Вернуться   Литературный форум - поэзия, проза, литературная критика, литературоведение, аудиокниги. > Литературная сеть Общелит > Поговорим о литературе

Ответ
 
Опции темы Опции просмотра
Старый 04.09.2020, 09:42   #131
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

- Куда ты пешим-то рвёшься? – досадовала Александра, - Вот Андрей договорится, и на выходные все вместе на машине поедем.
- На молзавод пойду, может, Фёдора застану, а нет, так с кем попутно, - Егора трудно было отговорить.
- Что ж ты диплом-то с товарищами не обмоешь? – обиженным казался и Масленников.
- А ну их.
- Вот ты какой! Лучший выпускник, победил, а бежишь, как от поражения.
В соседней комнате, будто тихо всхлипнули. Масленников насторожился.
- Ну вот, Егор, племяшку до слёз довёл. Но раз решился – не оглядывайся, - Андрей Яковлевич не мог обойтись без пафосных речей, - Дорогу осилит идущий. Нелёгок путь к успеху - сплошные ухабы да повороты. И все их необходимо преодолеть, только тогда станешь настоящим человеком. Помни.
На молокозаводе Фёдора он не застал. Но попутчика до Мордвиновки нашёл - доехал в трясучей телеге. Дальше пешком.
Васильевку прошёл, помрачнело небо, стало накрапывать. Скоро промок и замёрз, но упрямо шёл вперёд - холод с усталостью не дружат.
Лес почти очистился от снега. На полянах сквозь павшую листву и примятую прошлогоднюю траву, пробивалась молодая зелень, белели подснежники. Просёлок на взгорках просох, в низинах затянулся лужами. Придорожные вербы распустили пушистые шарики, а под корнями прятался почерневший снег.
Лес да поляны, не видно конца дороги. Да и дорога, будто не узнаваемой стала - может, где свернул не там, с пути сбился? Беспокойство то уступит место мыслям о предстоящей встрече, то вновь накатит и захолодит душу страхом. Уж скоро ночь, вокруг лес да нудный дождь.
По выбитым скотом тропкам определил – селение близко. Должно быть, Перевесное - так близко к Петровке лес не подходит. Дома показались. За забором крайнего любопытный взгляд местного жителя – краснолицего мужика неопределённого возраста.
Егорка подошёл поближе, поздоровался, спросил поприветливее:
- Куда это меня дорога вывела?
Крупный, туго сопевший нос дрогнул, утробный голос пророкотал:
- Соломатовские мы, а ты откель топаешь, мил человек?
- К Шаминым иду, - соврал Егорка, быстро соорентировавшись. – Где их дом-то?
Краснолицый указал.
Хозяйство у сестры большое. Сначала всё до «нитки» в колхоз сдали, потом снова обросли. На заднем дворе мычала, хрюкала, гоготала невидимая живность, чавкали грязью множество копыт. Маленький грязно-белый щенок с рыжими, повисшими, как лопушки, ушами сидел у крыльца и смотрел на вошедшего чёрными глазами. Лаять не собирался.
- Тебя как зовут, дружище? – спросил Егорка, присев на корточки, вытянув руку.
Щенок встал и доверчиво заковылял к нему, лизнул руку и прижался к ноге.
- Ой, Егорушка! – Татьяна выскочила на крыльцо с двумя подойниками, потрепала брата за мокрые кудри, чмокнула в щёку. – А мы только с работы, а тут своей невпроворот. Э-эх, кабала! Ну, иди, иди в избу-то, я щас.
В избе племянники – два пацана и маленькая девчушка – ужинают, мусолят сало, ни отрезать, ни поесть, корки бросают, крошат хлебом по столу.
Над головами иконы. Вечернему свету уж не хватало силы зажечь позолоту, и она невнятно желтела, как нечищеная жесть. Иконостас был полный, хоть лампаду зажигай.
Егорка поздоровался - племянники промолчали, засопели, искоса поглядывая на гостя. Хлебосальный дух закружил голову, но как за стол без приглашения? Присел на лавку у порога, прислонился к чуть тёплой печи, прикрыл глаза и задремал.
Очнулся. Татьяна трясёт за плечо, заглядывает в глаза.
- Умаялся? Пешком? Полезай на печь, я щас.
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Старый 07.09.2020, 09:13   #132
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

