Волк

[Starik]

Для обсуждения, а может для дискуссии,
Рассказом, из юности своей,
Хочу отвлечь Вас от печали послевкусья,
От ВиРав, Майнов, и колючек Ворожей.

Волк

Нет, он не озлобился, что толку,
Но случай помнит до сих дней.
Он просто стал немного волком,
Чтоб не зависеть, от людей.

Талнах

Новогодние каникулы. Самое лучшее время для учеников. Две недели долгожданных праздничных дней, когда можно не думать об уроках, домашних заданиях и прочих мелочах, мешающих нормальной жизни подросткам. После новогоднего школьного вечера, на котором мальчишки вволю натанцевались с празднично принарядившимися девчонками, под бдительным присмотром учителей и завуча, можно было заняться и более серьезными делами. Не смотря на то, что, на дворе стояли морозы под тридцать, жизнь для четырнадцати летних друзей подростков, казалась прекрасной, безмятежной, веселой. Таймырские зимы – студеные, ветреные, не редкость с морозами за пятьдесят, и ветрами – двадцать, порывами до тридцати метров. Солнце скрылось за горизонт до весны и дневной, сумеречный свет не оставляющий тени, лишь три, четыре часа, робко, напоминал о своем существовании.
К четырем часам пополудни становилось совсем темно. Полярная ночь, накрыла этот суровый край и поселок Талнах, на пол года. Талнах, в переводе с долганского – табу, запрет. Коренное, население, обходит эти места стороной, называя их "гиблое место".
Вообще, поселок расположен более чем удачно. На юге Таймырского полуострова, практически у подножия Харыялахских гор, отрогов плато – Путорана, между двумя великими озерами, Пясино и Лама, соединенных рекой Норильской, всего в каких-то четырех километрах, от дивной, сказочной страны, называемой "краем десяти тысяч озер и тысячи водопадов". Плоские, базальтовые горы, испещрены каньонами, тектоническими разломами с отвесными скалами, заполненными глубокими озерами, быстрыми горными реками со студеной чистой водой, которую можно пить, преклонив колени, подобно дикому животному. Пологие горные вершины, покрыты ледниками. В чистейших водах горных рек, водятся самые крупные в мире таймени, хариусы и много другой рыбы. Давным-давно, потоки вулканических масс, с южной стороны, надежно закрыли проходы между горных массивов, нагромождением огромным камней, валунов, почему-то называемых некоторыми охотниками, лайдами. Это удаленные от цивилизации места, куда можно добраться, разве на вертолете, и где не ступала еще нога современного человека. Рядом с поселком проходят пути миграции дикого северного оленя, и его завсегдашнего спутника, полярного волка. Не редки встречи с медведем, росомахой, рысью. Горы загораживают поселок с севера от ветров, обеспечивая ему свой микроклимат, возможно, благодаря этому, вдоль горной гряды, шириной до двадцати километров, произрастают северо-таежные леса, или лесотундра, если хотите. Город Норильск, жемчужина Севера, красавец, находится в двадцати пяти километрах южнее, но в тундре, ровной как стол, с карликовыми растениями и ржаво-коричневыми мшаниками полуметровой толщины, одеялом укрывающие вечную мерзлоту.

