка, - но как здорово врёшь! - Но если бы это было правдой, ты хотел бы туда попасть? - Да. - Тогда поторапливайся! Сбегай домой, возьми у деда Калмыка ключ от лодки, и всё, о чём ты мечтаешь, я покажу тебе наяву. И Гошка действительно побежал домой, хотя какой бег у хромого от рождения парня. Главное, он ни чем не рисковал, а упустить такую возможность прихватить меня на хвастовстве он не хотел. И ещё были в душе его сомнения - а вдруг я и, правда, бываю в другом мире, ведь откуда-то же беру сюжеты для бесконечных историй, которые рассказываю охотно по первой просьбе своих друзей. Одну из таких историй придумал и рассказал, пока его не было. Гошка приковылял бледный и выглядел таким ослабевшим, как будто не ключ в кармане принёс, а саму лодку, да не волоком, а на плечах. - Что случилось? Он покачал головой: - Ничего страшного. Всё уже позади. Пошли, ключ я взял. Голос его всё ещё дрожал от пережитого физического или нервного напряжения, а когда мы шли берегом к лодочному приколу, он хромал сильнее обычного, просто припадал на сухую ногу. - Ты с чего, Гошка, такой? Он поднял на меня очень строгий взгляд: - Смотри, Толька, если наврёшь…. Я посмотрел на него с некоторым сомнением. - Надеюсь, мир, который я покажу, оправдает твои ожидания. Будь готов - он порой преподносит очень даже неожиданные сюрпризы. Там собрана вся нечисть на любой вкус – пираты, разбойники, колдуны и оборотни. Не говорю уже о водяных и русалках. - Ха! Мне просто смешно! – воскликнул Пашка Сребродольский. – С твоими колдунами и пиратами управлюсь в два счёта. Ты лучше, какого дракона придумай… сочинитель наш. Я покачал головой: - Не хвастай раньше времени. - Ну, если ты не врёшь, то увидишь, что я действительно рождён для славы. Что вся твоя хвалёная нечисть создана лишь для того, чтобы я мог прослыть их победителем. Да здравствует Великий Воин всех времён и народов Батыр-Паша! Он запустил комком засохшей грязи в чайку - и, правда, чуть не попал. - Посмотрим, - сказал я. – Не сомневаюсь, что тебе придётся в самое ближайшее время поубавить свой пыл. Нам придётся пересечь море Мрака. Оно просто кишит опасностями. Бородатые пираты, болотные драконы, гигантские змеи, водовороты – ловушки водяного… - всего не перечесть. Скоро всё увидим и проверим, так уж этот мир подходит для тебя, а ты ему. |
![]() |
![]() |
Читайте на литературном форуме: |