Залез на печь, стянул мокрое, диплом бережно положил на заслонку дымохода, лёг, укрылся и провалился в сон, как в полынью.
Проснулся от жжения под боком. Татьяна громыхнула печной заслонкой. По избе клубился духмяный запах пекущегося хлеба. За окнами темень, ночь глухая. Тускло светит со стола керосиновая лампа. Егор Шамин, втянув ершистую голову в широкие плечи, неторопливо ел, громко посапывая и причмокивая языком в гнилых зубах. Изредка отхлёбывал из жестяной кружки, потом крякал и отдыхивался, занюхивал и снова медленно жевал.
- Разбуди брательника-то поесть, - приказал жене.
- Пусть спит, умаялся, - отмахнулась Татьяна, села у печи и задумалась.
Покосилась на мужа:
- Пить что ль не с кем?
- А ты не зуди, - спокойно, но сурово сказал Егор Шамин.
Долго молчали. Егорка шевельнулся, надеялся - услышат, позовут к столу. Не услышали.
Шамин сказал обиженно:
- А ведь ты, Танька, всю мою родню отвадила.
И Егорке вставать расхотелось.
- Чё плетёшь-то? – встрепенулась сестра, а потом будто согласилась. – Да были б люди путящие.
- Ну, уж у тебя-то каждый – подарок.
- А что? – голос Татьяны поднялся до шипения. – «Тёща у меня золотая», - чьи слова? А ещё…. «Фёдор у нас голова, а Фенечка святая».
Шамин встал резко, бросив что-то на стол. Татьяна умолкла на полуслове. У Егорки заныло сердце - если ударит сестру, его же ножом прирежу. Напрягся. Краем глаза заметил, как колыхнулась занавеска на печи, мелькнула Егорова рука. Шаги удалились. Прикрывая за собой дверь в горницу, Шамин сказал негромко:
- Дура она, как и ты.
Татьяна ещё долго возилась с печью, грохотала заслонкой, поглядывая на хлеба, потом сгребла золу на плиту и сама себе сказала громко:
- Всё!
Серенькое утро кисеёй занавешивало окно, когда Егорка проснулся. Вставать не хотелось. Он некоторое время лежал, наблюдая, как за оконной рамой медленно тает ночной мрак. Вместе с мыслями о наступающем дне подкатывало предвкушение радости от предстоящих встреч.
Одежда за ночь просохла. Егорка облачился, заглянул в полумрак горницы – тишина, лишь настенные часы звонко раскачивали маятник.
Сестру нашёл на заднем дворе. Егор тут же чистил стайки от навоза. Деревянное корыто дымилось запаренными отрубями и толчёной картошкой. Татьяна открыла дверцу и увернулась от двух хрюшек, бросившихся к корыту.
- Чё, уже поднялся?
- Пойду, - глухо сказал Егорка. - Домой сильно хочется - давно уж не был.
- Постой, управлюсь – покормлю.
Егорка кивнул показавшемуся в дверях стайки Шамину. Тот, приветствуя, потряс над головой черенок лопаты.
- Ничего, я не хочу вроде. До свидания, - и ушёл, сутулясь, глубоко засунув руки в карманы штанов.
Когда вдали замаячила Петровская церковь, Егорка еле двигал ногами. От голода кружилась голова. Но душа ликовала - всё было пережито, всё плохое осталось позади.
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Старый 10.09.2020, 08:55   #133
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

Ильин день

Когда совместно борются, то победят и слабые.
(«Панчатантра»)

Нюркину с Алексеем свадьбу играли в Ильин день.
С утра молодые снарядили свадебный поезд из трёх ходков и укатили в Михайловку, на родину жениха.
Управившись по хозяйству, Егорка пошёл к Фёдору – прочь от надоевшей предсвадебной кутерьмы, заполонившей дом. Подходя, сбавил шаг, оглядывая братово хозяйство.
Лучшего дома в деревне, пожалуй, не было. Он стоял высоко на каменном фундаменте, неопалубленный сруб из отборных брёвен, свежей краской голубеют резные наличники окон и фронтон, крыша крыта тёсом. Сад большой и широкое подворье.
У ворот запряжённая телега, в которой накрытые дерюжкой теснятся чугунки, миски, корыта и прочая посуда, заполненные чем-то, истекающим густым ароматом мёда, сдобного теста, топлёного масла.
За воротами голос Матрёны:
- Да хватит вам! Ещё на свадьбе раздеритесь!
Вот она и сама – в руках миска с густым земляничным киселём. Улыбнулась Егорке. Следом Андрей Масленников и Фёдор.
Зять кивнул на телегу:
- Ишь, нагрузили сколько.
Егорка не понял, в чём тут пересуда, но ответила Матрёна:
- Так ведь, добрые люди с пустыми руками на свадьбу не ходят, если только совести мало…. Да и не гости мы, чтоб подарочком отделаться.
- Не умеете вы народ собирать - каждому кланяетесь, - усмехнулся Масленников.
- Это, пожалуй, - согласился Фёдор. Достал из кармана портсигар – последний подарок Матрёны, которым он очень гордился – открыл, и Андрей Яковлевич тут же сунул туда два пальца.
Матрёна сновала туда-сюда, в дом да обратно, загружая телегу. Фёдор томился бездельем, виновато посматривал на жену, но не оставлял в одиночестве важного гостя – Андрея Яковлевича Масленникова, облачённого в парадную милицейскую форму. Даже разговор поддерживал, которым тяготился.
- Вон ты как размахнулся, - корил тот шурина за большой красивый дом. - Скромнее надо быть. Власти спросят - откуда сиё?
- У мужиков в колхозе летом запарка, зимой спячка и круглый год пьянка, а я потихоньку, но каждый день тружусь, план перевыполняю – отсюда и достаток, - сказал Фёдор и подмигнул Егорке. – В Троицке будешь, загляни на доску почёта в заготконторе, может, кого знакомого увидишь.
Мужчины накурились, и Матрёна закончила свои хлопоты, прикрыла калитку. Фёдор взял в руки вожжи, и все вместе зашагали за телегой к Егоркиному дому.
Масленников покосился на Матрёнину спину, буркнул:
- Всё-то ты у нас в одной поре - поди, краше невесты за столом будешь.
- Красота замужней женщины в крепкой семье. Если мужик пьющий да гулящий, до нарядов ли бабе?
Масленников круто повернул к сельсовету:
- Ну, ладно, у меня ещё дела.
В начале лета перебрался он с семьёй в Петровку, стал работать участковым милиционером, и никому не сказывал, что же произошло у него на прежней работе.
Санька открылась матери – хищения у него обнаружились, суд и тюрьма грозили, но партия опять прикрыла свою номенклатуру. Перед тем, как попасть к судье, его дело легло на один из обкомовских столов. Решение было соломоново: крал – пусть теперь воров ловит.
И дело прикрыли.
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Старый 14.09.2020, 09:14   #134
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