Товарищи

Второго января 1970 года, четверо школьных товарищей и две девчонки из класса, как обычно стояли в подъезде у Леньки, бренчали на гитаре, тихонько пели песни из дворового фольклора, в основном про любовь, курили и просто болтали ни о чем. Все как всегда. Ленькины соседи, ребят из подъезда не выгоняли, они были не шумными, старались не мусорить, а когда неокрепшими голосами пели песни, даже выходили из квартир на площадки, послушать.
- А давайте завтра сходим на старую заимку. Предложил Сашка.
Сашка – среднего роста жилистый, сухощавый подросток, с прямыми, густыми, не послушно-смолянистыми волосами, и веснушчатым, скуластым лицом. Его отец, Анатолий Михайлович, заведовал пилорамой в поселке геологов и был профессиональным охотником. Несколько раз, он брал Сашку и Андрея на охоту. В основном они стреляли по металлическим банкам и наблюдали за приготовлениями бригады охотников – промысловиков, но были счастливы тем, что их вообще брали с собой, возможностью прокатиться на вездеходе и несколько дней, пожить на охотничьей заимке.
- Ага, по такому морозу, только сопли морозить. Возразил Игорь.
Игорь, в отличие от Сашки – светловолосый, упитан крепыш среднего роста, с короткой шеей и внушительными кулаками. На широком чувашском лице, свободно разместились такой же широкий, но короткий нос, и большие, до неправдоподобия голубые, раскосые глаза. Игорь всегда был спокоен, рассудителен, никогда не ввязывался в драки, хотя одним ударом, мог свалить с ног десятиклассника.
- Не-е, я завтра не могу. Я с родителями еду в Норильск к дядьке. Сказал Ленька.
Ленька, вообще-то звали его Леонид – выше среднего роста, крепкого телосложения подросток, с полнокровным, красным лицом, с полными, плотно сжатыми губами. Он носил толстенные очки, отчего его серые глаза, казались огромными и удивленными. Ленька, не имея ни слуха, ни голоса, патологически любил петь и играть на гитаре. Андрей показал ему несколько аккордов и, заучив их, он пел свои песни на один, только ему известный мотив. Друзья молча слушали, курили, а Ленька был счастлив… Даже девчонки терпели его завывания, видя одухотворенное, счастливое лицо.
- А что. Это идея. Произнес Андрей.
Андрей – выше среднего роста подросток, сухощавый, спортивного телосложения, с прямыми черными волосами, смугловатый, с тонкими чертами лица. Вместе с Игорем, учился в музыкальной школе. Андрей – игре на баяне, Игорь – на аккордеоне.
- На завтра обещают всего двадцать градусов мороза. Продолжил Андрей. Тепло. Почему бы ни развеяться. Саня, спроси у отца ружье, постреляем, походим на лыжах.
Старая заимка, находилась в двадцати километрах от Талнаха на восток, вдоль горной гряды, в сторону озера Лама, близ реки Валек. Бревенчатый, низкорослый домик, стоял на берегу большого, почти круглого озера с чистейшей водой, с пологими, высокими берегами с северной стороны, в живописном уголке северо-таежного массива. Охотники построили дощатый спуск к воде и площадку, складку, с которой удобно было нырять и выходить из воды, не ступая ногой на мшанистое, илистое дно. Но это летом, а сейчас, по замерзшей водной глади, можно кататься на лыжах, спускаться с его крутых берегов, фотографировать дым из печной трубы, и пешней пробивать прорубь вблизи берега, чтобы вскипятить чай и сварить обычное, нехитрое варево. Охотники всегда оставляли после себя дрова, спички, керосин и кое-что из провианта.
- Ладно, я тоже пойду. Сказал Игорь.
Девчонки живо заголосили:
- Мы тоже хотим с вами. Мы тоже пойдем.
- Нет девчонки. Холодновато будет для вас, однако. Возразил Игорь.
Девчонки обидчиво насупились, наступила тишина…
- И, правда, холодно. Замерзнете, что делать с вами будем. Да еще перед родителями и учителями в школе оправдываться, что не сберегли… Съехидничал Андрей. Лучше мы устроим вечеринку, когда вернемся, мои предки на пару дней уедут в Алыкель, позовем еще, кого ни будь, да и Ленька из Норильска вернется. Потанцуем, повеселимся, у меня есть, штук пять ракетниц, устроим фейерверк.
- Решено, завтра идем. С каждого по рупь пятьдесят, с воодушевлением высказался Санька.
- А это еще зачем.
- Ну, как же, а гастроном…
- Аааа. А что так много.
- Так ведь еще и спички купить надо. С иронией произнес Санька.
- Шутишь. Спички то, копейку стоят.
- Ну, хватит бакланить, перед девчонками не ловко. Решено, значит решено. Завтра выступаем и с каждого по два рубля и точка. Негромко, но доходчиво прервал Андрей, высоко–моральную дискуссию товарищей, не прекращая перебирать струны видавшей виды, но хорошей Куйбышевской гитары.

