Яков Есепкин На смерть Цины

[Bojena]

«На рубеже тысячелетий фрагменты из главной книги поэта-мистика "Космополис архаики" опубликовали российские альманахи, это вызвало волну восхищенных откликов в прессе. Есепкин согласился на несколько интервью. И вновь исчез. С годами "Космополис архаики" обрел негласный статус последней великой русскоязычной книги. Ее эстетическое звучание, внешняя мрачность претендуют на эталонное соответствие канонам избранного жанра.»

Из аннотации к книге Якова ЕСЕПКИНА «Lacrimosa», издательство «Москва», 2019

Яков Есепкин

С феями в опере

Шестой фрагмент

Гейши белые чают виллис,
Им цветочные принты меловят,
Жжет афинянок бархат кулис,
Па изысканность грации ловят.

Се опять маскерад, маскерад,
Шелком розовым блещут химеры,
Ям Герники цветенье и смрад
Иудеи пеют лицемеры.

Феи небесей, вас ли оне
Тщатся вылепить, с кровью мешая
Глину млечных карьеров и в сне
Дщерей царским к балам оглашая.

Семнадцатый фрагмент

Торты пышные, вишни с каймой
Елеонской, амфорницы млеют
Под хлебами, Тривии самой
Феи дивные шелки лелеют.

Не ждали нас гиады к столам,
Се и мы, хоть за тусклою пудрой
Мел увидим их, время юлам
О богине пеять небокудрой.

Брамс кримозный иль славный Гуно
Пиршеств нощных осповники внимут,
И в лекифы сольется вино,
Кое темные ангелы имут.

Двадцать четвертый фрагмент

Мглу из диносов феи лиют,
Упоенные лярвы икают
И в антрактах шампанским блюют,
И смугу восковую алкают.

С ними ль мы, истемняясь, должны
Зреть балы, ядотечные трюфли
Подносить фавориткам Луны,
Мерить девам хрустальные туфли.

Нет уж, нет, станет опер, Алкей,
Затемняйтесь, гаситесь, винтажи
Эвменид, пусть о мрамрах Никей
Сих юдиц тлят шелка бельэтажи.

[Bojena]

* «Сложное сублимированное письмо Есепкина (нарочито архаический тезаурус, лексические новации, тяжелая строфическая текстура) всегда ассоциировалось с изысканной художественной элитарностью, эмблемной символикой интеллектуальной литературы. Данное издание можно считать первым приближением к творчеству культового автора.»

Из аннотации к книге Якова ЕСЕПКИНА «Lacrimosa», издательство «Москва», 2019

Яков Есепкин

С юдицами у вергилий

Девятый фрагмент

Только солнце и только вино,
Ах, июль, ах, белые менины,
Станем пить-не пьянети, одно
Благи наши сейчас именины.

Золотые ритоны ли ждут
Гоев неба, увеченных воев,
Нас юдицы всенощно блюдут
Меж лекифов и ядных сувоев.

И Господе из ангельских нив,
Со мерцающих розовых кущей
Будет видеть, чело наклонив,
Тени дев за их сворой пиющей.

Семнадцатый фрагмент

Льют менады рейнвейн и шабли,
Шелк одесно взвивают царевны,
Сих прелестниц убить ли могли
Божевольные Хайки и Евны.

Миррой точится глянец ланит,
Их куда совлекают демоны,
Тще и колокол смерти звонит –
Внове яблок молят у Помоны.

Ах, оглянемся: ангели неб
Дышат мглой за столовьем вергилий,
И юродные дочери хлеб
Жгут беленой серебряных лилий.

Двадцать девятый фрагмент

Лики ангелов смерти белы,
Их портретники ядно-червонны,
Вселомятся от емин столы,
А царицы шелков благовонны.

Лярвы небесей потчуют сех
Млечных гостий и брошенок морных,
О диаментных желтых власех
Тлятся розы со чашей каморных.

И желтицею локны виют
Бляди томные, зло напевая,
И серебро холодное пьют,
Броши темные с шелка срывая.

[Bojena]

* «Лишь недавно произведения культового русского андеграундного писателя Якова ЕСЕПКИНА начали массово издавать. Вначале за рубежом, затем в России. Сейчас его книги триумфально завоевывают мировые литературные рынки. В России автор интеллектуальных сочинений, эсхатологических трагедий и архаических притч почти мгновенно стал одним из наиболее успешно продаваемых современных литераторов. За его книгами выстраиваются очереди в «Библио-Глобусе» и МДК, они месяцами открывают витрины крупнейших российских интернет-магазинов. сетей, сервисов в виде несменяемых постеров.»