- О-хо-хох! Жизнь наша – всё грехи тяжкие, - Наталья Тимофеевна устало опустилась на лавку. Сдёрнув рушник, висевший на зеркале, уткнулась в него влажным от слёз лицом.
Рассиживаться-то было недосуг - столы надо крыть, да они ещё не выставлены. Послать Егорку за Фёдором? Этот куда-то запропал. Самой покликать? Но как не уговаривала себя Наталья Тимофеевна, сил подняться и идти, не было.
Она продолжала сидеть, чуть всхлипывая. Хорошо, что в избе ни души – плач, баба, вой вволю – никто не видит твоих слёз. Уже скоро сорок годов минет, как отыграла её свадьба. И Кузьма Васильевич её, почитай, второй десяток в сырой земле долёживает.
Сама постарела, поседела – бабка уж давно, а его всё молодым помнит. Волосы на голове курчавые, руки сильные, ловкие, проворные.
Весёлая она была в девках, любила петь под гармонь, плясать на кругу среди молодёжи. А однажды Кузьма пошёл провожать её до дому и гармониста подкупил - следом шёл, наигрывая и потом ещё долго под окнами, пока тятька не прогнал.
Всю свою вдовью жизнь тосковала она по мужниным рукам, горячим губам, хмелящим речам. Жила этой памятью, никого к себе не подпускала. И теперь останется одна - дети-то выросли, разлетаются из гнезда. Кому она нужна – старая, больная, сварливая?
Стукнула щеколда в калитке. Наталья смахнула сырость с лица, повесила рушник. На пороге Егорка – вылитый отец.
- Где тебя черти носят? – мать прошлась по кухне, пряча красные глаза. – Столы крыть надо – ещё не ставлены.
Егорка ростом Фёдора не догнал, но плечистый, рукастый, силёнкой не обижен. На гармошке заиграет – девки проходу не дают, домой не отпускают. Утром чуть свет бежит в МТС и до обеда там пропадает. Прибежит – надо стайки почистить, воды натаскать. Находу поест и опять на работу. Вечером со скотиной управится и – айда пошёл! – до утра не ждите. Когда спит, одному Богу известно.
Его бы урезонить, да времена-то новые настали – не во власти родителей теперь детьми командовать. Утром смотрит Наталья Тимофеевна – его постель не смята, а он уж у рукомойника плещется.
- Мам, окрошку сделай.
- Что окрошка для мужика – я тебе щей в обед сварю, и баранина есть.
- Не хочу.
- Как знаешь, - качает Наталья Тимофеевна головой.
- Мам, - болтает с полным ртом, - если я невестку в дом приведу, не прогонишь?
- Прогоню, - мать грозит ему рушником, зажатым в кулаке.
Уж больно боек стал с девками - сегодня с одной, завтра с другой. Глазом не моргнёшь – обратает какая. Ладно бы девка, а то разведёнка с дитёнком. Мало ли?
- Где тебя черти носят?
- Мам, куда чего ставить-то? - голос со двора Матрёнин, и для верности, дробный стук её пальцев в окошко.
Наталья Тимофеевна глянула – Фёдор жердину из скоб вынает, ворота открыть для возка.
Да чтоб тебя…! Двор-то подметён.
Наталья Тимофеевна кинулась в сени, стряхнув с плеч все прежние горести.
Ильин день – праздник не только церковный, это передых в летней страде, между сенокосом и уборочной. Это у полеводов. А у доярок нет выходных. Шутили, помирать надумаешь – ищи подмену. Хорошо у кого взрослая дочь. У Анфисы Бредихиной почитай всё лето Машутка на дойку ходит, как заправская. Да и пора уж, раз с парнями вяжется, судачили бабы, уходя с летнего стана домой.
Маша устало распрямила спину. Всё: молоко сдано, загружено – пора и ей. Сдёрнула с головы старый платок – защита от коровьих хвостов – взяла подойник и вслед за бабами. Они уж теперь в лесу разбрелись – попутно грибов насбирают.
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Старый 17.09.2020, 07:20   #135
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