Андрей

Андрей проснулся в десять часов дня, привычно глянул на окно, за ним - темнота. Лишь уличные фонари, от мороза окруженные лучистыми ореолами, ярко освещали тротуары и автостанцию, хорошо видную из окна пятого этажа. Рано еще, вставать не хотелось. Резким движением сев на постели, потянулся до хруста и быстро встал. В кухне на столе, лежала записка:
- Завтрак на столе. В холодильнике найдешь все, что нужно. Я на работе. Мама.
Мать Андрея, работала на руднике "Маяк", в четыре смены, машинистом подъемной установки. Спускала и поднимала людей, вагонетки с грузом и всякое горняцкое оборудование. Отец умер рано. Он работал геологом и постоянно дырявил недра этого сурового, но богатого края, все точнее очерчивая на карте залежи рудных ископаемых, так необходимых огромной стране… Мать несколько лет была одна. Пару лет назад, она вернулась с работы с каким-то дядькой. Дядька был высокого роста, с большой головой и кучерявой шевелюрой. Под одеждой иностранного производства, угадывались, мощный торс, такие же руки, и недюжинная сила. От него приятно пахло каким-то неизвестным мужским одеколоном. Дядька подошел к подростку и уверенно протянул руку с широкой, крепкой и сухой ладонью.
- Вадим. А тебя как величать.
- Андрей. Пытаясь обхватить ладонь дядьки, смущаясь, ответил подросток.
Мать, виновато и настороженно посмотрела на сына. Вечером состоялся разговор:
- Знаешь сын... Вадим хороший... Мне трудно одной... Ты многого не понимаешь сейчас…
- Мам, ничего не говори. Ты моя мама и я тебя люблю. Может я, чего-то и не понимаю, но раз так надо… Я не буду против Вадима. Вадим оказался инженером–наладчиком подъемных установок на руднике, и прекрасным, знающим собеседником. С ним было не скучно. Но окончательно примирил их Цезарь.
Однажды Вадим пригласил подростка к себе на работу. Андрей и раньше, не раз, бывал на подъеме у матери, но никогда не видел всей машины, а тут, такое предложение. Экскурсия для подростка, была познавательной и интересной.
- Пойдем в мою берлогу, попьем чайку. Предложил Вадим.
Берлога оказалась просторным кабинетом, под машинной установкой, с множеством каких-то приборов, осциллографов, вольтметров, частотомеров. На огромном столе стоял такой же огромный электрический чайник.
Подросток, боковым зрением, вдруг, увидел крысу.
- Сиди тихо. Не делай резких движений. Все нормально. Сказал Вадим.
Крыса ловко взобралась по деревянной, резной ножке на стол, и, семеня своими короткими, тонкими ножками, подбежала к Вадиму.
- Привет Цезарь. Что, проголодался? Пришел за угощением?
Вадим отщипнул маленький кусочек хлеба и поднес Цезарю. Крыса, аккуратно обнюхав кусочек, взяла подношение передними лапками, и, усевшись поудобнее, без зазрения совести стала его поедать. Затем, он предложил крысе, кусочек колбасы.
Вадим сидел молча, смотрел на Цезаря и улыбался. Вдруг, подростку в голову пришла ясная мысль:
- Нет. Этот дядька, не может быть плохим… Так они подружились.