Из аннотации к книге Якова ЕСЕПКИНА «Сангвины мертвых царевен», издательство «Altaspera» (Канада), 2021


Яков Есепкин

С юдицами у Гекаты

Пятый фрагмент

Льют атраменты боги письма,
Кровь одну мы в чернилах и зрели,
Нам Геката мирволит сама,
О царице ли весть акварели.

Карменталии суе шумят,
Смерть алкеям богини пророчат,
Златоустов успенных томят,
Небодержных атлантов порочат.

Круг емин отходного стола
Ищут дочери нас юродные,
И беленою пудрят чела,
И свечельницы жгут ледяные.

Тринадцатый фрагмент

Золотая мерцает парча
На столах, мрамр свивают камеи,
И лиется вино, прегорча,
И бегут дивы чар Саломеи.

Ах, вольно ангелам изливать
Кровь и цветность, пылая о синем
Всенебесном огне, тосковать
Аще время – столовья оминем.

Будет Господе холод свечей
Разжигать, наклоняя к ним персты,
И увидит белых царичей,
Веи коих темны и отверсты.

Двадцать восьмой фрагмент

Пир нагорный владык золотит,
Сладкогласых царей отемняет,
Всяк бессмертный лишь ангелов чтит,
Им на вина Децима пеняет.

Содрогнемся, ритоны с вином
К изумрудным хлебницам наставим,
Много скорби о пире земном,
Туне пьем и сиречно картавим.

Ангелам ли юродных жалеть,
Бейте Ханн, яко смертники лишни,
Чтоб во льду этих зенок тлееть
Перестали холодные вишни.

[Bojena]

* «Подобный успех у широкого круга читателей сложно объяснить. Есть выражение: родился, чтобы быть преданным. Это о Есепкине. Долгие годы он провел в лучших европейских библиотеках, не писал, считая любое сочинительство лживым и несовершенным, затем прервал молчание и продолжил письмо, начатое в юности. Во временном интервале были «развенчаны» вначале Золотой, далее Серебряный века. Реформатор тезауруса поверил гармонию алгеброй и эта гармония рухнула, обратилась в хаос.»

Из аннотации к книге Якова ЕСЕПКИНА «Сангвины мертвых царевен», издательство «Altaspera» (Канада), 2021

Яков Есепкин

Сангины в будуарах

Одиннадцатый фрагмент

Балевницы шелками свиты,
Всяк успенный о мраморном щите,
Полны глиной одесные рты,
Златоустов сейчас не ищите.

Аониды вино прелиют
На емины, их чтенье сурово
И ужасно письмо, отдают
Форме дань и коверкают слово.

Мало крови ли им, холодны
Четверговки, за глянец муаров
Яды прячут и дев ложесны
Жгут кармином во мгле будуаров.

Двадцать восьмой фрагмент

Из канфаров с богами пием,
Ищут дочери нас юродные,
Кровь нисана лиет Вифлеем
За мраморники неб ледяные.

Феи в розовом, блещут сады
Галилеи, тоскуют менады
О высоком, гнилые плоды
Навивая под сень колоннады.

Ах, летите, летите сюда
Иудейские ангели требы,
Хоть виждите, как Гостья-Звезда
Пресвятит всечервонные хлебы.

Тридцать второй фрагмент

Лей зефирность, небесный шатер,
Источай благодержную сводность,
Для шутов совиньоны и ёр
Налием, восклицая холодность.

Формалином щедрые столы
Яства белые днесь овевают,
Иль юдицы не ядно белы,
Нас однех, нас однех убивают.

Веи первой богини Луны
Белорозною тлятся золотой,
Где амфорники наши полны
Кровью тусклой и розовой слотой.

[Bojena]

* «Удивительно, но трагедия отсутствия истребленной тремя веками русской литературы читательской аудитории и, главное, отсутствия уровневой критики и литературоведения мало сказалась на рыночном спросе. Между тем сам Яков Есепкин не комментирует ситуацию, не дает интервью. Он действительно остается полностью закрытой фигурой. Возможно, это отложенная плата великого трагика деспотии за стену молчания, окружавшую его всегда.»