Маша видела, как тропкою впереди шли девки – Верка Подживотова и Дашка Пересыпкина, шли не спеша, поджидая её. Но ей не хотелось догонять подруг, слушать их пустую болтовню. Хотелось побыть одной, привести в порядок мысли.
Она думала о Егоре Агаркове - как парня удержать возле себя? Чудно получается - чем больше она старалась для него, чем ближе подпускала к себе, тем он заметнее отдалялся, важничал, грубел.
Во всём виновата она, соперница, - подсказывала ревность, - где-то у него ещё зазноба есть. Доходили слухи до их Каштака - видели Егорку там да там – не мало хуторов и деревень в округе - и всегда с девками. Ветреный парень. А девки-дуры верят ему.
Маша хмурилась, слушая подруг, думала - врут от зависти. Хуже было дома.
Мать подступала:
- Бабы сказывают, ты с петровским гармонистом гуляешься. Смотри, девка. Знаешь, что про него говорят? Не знаешь, так послухай….
И начинала.
Терпела, терпела Машутка и брякнула:
- Да люблю я его, скажённого!
От этих слов, сказанных дочерью неожиданно и для неё самой, всё сжалось в груди Анфисы Тарасовны. Она ждала чего угодно: уклончивого ответа, глупой усмешки, только не этого – «люблю».
- Головы-то не теряй, дочка, – только и нашлась сказать.
Маша шла тропинкою, склонив отяжелённую думами голову. Память вернула её во вчерашний вечер.
Собрались у Капитонихи – все девки и её Егорка. Каштакских парней не было - то ли пили где вместе, то ли замышляли что. Нажарили семечек, чай вскипятили и до хрипоты напелись песен под гармошку, а плясать не с кем. Затеяли ворожбу.
Маша тихонько выскользнула из горницы, бросив на Егорку выразительный взгляд. Он следом. В маленькой кухне полумрак. Ремень «хромки» сполз к локтю, стянул рубаху, оголив тугое плечо.
Маша поправила ему ворот:
- Домой пойду.
Он потянулся с губами, она увернулась, гармошка помешала её обнять, удержать. Извечная игра - он и она. Он догоняет, она ускользает - азарт разгорается.
- Машка, стой, погодь, что скажу.
Тропка, петлявшая у плетня, была черна от росы. Небо увязло в молочной мгле. От Каштакского озера наползал тёплый туман. Егор, перекинув «хромку» за плечо, обнял Машу за талию, крепкая ладонь притиснула девичий бок.
Забыв про Машин дом, они гуляли по спящему Каштаку. Девушка искоса поглядывала на него, изучая, пытаясь понять и предугадать. Лицо его, смуглое в сумерках, с мягким пушком в местах мужской растительности, ничего не выражало – ни радости, ни волнения, одно лишь любопытство.
- Ну что, Машок, на свадьбу придешь?
- Кто-то меня звал. Да и потом, мамка с тятькой сенокосят – коровы-то на мне.
- А что так рано собралась?
- Да ну их.
- Погадали б.
- Мы вчерась гадали. Надо было приходить.
- О чём гадали?
- Так, о всякой ерунде – у кого какая жисть будет, у кого кто суженным.
- Тебе что выпало?
- Я своего в картошке нашла.
Егор вспомнил.
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Старый 20.09.2020, 09:31   #136
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