Сборы

На столе под чашкой, Андрей увидел банкноту. Три рубля.
- Мамуля, я тебя люблю. Послав воздушный поцелуй через темноту морозного утра, бегом бросился в ванную умываться.
Сборы были не долгими. Глянув на градусник в окне, Андрей отметил добросовестное отношение синоптиков к работе, красный столбик остановился на минус двадцать градусов. Валенки, тулуп и меховые рукавицы, он опрометчиво, сразу отверг. Хотелось погонять по озеру и по крутым, окрестным склонам. Осмотрев свои беговые лыжи, новенькие, блестящие, источающие запах краски и каких-то новых, бередящих сознание, ощущений и удовольствий, остался доволен осмотром. Надел утепленный лыжный костюм, на всякий случай, сверху, меховую короткую куртку, лыжные ботинки, на два размера больше, под шерстяные носки, и шерстяные варежки. На пояс приторочил на ремень ножны с охотничьим ножом. Лезвие ножа достигало двадцати двух сантиметров, с гравировками с одной стороны – олень в прыжке, с другой – ощерившаяся росомаха. Летом прошлого года, Андрей нашел его в тундре, и по праву, считал нож своим трофеем.
Сложив в рюкзак продукты: пакет макарон, соль, маргарин, большой кусок говядины из холодильника, написал записку матери:
- Мама! Я с Сашкой и Игорем пошел на старую заимку в тундру. Буду послезавтра к вечеру. Из холодильника взял кусочек мяса, там пожарим. Целую. Андрей.
Оставив записку на столе, бегом, переставляя длинные ноги через две ступени, побежал к выходу из парадной. В одиннадцать часов, в полной экипировке, он стоял во дворе дома. Только-только забрезжил рассвет. Из своего подъезда вышел хмурый Санька с рюкзаком за спиной и лыжами. Под меховой курткой угадывался приклад, разобранного, охотничьего ружья.
- Ты чего не в настроении.
- Не выспался. Сейчас бы часок, другой… Санька сладко, протяжно зевнул.
- А ты чего с этими лыжами. Очумел что ли. Охотничьи надо было брать, вишь снег, какой.
- Я за вами, по вашей лыжне пойду, а на заимке по озеру знаешь, как здорово будет побегать.
- Знаю, только у меня охотничьи.
- Ерунда, по очереди побегаем. Размерчик ботинок у нас одинаковый…
Появился заспанный Игорь с лыжами голицами на перевес и ничего не понимающим взглядом:
- Чего вам не спится. Ведь ка-ни-ку-лы. На лыжах весной надо ходить.
Романтики, блин, с большой дороги. Вчера по телеку передавали, что возможно резкое похолодание.
- Чего разнылся. Тут идти-то всего четыре часа. Не хочешь, оставайся дома.
- Нее. Я с вами. Дома с сестрой заставят сидеть. А то, еще посуду или полы мыть…
-Андрюха, ты у нас это, ну, самый "мужественный". Произнес Санька. Тебе и в гастроном…
- Ну, в гастроном, так в гастроном. Делано равнодушно процедил Андрей. Поход в магазин, его ни как не воодушевлял. Хотя пушистую поросль на лице он начал брить с двенадцати лет, и был старше товарищей на пол года, но свое отражение в зеркале видел каждый день. Как-то не очень хотелось, перед друзьями, потерпеть фиаско.
- Так, что тут у нас. Друзья мгновенно протянули деньги Андрею.
- Так, семь рублей. Что ж, гулять, так гулять.
Оставив рюкзак и лыжи товарищам, Андрей резко повернулся и направился в гастроном. Войдя внутрь магазина, защемило: - а ну, как откажут. Покупателей, в столь ранний час, почти не было. Первым делом, старательно–равнодушно, как бы мимоходом, Андрей подошел к вино–водочному отделу. За прилавком стояла молодая продавщица. Внимательно изучая ассортимент, Андрей подошел к продавщице и, не глядя на нее, произнес:
- Мне, пожалуйста, бутылочку Вермута, ноль семь, три пачки сигарет Варна и шесть коробочек спичек. Сердце напряженно стучало. Продавщица, молодая, пышная, красивая женщина, с расстегнутой верхней пуговицей на белоснежном халате, под которым, вследствие хорошей работы истопников котельной, ничего, кроме нижнего белья не было, повернулась к Андрею. Бархатистая, пышная грудь всколыхнулась, приковав внимание подростка.
Больше, Андрей ничего не видел. Продавщица, вероятно, хотела что-то возразить, но, заметив перед собой искреннее изумление подростка, как будто тот сделал удивительное открытие, которое в скором времени потрясет и изменит весь мир, с улыбкой выставила на прилавок бутылку Вермута, сигареты и спички. Андрей стоял, не шелохнувшись, даже забыл, зачем сюда пришел. Продавщица уставила руки в бока, отчего, белоснежный халат разошелся в пуговицах, приоткрыв не менее белоснежную кожу на животе. Андрей густо покраснел. Женщина нагнулась над прилавком и со смехом произнесла:
- Забирай, а то ведь я передумаю…
Андрей на ощупь сгреб с прилавка покупки в сумку, не отрывая глаз от еще больше открывшейся груди продавщицы, попятился назад. Женщина, раскрасневшись, прикрывая губы ладошкой, смеялась от души. Потрясенный Андрей, чуть было не вышел из магазина, когда сознание все же вернулось к нему. Вспомнив, что нужно еще что-то купить – развернулся и пошел вдоль отделов, витрин с продуктами, лихорадочно вспоминая, что же нужно еще купить. Увидел колбасу...
- Эко меня тряхнуло. Подумал Андрей успокаиваясь. Так… Нужно купить колбасы, сырков, хлеб, конфет… Нет, конфет не нужно. Девчонок с нами нет. Ох, хорошо, что нет. Перед глазами еще колыхалась пышная грудь продавщицы… Лучше кильку, в томате.
Через двадцать минут, красный, вспотевший, он предстал перед недоумевающими товарищами.
- Ты что такой, на мать нарвался.
- Нет.
- На классную.
- Нет.
- Что, на директора.
- Да нет.
- Так чего тогда…
- Да пошли вы… Всё. Нам пора. И повеселев, замурлыкал – "Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь…".
Игорь многозначительно покрутил пальцем у виска:
- Лишь бы это было не заразно, а так, пошли.