Из аннотации к книге Якова ЕСЕПКИНА «Сангвины мертвых царевен», издательство «Altaspera» (Канада), 2021

Яков Есепкин

Сангины в Одеоне

Восьмой фрагмент

Оды к радости, славьте иных
Музыкантов и пламенных граций,
Чуден хор камерат неземных,
Се балы и флеор декораций.

Наши литии чтил Одеон,
Томы наши Геката искала,
Рим блистал и одесный Сион,
Всюду глорию пели зеркала.

Но тлеющийся мраморник ал,
Кровь бежит вдоль столовий ручьями,
И менады серебро зерцал
Увивают блядей остиями.

Семнадцатый фрагмент

Ядной миррой лекифы полны
И холодные вишни тлеенны,
Мрамр и глина величьем равны,
Жгут серебром их дивы Фаенны.

Будем красные вина алкать,
Слушать песни музык новомодных
И лукавство гиад соискать,
Меж скелетов немея комодных.

Там лишь будем, где нас и не ждут
Юродивые дочери с хлебом
Отравленным, где царей блюдут
Ангела пред молчащим Эребом.

Тридцать шестой фрагмент

Лей цикуту, одесный четверг,
Заливай ядным хмелем емины,
Кровью стены распишет изверг –
Мы преидем и эти кармины.

Суе царичей ждал Вифлеем,
Крысы морные точат обсиды,
Лавром чела хотя увием,
Нас любили, Господь, аониды.

Иль соглянемся: внове бегут
Дщери к плахам, губителей чая,
И порфирных отцов стерегут,
Эолийский дурман источая.

[Bojena]

* «Нонконформисту и мистику ничего не дали опубликовать в СССР, гений торжественного слога был тенью, мифом, апокрифическим героем. Его самиздатовские сборники мигом становились антикварными. Сегодня имя и феномен Есепкина -- в заголовках литературных новостей, он входит в число элитариев, претендующих на получение Нобелевской премии.»

Из аннотации к книге Якова ЕСЕПКИНА «Сангвины мертвых царевен», издательство «Altaspera» (Канада), 2021

Яков Есепкин

Сангины изумрудных фей

Пятый фрагмент

Изумрудами ночь превили
Августовские дивные феи,
Яд цветочный пиют короли,
Чая лилий и волн Идофеи.

Се фамильные гаснут цвета
И белены сребрят для юродных,
Суе ветхая кровь излита
В бутоньерки цариц адородных.

Всё точится кровавый узор
Меж фарфоров и див истемняют
Веи хладные пламенных Ор,
Кои злато на желть и сменяют.

Тринадцатый фрагмент

Ночи кровельщиц феи поят
Диаментным пылающим элем,
И на гермах белых восстоят,
Изумрудным любуются хмелем.

Речь кому: веселитесь одно,
Те демоны влеклись не за вами,
Серебристое пейте ж вино,
Украшенное мертвыми львами.

Оглянемся ль – дворцовость жива,
Челядь царская нощно всебела,
И главою порфирного льва
Дев чарует богиня Кибела.

Девятнадцатый фрагмент

Се, кровавые пудры тиснят
Навиенные локоны ведем,
Царей неба обручники мнят,
Ах, с балов мы теперь не уедем.

Взнимем лики – голодных волков
Стаи нощно бегут по лепнинам,
Тьмой августа сребрится альков,
Осьмисвечия дарят менинам.

Нас Кесарии суе и ждут,
Хоть бы, черные юдицы, зрите,
Как, пея, нам уста обведут
Феи цветью в благом лазурите.

[Bojena]

** «В отличие от Аксенова, Солженицына, Войновича, других литераторов, ставших диссидентами и невозвращенцами после достаточно комфортного существования в Советском Союзе, родоначальник антикварного самиздата никак не был причастен к писательскому официозу, всегда ассоциировался* с внеформатной фрондой. В истории мировой литературы периодически происходили мистические вещи. Вспомним едва ли не серийные знаки, подаваемые некими метафизическими силами при попытках первоначального издания «Мастера и Маргариты». Михаил Булгаков жестоко поплатился за написание романа века, ранее за словесность, чернила для материализации коей были темнее возможного и разрешённого цвета, платили и жизнями, и по гамбургскому счёту Гоголь, Ал. Толстой (за «Упыря» и «Семью вурдалаков»), лжеромантический Гриневский (Грин).»