День был жаркий. Ветер гонял столбы пыли за трактором и боронами. Чёрные грачи и белые чайки неотступно преследовали и подгоняли криками, ненамного отвлекая внимание от нудной работы.
За дорогой на картофельном поле работали женщины на прополке. Закончив очередной прогон, Егорка остановил стального коня, спрыгнул на мягкую землю, направился к женщинам напиться.
Маша была ближе всех. Лицо обветрено, густая копна волос выпиравших из-под косынки волновалась под ветром, стегая по плечам. Голову держала прямо, смотрела дерзко, с вызовом. Но на просьбу откликнулась с охотою - бросила тяпку, пошла к табору в тени тополей.
А уж бабы галдят:
- Гляньте-ка, Машка и тут успела кавалера подцепить.
- Ага, из куста натяпала.
- Смотри, как задом-то выводит. Ну, держись МТС – быть тебе полонному.
А ей было жарко и утомительно стучать тяпкою по сухой и пыльной земле – пусть кричат. Пока Егор пил, приглядывалась - лицо у него открытое, доброе, а глаза голубенькие с хитринкой.
Руку протянул:
- Меня Егором зовут.
Обратно шли рядом, и расстались не сразу.
Притихли бабы. А когда, чуть позже, Маша сдёрнула косынку, распрямила усталую спину, разметала по плечам природные кудри густых волос, глубоко вздохнула, высоко подняв большие по-бабьи, упругие по-девичьи груди, и подол платья над загорелыми коленями, залюбовались – красавица, ей и арканить молодого эмтээсника.
Отгремели июльские грозы, вот уж полетели, блестя на солнце, августовские паутинки, а по ночам падают на землю холодные обильные росы. Их любовь всё не кончается. А может, и не начиналась ещё?
Егор своего добивается, Маша не уступает.
Иной раз нацелуются до одури, парень за живот схватится:
- Всё, хана мне, не дойду до дома. Зачем так мучаешь меня?
- Затем, чтоб уважал - я ведь девушка, не разведёнка какая-нибудь.
- Да разве ж я тебя не уважаю?
- Тогда женись – и хоть всю ночь напролёт, хоть каждый день, когда захочешь.
- «Женись», а армия.
- Вот видишь, сам на службу собираешься, а мне с позором тута жить?
- А ждать-то будешь?
- Спрашиваешь!
- Боюсь, не дождёшься - ты вон какая краля!
- Девкой-то, конечно, трудно ждать. Порченой – сам придешь, не поверишь, скажешь: по рукам ходила. А замужней женой да под присмотром свекрови, как тут не дождёшься?
- Разумная ты, Машка, аж с души воротит.
Озорная улыбка преобразила Машино лицо, голос зазвенел над притихшими избами, отразился от леса за околицей:
- Меня миленький не любит с числа двадцать пятого,
Что же с ним изделала любовь распроклятая!
С другого конца деревни откликнулись не менее озорной частушкой. На голос пошли и нашли девчат - скучно им стало без гармониста в душной избе. С ними и парни, потерявшиеся было, подвыпившие, дымят нещадно, гогочут, матерятся, девчат щипают, те визжат – обычная деревенская гулянка.
Егор, ни мало не тушуясь, подтолкнул одного задом с лавки:
- Брысь!
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Старый 23.09.2020, 15:29   #137
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

Сел, развернул «хромку», заиграл в угоду девчатам, обступившим его и наперебой требовавшим то частушки, то «кадриль», то «страдания». Егор никому не отказывал, играл, покуда руки не зашлись, а ремень не нарезал плечо.
Местные парни кучковались в сторонке, на приглашения девчат потанцевать отмахивались, косились на гармониста.
Когда наконец «хромка» умолкла, спихнутый с лавки, встал напротив Егора:
- Слышь, отойдём в сторонку – разговор есть.
Егор усмехнулся криво, отложил «хромку» и, сунув руку в карман, шагнул к парням:
- Ну?
Парни оробели, заворожено глядя на руку в кармане:
- Покажь, чё прячешь.
Егорка вытащил из кармана «бульдожку» - револьвер с укороченным стволом – сунул любопытному под нос:
- Хошь, шмальну?
Это оружие Андрей Масленников отнял у кого-то, положил в стол и забыл. Егор не устоял перед соблазном и спёр. Теперь вот пригодился.
Паренёк попятился:
- Кончай дурить.
Егорка повёл стволом и взглядом:
- А кто хочет? Никто? Тогда тащите чего-нибудь выпить и считайте, что я вас простил.
Вот какой её Егорка отчаянный! А она? И что ломается? Может уступить? Потеряет парня, как пить дать, потеряет. Ой, мамочка родная, подскажи!
Девчата впереди остановились, поджидая её. И Маша переставляла ноги уже через силу – уж как не хочется ей отвечать на всякие расспросы да слушать пустую болтовню.
- Хлеб-то какой духмяный! – восхищалась Наталья Тимофеевна, приподняв скатёрку над корзиной. - Ай да Матрёна! Ну, что ж у меня такие не получаются?
- Да бросьте, мама, за вашими пирогами, куда им угнаться, – отвечала сноха.
- Ну, понесли – поехали – усмехнулся Фёдор, расставляя с Егоркой столы.
Наталья Тимофеевна старела, теряя силы. Всё чаще задумывалась, с кем придётся доживать свой век, в какой угол приткнуться, когда станет совсем немощной, обузой для детей.
Егорка – что, пацан ещё, семьи нет, один ветер в голове, неизвестно, какую змею в дом приведёт. К тому же в армию ему по осени.
У Нюрки больно жених хороший. Нравится Наталье Тимофеевне Алексей Саблин больше всех зятьёв – ласковый, обходительный, в работе спорый. Дочь за ним, как за каменной стеной. Да сама-то Нюрка – не приведи Господь! Не характер – котёл кипящий: целый день готова лаяться с кем угодно. На Егорку нападает, с матерью зубатится. Как её Алексей терпит? На днях змеёй шипела на ухо: гони Андрияшку из дому – им с Алексеем жить негде. Так и пойдёт. Сначала Андрияшку с Санькой, потом Егорку, а потом и мать за порог выставит. Нет, не верит Наталья Тимофеевна младшей дочери и не надеяться доживать с ней под одной крышей.
Санька - что, сама без угла. Приютила их мать, когда из Троицка попёрли, да видит, плохо живут дочь с зятем. Андрияшка – ёрный, всё выпятиться желает, а без партии своей, как ноль без палочки – не в Агарковскую породу. Пить пристрастился, драться начал по пьяному-то делу, того и гляди на тёщу с кулаками набросится, да сыновей её матёрых боится. Нет на Саньку надежды.
Лизка хорошо живёт с Ванькой австрияком, дочек ему рыжих нарожала. Только тошно Наталье Тимофеевне идти в приживалки к бывшему своему батраку, Да и Лизка как-то заважничала в последнее время: мой Ваня, мой Ваня – к родне-то и не тянется совсем.
У Федосьи Илюха совсем скуражился. По службе в учётчики выбился, а дома ирод иродом - лупит жену, лупит ребятишек, ему только тёщи не хватает под горячую руку.
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Старый 27.09.2020, 15:52   #138
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