В путь

В одиннадцать сорок, полностью рассвело. Небо было затянуто плотными, свинцовыми облаками. Воздух казался тяжелым, осязаемым и полупрозрачным. Выйдя за пределы поселка, подростки стали на лыжи. Санька и Игорь, пристегнули на валенках ремни лыж голиц. Андрей, защелкнул металлические крепления беговых.
- Так. Сказал Андрей. Вы идете первыми, я за вами. И пошевеливайтесь. До четырех часов, нужно дойти до заимки, не то, будем пробираться по потемкам.
- Вот нутром чувствую, что все это, добром не кончится. Посмотрите, какое небо. Только идиоты могут пойти в такую погоду в тундру. И я, полный идиот, что связался с вами, что просто знаю вас и вообще, что живу с вами в одном поселке. Выдал тираду Игорь.
- Ух, ты. А я так, мимоходом, можно с вами за компанию. Пошутил Санька.
Андрей стоял молча и улыбаясь, отрешенно смотрел на серое небо.
- Ну, что я говорил, и-ди-от. Игоря разбирало. А мы с тобой его слушаем. Так кто мы… Нет, его точно в гастрономе пыльным мешком приговорили, теперь стоит, улыбается. Видите ли, он счастлив. Э-эй. Мы тут. Сань, мы где-то собирались, или пришли сюда на дауна посмотреть.
- Не-е. Он не даун. Он размышля-яет.
- Тоже мне мыслитель, Жан-Жак Руссо…
Андрей вернулся в реальность, стер глупую улыбку и скомандовал:
- Кому стоим. Вперед.
Друзья двинулись на восток, к видневшемуся вдалеке, лесу. Ночью прошел
обильный снегопад. Снег был воздушный, глубокий, и почти не скрипел, лыжи проваливались, идти было трудно. Более получаса понадобилось, чтобы добраться до первых деревьев редколесья. Подул ветер с востока северо-востока и погнал снежную поземку. Без того сумрачный дневной свет, окончательно поблек на фоне белоснежной кутерьмы. Казалось, что сейчас не утро, а уже вечер. Ветер усиливался, идти становилось все трудней.
- Ничего. Подумал Андрей. Не впервой. Вот только войдем в лес – а там и пурга не страшна…
… Казалось, какие то неведомые силы, по каким-то неизвестным причинам, не желали впускать подростков в лес. Ветер, порывами, приобретал ураганную скорость. Бил острыми, шипастыми снежинками в лицо, валил с ног.
До леса оставалось совсем не много. Внезапно небо посветлело… Санька, идущий первым, повернулся спиной к ветру и сел в снег, рядом с низкорослой елью. Игорь и Андрей, последовали его примеру. Необходимо было принимать решение.
- Мужики. Прокричал Санька. Дело хреновое. Небо чистое. Мороз будет не шуточный. Мы как, идем дальше, или возвращаемся…
- Ну, уж нет. Я все равно пойду на заимку. У меня и портвейн есть. Прокричал в ответ Игорь.
- А ты. Спросил Санька Андрея.
- Мог бы и не спра… Порыв ветра, загнал слова обратно в горло Андрею и, ударив холодными колючками, добрался до легких. Андрей закашлялся.
- Рот закрой. Простудишься. Съязвил Игорь.
- Достань термос. Давай чайку, горяченького попьем и двинемся. Прохрипел Андрей.