Из аннотации к книге Якова ЕСЕПКИНА «Сангвины мертвых царевен», издательство «Altaspera» (Канада), 2021

Яков Есепкин

Сангины мертвых царей

Одиннадцатый фрагмент

Ветходержные башни таят
Алавастровых чаш соваянья,
Гостьи неб круг емин восстоят,
Морты скаредной нищи даянья.

Пировать ли еще – пировать,
Несть рейнвейны сюда ледяные,
Что и мертвых царей укрывать,
Ищут дочери нас юродные.

Очеса их желтицей полны,
Локны ядною мглой навиенны,
И бегут фаворитки Луны
Тусклых взглядов исчадий геенны.

Двадцать пятый фрагмент

И вольготно чермам балевать
Об атраменте млечных креманок,
Их серебряность алым свивать,
Желтью пудрить шелка нимфоманок.

В тьме холодных замирных лепнин,
Ах, убитых царей не ищите,
Се исход и престол именин,
Всяк тлеется на мраморном щите.

Набегут ли юдицы к столам –
Жечь беленою свечек всеталость,
Мы из хоров тогда ангелам
Падшим явим лилейную алость.

Тридцатый фрагмент

Из подвальников темных чермы
Ледяные соносят емины,
Это мы, это, Господе, мы
Алым пишем Твое керамины.

Спят цари опоенные, мгла
Паче снов, ядный шелк навивают
Иродицы о хладе стола,
Это, Господе, нас убивают.

Иль очнемся – всетостовый хлеб
Мажут нощной золотой богини,
Славя алые пильницы неб,
И дарят им шелка ворогини.

[Bojena]

* «Впрочем, российские камены мистическую линию никогда особо не приветствовали, не благоволили её апологам. Иные авторы романов века, в их числе Джойс, темноты избегли. Традиция, пусть и не яркая, историческою волею всё же возникла и в России, не такая мощная, как на Западе, в США, Латинской Америке, Индии и даже в Африке. Есепкин не мог не учитывать опыт предшественников, в его книгах содержится огромное количество мнимых обозначений Тьмы со всеми её обитателями.»

Из аннотации к книге Якова ЕСЕПКИНА «Сангвины мертвых царевен», издательство «Altaspera» (Канада), 2021


Яков Есепкин

Тусклые алавастровые гравиры

Девятый фрагмент

Яд алкают уста пирочеев,
Девы хладные нощность блюдут,
Умиляют серебром кащеев
И властительных царичей ждут.

Кукол маковых слави, Децима,
Их ли тристии ныне легки,
Арки Фив иль парафии Рима
Днесь хмельные вспоют ангелки.

Ах, и наши мученья подавны,
Яд точится в золоте кориц,
И лиют царской оперы фавны
Воск на перси успенных цариц.

Семнадцатый фрагмент

Бойся, юная Лола, Гертруды,
Сколь Офелии веи чисты,
Ядъ со уст претечет в изумруды,
Всеалмазные хлебы и рты.

Вечность милует сех фавориток
И печальных седых королей,
Днесь во талике утварном свиток,
А начиние мела белей.

Томный отрок багетные маки
Выбьет кровию нежной своей
И оденется мрамором – паки
Ядъ течет из отравленных вей.

Девятнадцатый фрагмент

Ирод-царь по сукровице вишен
Преведет золотыя каймы,
Цвет граната ль на пасху излишен,
Это мы, это, Господи, мы.

Ах, столы нощно царские ждали
Нас однех, так пируй, толока,
Аониды и суе рыдали –
С воскового пиют завитка.

И юдицы кричат божевольно,
И садовники яства тянут
Нашей кровью, лияше всесольно
Воск на дискос, за коим уснут.

Тридцатый фрагмент

Сколь немолчны хариты весною,
Им цветение – сущая мгла,
Возлетают над перстью ночною,
Бьют фаянсы на барве стола.

Ах, юдольного вешнего мая
Золотая планида, цвети,
Сонмы адских мокриц донимая,
Благоденствуй и к небам лети.

Но очнутся еще душегубы
И увидит во сне Звездочет,
Как чрез наши меловые губы
Пурпур с ветхою кровью течет.