У Татьяны Егор больно сурьёзный. Боится его Наталья Тимофеевна, взгляда тяжёлого боится, неторопливых речей, неулыбчивого лица.
Вот и остаётся одна надежда – Фёдор.
С первых лет вдовства был он ей надёжной опорой и подмогой. Фенька, вражина, слава Богу, отцепилась от него. Матрёна появилась.
Наталья Тимофеевна, как увидала красавицу полячку, поначалу невзлюбила. Выговаривала сыну: что ж ты краль-то всё выбираешь – горе от них постоянное, а радость мимолётная. Взял бы сельскую простушку, детишек настрогали, да и жили бы мирком да ладком.
Все Агарковы, кроме Егорки, конечно, восприняли Матрёну настороженно, как временную блажь старшего брата и прикидывали в разговорах, когда и чем союз этот закончится.
Но Матрёна была умна и терпелива. Подарила Фёдору незабываемые ночи, дни, наполненные уютом и заботами, родила очаровательную дочку, в которой он, как и в жене, души не чаял, была приветлива и хлебосольна с роднёй. И растаял лёд отчуждения.
Сначала детвора – третье поколение Агарковых – привязались к полячке, бегали за ней гурьбой, называли не иначе, как «няня Матрёна». Потом и взрослые потянулись.
Заслуженно заняла Матрёна почётное место жены старшего в роду.
И Наталья Тимофеевна сделала свой выбор – в Фёдоровом дому доживать ей свой век. Для себя решила: провожу Егора в армию, поделю дом меж Санькой и Нюркой и к Фёдору – с Леночкой нянькаться, душу отводить со снохой в бабьих пересудах. Надумав так, теперь к месту и не всегда хвалила Матрёну при встрече и за глаза.
Фёдор всё это понимал и одобрял выбор матери, но неприкрытая лесть претила ему, и он настороженно поглядывал на жену - не куражится ли над свекровью? Но Матрёна тоже всё понимала, ничего не имела против и с некоторых пор стала называть Наталью Тимофеевну «мамой», чем окончательно утвердила свекровь в её решении.
- Ну, понесли-поехали! – усмехнулся Фёдор, кивнув головой в сторону женщин. – Учил, Егор, в школе байку про петуха с кукушкой?
Но Егорова голова иными мыслями занята, о другом застолье вдруг вспомнилось. Друг единственный, любимый, в город уехал. На днях проводил и будто вновь осиротел.
Федька Мезенцев был из числа тех людей, которых окружающие называют порядочными, безответными, пришибленными – кто как расценит, но в основе всего этого, безусловно, подразумевалась душевная доброта. Они робки, застенчивы, молчаливы, но если привяжутся к кому – навеки. И жизнь отдадут за друга, не задумываясь. Это Федькино качество было проверено на практике.
Шляясь на гулянки по соседним хуторам да деревням, Егорка совсем без внимания оставил родную Петровку. А тут демобилизовался из армии Спиридон Коровин и начал куражиться перед неизбежной женитьбой. Парень он был крупный и задиристый – ни одна вечёрка не кончалась без мордобоя. Жаловались ребята своему коноводу, да Егорке недосуг было – сердечные дела больше влекли. Наконец Федька Мезенцев подошёл, губу пальцем оттянул, показывая:
- Зуб вчера, шабака, выбил.
Федька Мезенцев, по кличке Журавлёнок, никогда ни с кем не дрался: трудно было найти в деревне более миролюбивое существо, и Егорка решил – пришло время навести в Петровке порядок. Желающих наказать обидчика нашлось немало. Сбились в ватагу.
- Ты что ль Спирка Коровин? – шагнул вперёд Егор.
- Ну, я – подвыпивший здоровяк вскинул густые брови. – А те чё?
- А вот чё! – Егорка стукнул его по зубам, и Коровин покачнулся, прижав ладонь к щеке.
Ребята оробели и попятились. Только Федька Мезенцев подскочил и стукнул ещё раз. Его удар был более удачным – отставной солдат, широко взмахнув руками, упал спиной в пыль.
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Старый 30.09.2020, 08:26   #139
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

- У- у - удавлю, суки! – взревел поверженный бык, и все вокруг шарахнулись в стороны. Только двое вросли в землю и стояли плечом к плечу, готовые продолжить потасовку. И бык уступил место телёнку:
- За что бьёте, мужики?
- Ставь мировую, объясню, - сказал Егор.
А Федька:
- Надо бы зуб сначала выбить.
Коровин сел, сунул щепоть в рот:
- Да вроде шатается.
С той поры и началась их дружба с Журавлёнком. А на днях были проводины: Федька да Егорка, мать да отец – вот и всё застолье. Андрей Николаевич разлил по стаканам. Марья Петровна шмыгнула носом, жалостливо глядя на сына, выпила – не поморщилась, отошла к сковородкам с шипящими блинами.
Хозяин, захмелев, разговорился:
- Живы-здоровы будем, дождёмся сына бугалтером. Это я понимаю! Из батраков да в бугалтеры. Мать, помнишь, как мы с тобой сошлись – батрак да батрачка и ничего за душой.
- В землянке жили, - поддакнула хозяйке, подкидывая на стол парящий блин.
- Во-во, в землянке. Из дерна сложили и жили. Летом на крыше трава растёт. А зимой, слышу, волки по ней ходят. Живности никакой, дак они на нас зубами щёлкают.
- Помнишь? – он потрепал Федьку за пшеничные вихры. – Ни хрена ты не помнишь.
- Ещё что ль по одной? – сам себя спросил и, чтоб жену задобрить, добавил. – Вздумаете жениться, огольцы, обращайтесь к матери. Она от бабки своей слово заветное переняла. Скажет на свадьбе жениху и на всю жисть сделает его либо богатым, либо бедным, либо драчуном, либо молчуном.… Станет он тогда шёлковым, как я у тебя, верно, мать?
- Полно, буровить-то. Напился, так молчи! Вы меня, ребятки, на роды зовите: если что и умею, так это рожениц обихаживать – сохраню и мать, и дитёнка. У меня рука лёгкая и глаз приветлив.
Пока жена говорила, Андрей Николаевич успел под шумок выпить и, торопливо зажёвывая, подхватил:
- Дети – это да. Это главное оправдание прожитой жизни. Федьку вот на курсы посылают. Выучится – то-то мне любо будет в могилке лежать: сам батрак, а произвёл на свет бугалтера.
- Забыл уж школу-то совсем, механизатор? – Фёдор Агарков внимательно посмотрел на брата. – Часом не заболел - на себя не похож.
Егорка мотнул головой и промолчал.
День разгулялся. К полудню стало знойно и тихо. Всю деревню затопила вялая истома. Лишь над церковью галдели галки, и далеко от её куполов разносилось голубиное воркование. Громко квохтала соседская курица, потерявшая яйцо в пыльных лопухах.
Издали послышался звон колокольчиков, переборы гармони.
- Едут! Едут!
Поезд из трёх ходков выкатил на улицу. На дугах развевались красные и голубые ленты. Звон множества колокольчиков сливался в один. Невеста нарядная, как матрёшка, с румяными круглыми щеками, смеялась от быстрой езды, от разудалых песен дружков жениха. Сам герой торжества сидел, чопорно глядя перед собой. На нём были военного покроя китель и косоворотка, кепка с лакированным козырьком. От его лица и прямых плеч веяло генеральской строгостью.
Остановились, с трудом сдерживая разгорячённых лошадей. В воротах Наталья Тимофеевна с хлебом и солью. Стало тихо вокруг. Но далеко – Егорка не услышал напутственных слов матери. Ближе не протолкнуться: народу сползлось, большинство – зеваки.
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Старый 03.10.2020, 10:06   #140
santehlit
Заслуженный участник форума
 