Тридцать пятый фрагмент

Вишни, вишни каждят ледяные,
Столы милых пенатов горьки,
Столования присно иные
Обещали и нам ангелки.

Были вретища наши всезвездны,
Были мы паче нищих князей,
Хоть виждите цветущие бездны,
Майский воск ли, варварский музей.

Мрамор выведем нощною глиной,
Выбьем кровию патину слов,
Хоть и нимфа с златой окариной
Пусть восплачет над тьмою столов.

Сорок четвертый фрагмент

Аониды эфесскою тушью
Тлен путраментный жгут, суетясь,
Ах, легко их письмо, чистодушью
Всё мирволят, во склепах ютясь.

Изольем ледяные рейнвейны,
Присно ль вечерий алчет Сион,
Ангелочки теперь тускловейны,
В мглах сиреневых Аполлион.

Кровью знатны шелковые верви,
Розы смерти подвяжут шелка,
И диаменты темные черви
По устам преведут на века.

[Bojena]

Яков Есепкин

У Кибелы с четверговками

Десятый фрагмент

Юродные клянут юродных,
Се дворцовий и неба высокость,
Из амфорниц пиют ледяных
Феи мглы, юн следя темноокость.

Наливай в чаши Ада, Винсент,
Золотые рейнвейны Кибелы,
Нам ли жалуют боги абсент,
Перси ль спящих царевен всебелы.

Тьмою дышит ночной сомелье,
Вкус граната медовый и хладный,
И юродивых кукл питие
Озлачает лишь пламень исчадный.

Девятнадцатый фрагмент

Ах, эфирный, благой Вифлеем,
Наши чествуй и славь юбилеи,
Мы терницей еще увием
Цветь Пергама и ночь Галилеи.

Будем десно с фиадами пить
Арманьяк и серебро ночное,
Нам богини дадут искупить
Лишь по смерти коварство земное.

И увиждим – смертельно белы
Иудейские дщери, токая
Хмель одесный лиют на столы,
Зло мелясь и юродно икая.

Двадцать седьмой фрагмент

Пировает юдиц толока,
Яд в лафитники жадно сливая,
Тускл атрамент и рдятся шелка,
И всенощно гудит пировая.

Но венечие Ада красно,
Иль его утаить четверговкам,
Под серебром откупным вино,
Хватит лэкехов златных торговкам.

Падший ангел к юродным слетит
Бледным дщерям из мраморных башен
И тлеенностью вей осветит
Мглу рамен их ледовых и брашен.

[Bojena]

* «Народ темен, общество равнодушно, элита глупа, невежественна, ортодоксальна и невосприимчива к великому. Трагедия гениального художника в том, что его некому воспринять и оценить. После Серебряного века тотальный эрзац минимум на столетие заместил и вытеснил метафизику искусства, Есепкин стал жертвой временной цезуры.»


Из эссе И. Лернис «Позднесоветская эсхатология»


Яков Есепкин

У ночных фей

Четвертый фрагмент

Мел шаров с золотою канвой,
Феи ночи, царевен сангины,
Мы, Геката, опять в пировой,
Чар иудиц бежим и ангины.

Се, волшебная хвоя тлеет
И панбархат юнеток сребрится,
И Цилии от нощных диет
Кельхи бьют, и шабли всеискрится.

Иль еще оглянемся – фарфор
Слота жжет, меловые гризетки
Внемлют дивные таинства Ор,
Ядом кремовым полня розетки.

Шестнадцатый фрагмент

Бутафоры меловниц рядят
В шелки темные с бледным подбоем,
Эвмениды ль за нами следят,
Услаждаясь полуночным боем.

Лейте, лейте, юнетки, одно
Хмель одесный, белейте над чашей,
Мы златое угасим вино
Цветом тьмы, амарантовой кашей.

И сбегутся юродных толпы
Во истечьях желтицы образной –
Пресаднящие гоев стопы
Миррой ночи омыть всеалмазной.

Двадцать седьмой фрагмент

От рождественской ночи ль пьяны
Феи неб, молодые вакханки,
К девам томным в их млечные сны
Злать ритонов соносят коханки.

Увивайте ж червицу и мел
Дивной хвои серебром истечным,
Кто еще веселиться умел,
Вновь гуляй за столовьем беспечным.

Иль очнемся -- о слоте шаров
Меловые юдицы икают
И ядят, и с блядями пиров
Из киафов серебро алкают.