Регистрация: 04.07.2017
Сообщений: 1,602
santehlit На пути к повышению репутации
По умолчанию

Мать крестила и целовала молодых. А в толпе заголосили старухи. Причитали они о невзгодах замужних баб, а получалась песня весёлая и добрая, и женщины в такт прихлопывали и припевали. Даже девчонки шлёпали ладошками и кивали головами, участвуя в общем хоре. Мужики и парни ухмылялись. Мальчишки шныряли, чтобы занять лучшие места для наблюдения.
Егорка знал - на его свадьбе не будет старинных причитаний, заранее жалел об этом, старался запомнить слова.
Одарив молодых подарками и напутствиями, приглашённые хлынули во двор за столы. Зрители заняли свои места. Слабоногие старушки лавками запаслись, уселись за дорогой, наблюдая в раскрытую калитку.
И началась потеха!
Егор выпил, захмелел, и мир ему показался ясным, ласковым, а люди все добрыми и родными. В соседях за столом оказались у него Егор и Татьяна Шамины.
- Когда, тёзка, твою свадьбу играть будем?
- Я вообще жениться не собираюсь, - отмахнулся Егорка.
- Ай, не зарекайся! - погрозила ему пальцем сестра. – Знаю я вас. Каждый мужик жить без того не может, чтоб не демонстрировать перед кем-нибудь свою значимость. А перед кем еще, как ни перед бабой?
- Ну, уж нет, нагляделся я на женатиков. У нас тут парочка одна по весне комсомольскую свадьбу играла - ну, такую, без выпивки. А теперь он в МТС приходит расцарапанный, а она не лучше в конторе сидит.
- Ха-ха-ха! – развеселился Шамин. – Выпьем, шуряк?
- Давай, учи-учи, - покачала головой Татьяна. - Чему хорошему бы. Житьё что ль стало лучше? Пить-то стали много. Мы, бывало, соберёмся, так напоёмся, наговоримся, напляшемся – лучшего не надо веселья.
- Что и в праздники не пили? – лукаво улыбнулся Егорка.
- А и без того дури хватало - молодые ж были.
- В молодости всегда найдётся, чем себя занять, - согласился Егор Шамин. – С тех пор сколь уж прошло, всякое довелось пережить, и хорошее, и плохое. Смотри, что Илюха выделывает!
- Хоп-хоп-хоп-хоп! – изрядно захмелевший Федосьин Илья отплясывал вприсядку в кругу. Ему хлопали в ладоши бабы, присвистывали мужики, заливалась, сбиваясь, гармонь.
Свадебное гулянье, как вскипевшее молоко, выплеснулось из-за столов, росло и ширилось. Вот уж двор стал тесен - кто-то обносил угощением ближних зрителей и старух за дорогой. Молодые в последний раз встали под крики «Горько!», поцеловались, благодарили гостей за подарки и разделённую радость.
Лицо невесты было обычным лицом молодой девушки, взволнованной собственной свадьбой. И одета она была не ахти как, хотя и вовсё новое и лучшее, но всё же Егор услышал восхищённые шепотки:
- Невеста-то, как звёздочка блестит, и вся так и светится.
И это ему льстило – о сестре всё же.
Молодые вновь уехали кататься на одном ходке, а пир стоял горой.
Андрей Масленников успел уже изрядно выпить, и продолжал сам себе подливать, используя любой подходящий повод. Раскрасневшись и потеряв осмысленность взгляда, он стал похож на бычка, которого ударили по лбу. Время от времени он недоумённо встряхивал лысой головой. А потом вдруг обмяк и закрыл глаза, привалившись спиной к амбару. На него никто не обратил внимания - слишком весело было в кругу перед гармошкой. Предоставленный самому себе, Масленников медленно сполз по стене на землю. Его голова безвольно свесилась на грудь, лысина покрылась пылью, и он стал похожим на уснувшего боровка.
Тут его и приметила Александра, исполнявшая вместе с Матрёной роль хозяйки стола. С помощью двух Егоров, она оттащила мужа в сторонку. Долго хлестала по щекам, приводя в чувство, пока из уголка его рта не потекла струйка крови. Но тщетно - Масленников слишком нагрузился, чтобы очухаться и что-либо соображать. Его перенесли в избу и уложили одетым на кровать. На губах его пенились розовые пузырьки, нос косил на бок, и от этого он сильно походил на буяна.
santehlit вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Метки
история наших предков

Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.
Быстрый переход



Часовой пояс GMT +3, время: 11:50.


Powered by vBulletin® Version 3.7.4
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Читайте на литературном форуме: