Клуб любителей исторической прозы

[santehlit]

Когда Дип останавливался, гиены, преследовавшие его, приседали на землю, вывалив языки и часто дыша, будто они за ним гнались, а не крались. Они убежали, поджав хвосты, когда из чащи раздался рёв, подобный громовому раскату. Дип зажмурил глаза и устало потёр рукой лоб. Голова у него разрывалась от боли. Потом он уставился на свою левую руку, сжимающую стрелу, и постарался собраться с мыслями. Ему надо вернуть здравый рассудок и мужество, которые покинули его во время схватки с лучницами и бегства от них. Мир, в котором он оказался, окутывал сумрак средь бела дня, и был он непонятный, пугающий, без проблеска надежды на какое-нибудь укрытие – ведь не лезть же на дерево от одного неизвестного крика.
Дип опять потёр лоб рукой. Что за тварь голосит впереди, от которой шарахаются хищники? Если б у него было копьё, или топор, или дубина…. Дип передёрнулся в судороге, как припадочный – ах, если бы, да кабы! В этом далёком лесном краю какому Духу надо молиться, чтобы он сохранил от напастей? Какую жертву принести – пожалуй, мизинцем теперь не отделаешься.
Дип нетерпеливо повертел в руках стрелу. Это оружие против человека – где найти оружие против злого Духа?
Хрипло сказал, прервав свои раздумья:
- Харка, ты не уйдёшь!
Так, настрой уже есть. Пойдём дальше – нужно оружие.
Стрела без лука не имеет смысла – на миг охотник даже почувствовал искушение вышвырнуть эту штуку. Он присел на корточки, покачиваясь из стороны в сторону и бесцельно вертя её в руке.
Из чащи опять донёсся громоподобный рык – оглушительный и раскатистый. Нет, раскаты это от грома надвигающейся грозы. Дип, крепко сжимая стрелу как нож, чувствуя, что его одолевает страх, пристально вглядывался в полумрак, откуда неслись эти страшные звуки….
Стадо рассыпалось по поляне, отыскивая в земле съедобные коренья. Харка искал семена злаков. Вдруг затрещали ветви зарослей и из серо-зелёного мрака выступило огромное волосатое существо. Трудно сказать – передвигалось ли оно по-звериному на четырёх ногах или на двух, как люди и птицы. Казалось, будто оно присело на корточки - задние конечности его вытянулись по земле, а передние упирались в огромные, вылезшие из-под земли мохнатые корни. Ростом он был гораздо выше самого большого медведя, вставшего на задние лапы. Морда огромная с массивными челюстями, и глаза выпуклые, блестящие, на всех конечностях длинные пальцы и густая шерсть по всему телу. Широченная грудь и плечи напоминали в существе человека, а приплюснутый череп и четыре руки говорили о родстве с обезьянами.
Окинув трясущихся от страха двоюродных родственников гневным и недоверчивым взглядом, существо выпрямилось, поколотило себя в грудь кулаками, и рявкнуло таким басом – будто эхо грома обрушилось со скалы. Вмиг поляна опустела, и только Харка остался на месте – тот, которого он искал, предстал пред ним во всей красе.
- Я – Харка, - сказал Харка. – Я восхищён твоей мощью и хочу….
Закончить церемонию представления не успел – существо проворно подскочила к нему и могучими руками довольно бесцеремонно схватило за талию и легко подняло над собой. Харка почувствовал его необузданную мощь, а себя ощутил кроликом в лапах тигра. Понимая безнадёжность попыток вырваться или оказать сопротивление, затих, ожидая смерти. Существо держало его на весу скрежеща зубами и озираясь – быть может, размышляло, о какое дерево размозжить ему голову.
Сверкнула молния, и раскатистый гром обрушился на джунгли. Существо вздрогнуло, втянуло голову в плечи и само присело, опустив осторожно человека на траву. Несколько минут тишины дали возможность ему успокоиться. Когда он снова взглянул на юношу, морду ему кривила смущённая улыбка. Харка понял - Тот, Которого Бояться Все, сам боится грозы. Этим стоило воспользоваться. Молнии ему не доступны – разве только искры из глаз, а вот гром…

[santehlit]

Харка решил пророкотать горлом и схватить великана за лапу – ну, чтобы была связь, чтобы он понял, что человека бояться следует тоже. Только он надумал это, сверкнула молния – Харка схватил существо за локоть, и в тот же миг на окрестности обрушился гром. Тот, Которого Боятся Все, сжался весь, как маленькая обезьянка, и по-обезьяньи заскулил.
Харка понял, что лесной великан теперь полностью в его власти. Он встал, жестом приказал существу следовать за ним – нечего, мол, на поляне валяться, надо укрытие поискать. Тот, Которого Боятся Все, посмотрел на него с затаённым недоверием, а потом на четвереньках потрусил следом. Стремительно надвигалась гроза….
Солнце близилось к закату, но в дремучем лесу это трудно было определить. К тому же надвигалась гроза – на небе вспыхивали молнии, и грохотал гром. Дождя ещё не было – и между небесными раскатами наступала мёртвая, зловещая тишина, и от неё становилось ещё страшнее. Так чувствовали все – птицы примолкли, затаились звери. На полянку перед обгорелым дубом вышли охотницы. Когда-то молния опалила его, превратив в высоченную головню, но корни сохранили жизнь и дали её обожженному древу – молодые побеги пробились сквозь толстую кору и окружили зелёным кольцом чёрную колоду.
Женщины осмотрели дуб и поляну настороженно и сердито – тут не за что зацепиться, не на что было влезть, если понадобиться укрыться от хищника. Они глубоко вдыхали воздух, стараясь уловить запахи, предупреждающие об опасности. Лес их тяготил. В широкой степи меткие стрелы уберегут от любого врага, а здесь каждый куст, любое дерево таили угрозу - здесь только везение и стремительная реакция могут спасти. А воздух настолько был насыщен испарениями гниющей листвы, что другие запахи практически не улавливались, и потому охотницы нервничали. Озираясь и останавливаясь на каждом шагу, они подошли к тому, что когда-то было могучим дубом.
- Сейчас пойдёт дождь, - сказала Гния и показала на свинцовое небо над головой.
В тот же момент шорох в кустах заставил их вздрогнуть. Ничуть не таясь, саблезубый тигр вышел на поляну по их следу.
- Ох! – охнула Гиля и схватилась за лук.
Махайрод смотрел на них, как на законную добычу. Он видимо был не голоден и особенно не спешил, лишь настиг и готов был пасти - охранять от чужих посягательств свою будущую еду. Но что-то в поведении людей заставило его насторожиться. Их неподвижность и согнутые палки в руках не понравились зверю. Саблезубый тигр потянулся, хлестнул себя хвостом по полосатому боку и угрожающе зарычал. В то же мгновение молнии яркий блеск разорвал тучу и упал на развёрзнутую пасть, огромные клыки и красный дрожащий язык.
Охотницы спустили тетивы – две стрелы пронзили полосатую шкуру на груди и у основания шеи. В первое мгновение тигр рыкнул и попятился в кусты. Но в следующее боль и неожиданное нападение тех, кого он уже считал добычей, разгорячили его вытекающую из ран кровь. Махайрод припал к земле, а потом в отчаянном прыжке бросил тело вперёд, обнажив в полёте белое брюхо - две стрелы с тихим шорохом вошли в него по самое оперение. Миг - и в его пасти живое, бьющееся тело. Ещё одна стрела вонзилась в его холку. А потом красный нож вспорол тигру вену на шее. Подминая захваченную добычу, махайрод упал. Предсмертного рёва и крик погибающей никто не услышал – все звуки накрыл раскат оглушительного грома.
Гиля была мертва – тигр прокусил ей горло, переломав шейные позвонки, вспорол живот когтистой лапой. Вытекающую кровь смывал дождь - он хлынул сплошной стеной, будто над головой кто-то могучей рукой выжимал, выкручивая, свинцовые тучи. За его пеленой у края поляны метались подозрительные тени. Они рычали и огрызались, иногда выскакивали на прогалину и тут же опять скрывались в кустах. За полосатым убийцей следовала его свита – шакалы и гиены.
Гроза, от которой надо укрыться, подступающая ночь без костра даст преимущество тем, кто прячется сейчас в кустах. Гния это знала. Долго стояла она в раздумье – но как ни старалась её голова, смутная мысль осталась неопределённой. Что делать с телом товарки она не знала, но надо было уходить. За её спиной гиены и шакалы устроили звучное пиршество….

[santehlit]

Однажды, наблюдая за Тем, Которого Боятся Все, Харка подумал - явись он в пещеру, сидя на его плечах, то-то было бы фурору. Наверное, люди Падающей Воды разбежались бы по углам или пали ниц, приветствуя новое Божество и Харку верхом на нём. Ну, а чем не Божество – огромный, с немереной силой? Неужто бы не прокормили его всем-то племенем?
Впрочем, лесной великан был весьма прожорлив, а неуклюж только с виду. На самом деле он двигался ловко и бесшумно, ни один звук не ускользал от его внимания, широко расставленные ноздри ловили запахи леса. Его жизнь заполняли три занятия – поиски пищи, еда и сон. Съедобные корни, стебли, листья – всё шло в дело, наполняя желудок. И ещё он тащил в рот всё живое, что удавалось схватить – змей, ящериц, лягушек, кроликов, птиц.
Однажды кобра, раздув капюшон, встала перед ним на кольцах хвоста. Её маленькие злые глаза не мигая смотрели на волосатого великана. Харка оцепенел, увидев её. От змеиного взгляда, говорили старики, каменеют птицы и маленькие зверьки – больших зверей она убивает ядом. Тот, Которого Боятся Все, молниеносным движением схватил гада, откусил и выплюнул его голову, а потом, смакуя, принялся есть деликатес длинной с верёвку.
Сначала всё, что ловил или выкапывал, он подобострастно предлагал человеку, но Харка жестами объяснил – мол, не стоит хлопот, он сам себя сумеет прокормить. На ночлег они устраивались под сенью деревьев. Привалившись к тёплому боку, Харка спал, не ведая страха – снилась ему пещера….
Утренний туман скрадывал лес, влажный от испарений – видимости было на пять шагов, а за ними деревья исчезали в сером мареве. Дип, не спешил, дремал, привалившись спиной к стволу пальмы, у которой и веток-то не было, чтобы спастись от хищников. Он не ел уже несколько дней, но голода не чувствовал. Сумятица в душе и головная боль изводили его.
Вдруг из тумана выплыло невиданное существо – звук его шагов охотник не услышал и запаха не почуял. Ростом оно было до неба. Могучее тело покрывала шерсть, на голове крутыми завитками торчали во все стороны волосы, и от этого она казалась ешё больше. Оно рычало.
Дип видел всё – лицо, покрытое шерстью, огромный черногубый рот и зубы величиной с кулак ребёнка. Это было так страшно, что охотник зажмурил глаза и прижался к пальме спиной, словно хотел вдавиться в неё или спрятаться в самую маленькую трещину на стволе. Когда поднял веки, уставший бояться и готовый ко всему худшему – Харка вглядывался в его лицо. Схожу с ума, подумал Дип – глаза его снова закрылись, но это уже был обморок.
Харка тоже был удивлён – свирепый Дип? здесь? без оружия! Его преследователь. Самое время свести счёты и обрубить концы погони. Эх, камня нет под рукой или, на край, хорошей дубины. Стрела! Он заметил крепкое древко с медным наконечником в руке отключившегося охотника. Потянул – кулак держит крепко, а рука расслаблена. Значит, судьба – ты, Дип, убьешь себя собственной дланью.
Прежде, чем сделать это движение, Харка задумался. Убить врага – хорошо. Убить человека – плохо. Кто перед ним – враг или человек? Враг, если поднял на тебя палицу, враг, если замахнулся копьём – а этот, безжизненный, на что способен? Нет, Харка не сможет такого убить - пусть достаётся хищным тварям….
Гнии не повезло – на её след вышли рыжие собаки, целая стая голодных и упорных псов. Охотница, отчаявшаяся уйти от погони, вскарабкалась на дерево. И тут же показались они – острые морды в рыжей шерсти, оскаленные пасти и клыки, теряющие слюну, глаза, горящие голодом, жаждой мяса и крови. Они окружили дерево, нетерпеливо взвизгивая, озлобленно грызясь за место поближе.

[santehlit]

Оправившись от испуга, Гния начала думать – что могут её десяток стрел против сотни собак? Если псы решатся на осаду, ей зубов их не миновать, а пока остаётся ждать. Хватит ли у неё сил?
Не хватило терпения у вожака стаи. Когда собаки отхлынули от дерева – иные легли, иные разбрелись по окрестности – он разбежался и прыгнул, зацепился зубами за нижнюю ветку и отчаянно сучил лапами, пытаясь на неё вскарабкаться. Гния быстро спустилась и ударила его в череп ножом. Вожак упал, и голодная стая вмиг разорвала его на куски. Потом опять наступило затишье.
Гния удобнее устроилась на ветвях, готовясь к длительной осаде. Шорох над головой и осыпавшаяся на лицо труха, заставили охотницу вздрогнуть, а после взгляда наверх и помертветь от ужаса – огромный питон притаился на дереве. Ей ещё не приходилось видеть подобного чудовища. Змея начала движение вниз – её длинное тело, обвившее дерево заскользило меж ветвей. Страшная плоская голова величиной с голову самой Гнии то поднималась, то опускалась к стволу, и ещё мельтешил раздвоенный язык. Змея шипела, приближаясь - охотнице хорошо были видны неподвижные глаза питона.
Внизу собаки, сверху змея – выхода не было. Но Гния была, Гния жила и хотела жить – для этого надо было бороться. Опрокинувшись спиной на толстую ветвь, обхватив ногами ствол, охотница натянула лук и спустила тетиву. Стрела вошла в открытую пасть и застряла – её наконечник вырвался из туловища за головой. Змея замотала ей, силясь проглотить или выплюнуть большую занозу. Длинное тело её напряглось, сжимая ствол – затрещали ветки. Но через минуту всё было кончено – змея затихла, хватка ослабла, голова безжизненно повисла.
Гния продолжала лежать, не отводя глаз от питона - струйка крови бежала ей прямо в рот.
- Есть, - прошептали пересохшие губы. – Есть еда….
Вдоль реки по берегу тянулась опушка. Харка и лесной великан, которого он назвал Айхан, в честь последнего Хранителя, пересекли её и подошли к воде. Тот, Которого Боятся Все, начал пить, а Харка окунулся и позвал:
- За мной! Плыть, надо плыть. Поплыли к тому берегу.
И показал рукой.
На том берегу группа мамонтов медленно спустилась к водопою. Набирая хоботом воду, они направляли струю в рот. Потом обливали разгорячённые солнцем бока и громко трубили от удовольствия.
Айхан замер на берегу в полусогнутом состоянии, его желтые глаза настороженно следили за купающимися животными. И вдруг, он выпрямился, выпятил грудь, застучал по ней кулаками и издал громоподобный вопль. Мамонтов словно ветром сдуло – выскочив из воды, они с быстротой, которую от них трудно было ожидать, ринулись прочь. Великан ещё один крик послал им вслед.
- Плыть, надо плыть, - звал его Харка.
Но примат, напугавший мамонтов, в воду не шёл – грустно качал головой и тяжело вздыхал. Морщины на его низком лбу сходились и расходились.
Но что это? Глухой яростный рёв и треск ломающихся деревьев даже Айхана заставил вздрогнуть. Огромная туша носорога, ломая и топча всё, что попадалось на дороге, вырвалась из леса.
- Айхан, в воду! Скорее в воду! – закричал Харка, которому давно было известно слепое бешенство носорога.
Но великан лишь пригнулся к земле, готовя тело своё к прыжку. Его глаза внимательно смотрели на приближающегося зверя, а рот оскалился. Страшный рог, приближаясь, целился ему в живот, но промахнулся – Тот, Которого Боятся Все, ловко увернулся. Носорог, вздымая кучу брызг, врезался в воду. Айхан обезьяньим прыжком вскочил на его спину, могучими руками схватился за верхнюю челюсть раскрытого рта и рванул вверх. Носорог ткнулся головой в дно и затих – у него были сломаны шейные позвонки и разорвана пасть.

[santehlit]

На его спине, как на кочке среди воды, сидел Айхан и жалобно по-обезьяньи скулил. Потом гигантским прыжком достиг линии берега, взметнув тучу брызг, испуганно вскрикнул, пересёк лужайку и скрылся в лесу.
Вздох облегчения вырвался из груди Харки, но тут же перешёл в горестный стон – бешеный носорог повержен, но Айхан сбежал. Будущее Божество боится воды. Как же они попадут в пещеру, не переплыв реки?
Надежда на возвращение к людям в пещеру, вспыхнувшая, как искра, в сердце беглеца, превратилась в глубокую тоску и грызла сердце. Часто ночами, притиснувшись спиной к боку Айхана, он не мог уснуть, тараща глаза в темноту. А из неё или в памяти возникали картины прежней жизни – пляски охотников у костра, болтовня женщин, игры детей, и образ Эолы - желанный, неповторимый. А потом видения уходили в сон. Днями Харка бродил печальный и унылый, без аппетита ел, ворчал на Айхана и с нетерпением ждал ночи, чтобы снова забыться в видениях.
Иногда разговаривал с великаном, рассказывал о том, как люди живут в пещере, о проделках весёлой юности, об охоте и рыбалке, о друзьях – мастерах на все руки. О женщинах…. Айхан слушал, кивал, урча животом и ковыряясь когтями в зубах. Харка убеждал, что в пещере с людьми ему будет просто замечательно жить. Но когда подходили к реке, только губы опускал в воду лесной житель, а ногой – ни-ни…. Харка впал в тихое уныние.
Однажды увидел след человека в высохшей луже. Откуда? Может быть, это ступня Дипа? Харка не знал, что предпринять – идти ли за ним или бежать от него как можно скорее. Но ведь Дип всё-таки человек! Страстная потребность с кем-нибудь перекинуться словом потянула его вперёд. Уломав себя мыслью - если тот, который оставил след, поведёт себя враждебно, он всегда успеет удрать от него под защиту Айхана, Харка, покинув чавкающего великана, двинулся за прошедшим человеком.

9

Граница леса. Впереди белёсое марево тумана - это болото, где никогда не бывает солнца и живёт прожорливый Дух. Какой безумец направил туда стопы, думал Харка, вспоминая чудовище, отнявшего у племени носорога.
Будто стон впереди. Заманивает, подумал Харка - только войди, быстро окажешься в зубатой пасти. Впрочем нет, такой громадине так тихо не простонать – похоже, человек жалуется самому себе, как ему больно.
Напрягая зрение и слух, Харка осторожно покинул лес и ступил на болото – под ногой мягкая почва желтого мха, берёзы, оторванные от земли, плывут печально без веток и листьев. А вот и комель, под ним человек сидит, прислонившись спиной. Харка узнал заросшее волосами лицо….
- Змея, - прохрипел Дип прокушенными до крови губами, - змея укусила меня. Нога отнялась, - он хлопнул по колену распухшей ноги, - скоро и мне конец.
- А зачем ты сюда залез? – Харка присел на корточки, разглядывая волосатую ногу. – Куда укусила? Давай попробую удалить яд.
- Бесполезно, - Дип устало махнул рукой. – Он уже с кровью разлился по всему телу, я чувствую - мне конец.
- Однажды старуха одна спасла меня от змеиного яда.
- Если бы сразу, а я здесь со вчерашнего дня.
- Может, пройдёт? Сутки живёшь – ещё будешь жить.
- Мне тяжелей час от часу.
- Как ты попал сюда? - спросил Харка, присаживаясь рядом с Дипом.

[santehlit]

- Не помню,… брёл…. А я видел тебя там, в лесу, с каким-то мохнатым чудовищем.
- Зачем ты гоняешься за мной?
- Чтобы вернуть в пещеру. Тайну общения с Буруншой ты унёс….
- Нет Бурунши, покинул людей….
- Вернули б тебя, вернулся и Дух. Ты что-то скрываешь.
- А лучницы где?
- Ищут тебя, чтобы убить.
- Почему?
- Не хотят возвращения Бурунши.
- Что могу сделать для тебя?
- Вернись в пещеру Хранителем.
Слёзы выступили на глазах сурового охотника.
- Жизнью своей заклинаю – верни людям веру, а племени порядок.
- Есть хочешь? – спросил Харка, чтобы уйти от неприятного разговора.
- Я забыл, что такое еда.
- Сейчас я поищу что-нибудь для тебя. Хотя, на болоте…. Что тут может расти? Давай в лес вернёмся. Ты можешь ползти? Мне-то тебя не донести.
Дип махнул рукой:
- Не стоит – часы мои сочтены. Лучше скажи, я действительно видел тебя с волосатым чудовищем или это мне померещилось?
- Это был Тот, Которого Боятся Все – в пещере о нём рассказывали старики.
- И ты нашёл с ним общий язык?
- Нашёл.
- Разве тебя слушаю звери? – спросил Дип с удивлением, потом, подумав, сказал. – Я понял - ты у людей похитил Божественного Покровителя, ты пользуешься им один.
Как возразить? Харка смолчал, лишь плечами пожал.
Дип продолжал:
- Три охотника отдали жизни, чтобы тебя найти – я четвёртый. Ты, мальчик, должен вернуться домой….
- Там лучницы меня убьют, - печально сказал Харка.
Но Дип его не услышал – он захрипел, застонал, дёрнулся и затих. По тому, как вздымалась его грудь, Харка понял, что охотник жив – может быть, только в обмороке. Он смотрел на его лицо, и глубокая грусть угнездилась в душе – грусть о том, что гибнут люди из-за него. Разве он этого хотел?
Дип начал бредить:
- Горит…. Горит…. Моя голова горит!
Когда он пришёл в себя, Харка спросил:
- Что с твоей головой?
Дип потёр лоб ладонью:
- Я видел чёрную птицу из долины Вечной Охоты, она кружила надо мной и звала за собой.
- А может она звала в пещеру?
- Там ждут тебя, а мне пришло время умирать! Помни, Харка – ты должен вернуть людям веру!
Выбившись из сил, Дип погрузился в сон.
То ли туман стал гуще, то ли ночь подошла – окрестности погрузились в сумрак.
Дип очнулся от забытья, спросил совершенно спокойно:
- Почему ты не уходишь?
- Хочешь мяса? – Харка заметил маленького пушистого зверька, раскапывающего передними лапами хатку ондатр.

[santehlit]

- Берегись! – крикнул Дип, и Харка, повинуясь его голосу, упал и распластался на мху. Над ним, со свистом рассекая воздух кожаными летательными перепонками, пронеслась какая-то тварь и схватила зверька. Это было невиданное чудище с зубастым клювом – ещё одна тайна туманных болот.
- Уходи, – сказал Дип.
Но Харка не мог уйти - и помочь не мог, и бросить живого человека умирать с голоду тоже не мог. А может сильный организм охотника справится с ядом, и тогда они вместе вернутся в пещеру? Вернуться в пещеру…. Харка понял, что только об этом он и мечтал в последнее время. Искал повод….
- Если уйду, тебя заживо сожрут гиены.
Дип усмехнулся:
- Гиенами тут и не пахнет – тут, парень, совсем иной мир.
- Ты ешё что-то видел?
- Я чую.
Хорошо жить на свете с таким обонянием, - подумал Харка, - или он о другом чувстве? Потом устыдился своей зависти – человек умирает от змеиного яда.
Харка ждал, когда он умрёт. Ночь на болоте была светлее, чем в лесу, хотя не видно луны и звёздного неба – видно, туман рассеивал свет и вытеснял темноту. Было свежо, даже немного прохладно. Харка подумывал о костре – нужны деревяшки для его вытирания. Завтра он их разыщет, если Дип ещё будет живой.
Беглец размышлял о болоте. Он думал, что это бездонная топь, которая не возвращает попавших, а тут такие страшные твари летают…. И ещё бродит где-то тот, которого зовут «Духом».
Влажный ночной воздух был полон таинственных звуков – что-то шуршало во мху, что-то чмокало и булькало грязью; в камышах потрескивали сухие стебли и раздавались осторожные шелесты и шорохи. Испарения были насыщены терпким запахом гнили и разложения.
- И всё-таки, что ты искал на болоте? – спросил Харка. – Ведь не меня, верно?
Скрипнув зубами, Дип руками передвинул распухшую ногу и откинул спину на сухую берёзу.
- Говорят, что болото не застывает даже зимой – за туманами царит вечное лето. Я подумал, а не здесь ли находится Долина Вечной Охоты?
Харка встрепенулся:
- Здесь? Долина Вечной Охоты? Почему так решил?
- Где-то же она должна быть. Не дошёл – змея укусила. Может быть, ты попробуешь?
Харка совсем не хотелось топать в туманную хлябь.
- А как же пещера?
Дип, не слушая:
- Я думал, сумею найти душу последнего Хранителя и рассказать о наших бедах – уж он-то бы смог вернуть Покровителя.
Харка не видел, но почувствовал, как загорелись глаза охотника лихорадочным блеском.
- Тут, может быть, недалеко идти. Попробуй, мой мальчик, найди Хранителя и расскажи, о том, что не получилось у тебя, что не смог убедить Буруншу в своих полномочиях, что покинул он нашу пещеру – может старик тебе поможет. Если в тебе дух мужчины, ты должен идти….
Пружинящая, зыбкая почва хлюпала при каждом шаге. Ноги вязли по щиколотку в липкой грязи, брызгающей сквозь мох и осоку. Палка, которую ему вручил Дип, глубоко вонзалась в пропитанную влагой почву и мало помогала при ходьбе. В конце концов Харка сунул её под мышку и продолжал осторожно продвигаться вперёд, напрягая слух, зрение и обоняние. Он чувствовал, что его со всех сторон окружает враждебное молчание населяющих болото живых существ.

[santehlit]

Вдруг Харка вздрогнул и остановился с обмершим от страха сердцем – слева увидел вспыхивающие и гаснущие в тумане прозрачные зелёные огоньки. Это души умерших, подумал он. Он уже раскаялся, что подался порыву и послушался бреда умирающего охотника. Харка оглянулся назад – вязкая грязь быстро затягивала его следы. Впереди простиралась неизвестность, зыбкая тьма, населённая неведомыми враждебными существами - запретная область. Позади…. Он подумал, что может и не найти дороги назад. Поняв, что заблудился, Харка решил дальше двигаться на огоньки, но и они пропали. Куда же идти?
Харка побрёл наугад. Он опёрся на палку и перешагнул обнажённый корень засохшей берёзы, похожий на змею. После догнал испуг – а вдруг это была змея настоящая?
Камыш. Раздвигая его, Харка продвигался в полумраке, удерживая дыхание, ловя чутким ухом каждый звук. Вдруг впереди раздался рёв какого-то неведомого существа из иного мира. Казалось, он поднимался всё выше и выше и напоминал то грохот водопада, то завывание зимнего ветра, то мычание целого стада бизонов – и все эти звуки сливались в один мощный глас неведомого, но наверняка гигантского существа.
Показалось, дрожь пробежала по камышам. Харка невольно опустился на колени, придавленный ощущением неизвестной опасности. Вдалеке протяжно завыл волк. Где это? Должно быть в лесу – не мог же он далеко уйти от него всего за одну ночь, которая, кстати, ещё и не кончилась. Впрочем, беглец потерял всякое представление о времени. Да ещё туман….
Когда рёв смолк, установилась жуткая тишина, словно болото отдыхало от пережитой тревоги. Даже камыш отказался шуршать. Испуганный Харка припал к зыбкой почве – только сейчас осознал, на что он решился. Холодея от ужаса, беглец представил, каким может выглядеть чудище, изрыгающее такие звуки. Он повернулся – одна лишь мысль владела всем его существом - бежать, как можно скорее бежать отсюда. Только куда – где лес, где край этого проклятого болота? Даже волчий вой умолк, а мог бы служить ориентиром.
Харка побежал, раздвигая руками камыши, увязая в жидкой грязи, хлюпающей у него под ногами. Он почти ничего не видел перед собой – призрачный мрак окутывал болото, сгущаясь меж камышами. Волосы на его голове шевелились, он задыхался, словно загнанный зверь, и мчался вперёд, не разбирая дороги. Напрочь пропало желание искать Долину Вечной Охоты и души умерших людей. Он бежал, охваченный безумным, всевозрастающим страхом.
Харка совсем забыл про гнилой корень, лежавший на его пути, словно туловище огромной змеи. Он налетел на него на всём бегу, споткнулся, потерял равновесие и упал, раскинув руки и разодрав кожу на груди о шершавую кору, стукнувшись головой о берёзу….
Когда он очнулся, был уже день - туман заметно поредел, но всё равно на расстоянии двадцати метров окрестность тонула в молочном мареве. Над обнажённым телом стая мошкары танцевала причудливый танец, исполняя свою занудную песнь. В воздухе уже чувствовался подступающий зной – хотя на болоте это было скорее удушье перед грозой. Теперь его вчерашние страхи показались непонятными и необъяснимыми. Как впрочем, и сам путь на болото. Как он поддался уговорам? Какое необъяснимое желание заставило его искать пристанище умерших душ?
Голод вернул его к обыденной жизни, да ещё боль от ссадины на груди. Что с головой? На голове шишка. Но она не болела так сильно, как следовало бы ожидать. Что предпринять? Увы, молчал его изобретательный ум. В ушах гудело, сердце билось часто и нервно.

[santehlit]

Если не считать писка насекомых, над болотом стояла чуткая, тревожная тишина. Сухие стебли камыша изредка потрескивали сами собой и булькала грязь. В воздухе не ощущалось ни малейшего движения. С поверхности поднимались туманом удушливые и зловонные испарения. Харка подумал, что не знает, где лес – в какую сторону ему идти? При мысли об этом сердце томительно сжалось - а что если он никогда не выберется из этих туманов и камышей? Беглец содрогнулся – подобное последствие его поступка до сих пор не приходило ему в голову. Он до конца осознал, какой смертельной опасности подвергся, сунувшись на болото. А если оглянуться дальше назад? Сколько опасностей он накликал, отказавшись следовать наставлениям Хранителя. Харка вспомнил его слова.
- Я всегда надеялся, - говорил старик, - что найду среди племени юношу, не похожего на остальных. Ему я передам таинство общения с Божеством. Ты понял, чего я жду от тебя? Ты станешь Хранителем, когда мне настанет время уйти.
Харка смотрел на Посвящённого ошеломлённый и растерянный. Глаза мудрого старика горели одушевлением. Длинные белые волосы, откинутые назад, развевались от ветра за плечами.
- Я уже начал отчаиваться, - продолжал Хранитель. – Все юноши племени похожи друг на друга, как две капли воды – они сильны, но тупы. Не один из них не способен постигнуть таинство Посвящения. Для этого нужен человек совсем иного склада. Харка, человек этот – ты!
Беглец помнил, тогда лишь одно чувство владело им – лесть самолюбию, что он избранный, что он единственный такой в племени. Ослепительное будущее, полное неизвестности и жгучих тайн, одновременно привлекало и пугало его. Он испытывал гордость при мысли о том, что в один прекрасный день станет Хранителем пещеры, мудрым правителем племени, у которого оно будет просить помощи и совета ….
А в результате - он изгой.
Ему показалось – зыбкая почва болота еле заметно заколебалась. Он бросился ничком на поверхность, приложил ухо ко мху – кто-то шёл по болоту…. Либо это стадо бизонов неслось, либо огромное существо….
Мерное чавканье чьих-то ног быстро приближалось и нарастало. Оказаться на его пути было опасно. Но куда уползти? Как догадаться, где надо скрываться, чтобы уйти с его тропы, ведь кругом только камыши?
Харка кинулся в сторону, но тут же раздался ужасный рёв – тот, который звучал ночью. Беглец узнал его, замер на месте, и сердце его провалилось в пропасть.
Огромный зверь, даже выше мамонта, шумно дыша и фыркая, шёл через камыш, на каждый шаг качая страшной головой сверху вниз и из стороны в сторону. С одного взгляда Харка узнал похитителя носорога и понял, что это самый кровожадный из всех хищников, какие только бывают на свете. Огромные зубы торчали из пасти, а челюсти были настолько сильны, что с одного захвата, наверное, перекусят хребет носорогу. Да что носорог - мамонту от него не уйти. Удерживая равновесие огромным хвостом, он шёл на задних ногах с четырьмя пальцами – три из которых скреплены перепонками для удобства ходьбы по болоту, а чётвёртый был сзади загнут, как шпора, но торчал, как бизоний рог, способный продырявить любую шкуру. Передние лапы были маленькие и оканчивались когтистыми пальцами – наверное, он ими ковыряет в зубах после сытной трапезы. Объёмное, без складок, брюхо было забрызгано грязью.
Заметив Харку, зверь остановился – наступила гнетущая тишина.
- Ты хочешь убить меня? – сказал юноша первое, что пришло ему в голову.
Зловещий огонь загорелся в желтых глазах чудовища. Стиснув зубы, беглец попытался обрести немного хладнокровия - главное не боятся, как учила его старуха. Это удалось ему, хотя и с большим трудом. Прежде всего помогла злость. Под пристальным взглядом огромного существа он подумал - пусть будет трижды проклята глупая моя башка, полная самонадеянных и дерзких мыслей, ложной гордыней и дурного любопытства. Шаманил бы себе в пещере, поедая младенцев – так нет, перемен захотелось. Вот они, перемены – в пасти у этого зверя.

[santehlit]

Глядя на его зубы, Харка вспомнил, как беспомощно летел, кувыркаясь, вниз вместе с громадной массой пенистой, словно кипящей, воды, стиснутой с обеих сторон скалами, разбивающейся на тысячи струй, перемешивающихся и крутящихся, вскипающих и клокочущих, распыляющихся в облако над водопадом. Дальше река, бурля и пенясь, замедляла свой бег меж отлогих песчаных берегов. Харка падал, раскинув руки, словно пытаясь удержаться в воздухе, а потом от удара окружающий мир погрузился в безмолвие и неподвижность. Тогда он тоже думал, что погибнет.
Злость успокоила его. Он закусил до крови губы и усилием воли унял в теле дрожь.
- Считаешь, что я достоин смерти?
Дух Болота молчал, но отвечали его глаза, горевшие лютой, неутолимой злобой и, наверное, голодом. Или это Харке показалось? Брюхо-то у него без складок – сыт, паразит.
Зверь выдохнул так глубоко и протяжно, что рой насекомых над Харкиной головой снесло в сторону, а человека обдало зловонным смрадом утробного духа. Беглец закрыл глаза. На миг ему ясно-ясно предстала совсем другая картина, и в другом месте….
Он бросился к незнакомой женщине.
- Мама, узнаешь меня? Это я!
Она погладила его волосы.
- Анат! Мальчик мой!
Ах, какое это было счастье и блаженство, уткнуться лицом в материнское плечо. Харка, которого при рождении в горах назвали Анатом, чувствовал, как слёзы помимо воли наполняют его глаза. Он так долго ждал этой минуты, так давно мечтал об этом дне – прильнуть к матери, не смея поднять лица, залитого слезами.
- Мама, как же я счастлив, что вижу тебя!
Харка открыл глаза. Кажется, эти слова он сказал вслух. И слёзы текли по его щекам. Беглец заговорил – речь его была неторопливой и плавной, это была человеческая речь, и слова её, разумеется, не были понятны огромному зверю. И всё же… всё же он, по-видимому понимал что-то в самой интонации речи, потому что прикрыл свою пасть и наклонил голову набок, посматривая на Харку одним глазом. Мускулы его громадного тела расслабились – он слушал человека, как люди слушают пение птиц.
Речь успокоила и Харку - он вдруг забыл свои горести, опасения и обиды. Он больше не чувствовал себя изгоем. Новый мир открывался перед ним, и ему – первому среди людей! – суждено было проложить дорогу в этот чудесный, суливший такие заманчивые возможности мир – мир дружбы, мир союза между человеком и гигантским зверем из потустороннего мира.
- Ну, здравствуй, гость из тумана! Только ты на меня не дыши – запах ужасный.
Дух болот настороженно посмотрел на него и, прикрыв пасть, издал низкий трубный звук, совсем как мамонт.
Харка засмеялся.
Двуногий зверь разглядывал человека – взгляд его в этот момент был добродушным и несколько глуповатым. Не разжимая челюстей, он снова затрубил.
- Я тебя тоже приветствую, - Харка помахал рукой.
Дух болот отступил на шаг, ещё раз пристально посмотрел на человека и стал перебирать передними лапами в воздухе – так глухонемой объясняется знаками. Потом поднял одну и почесал ею голову – этот жест придал на миг весьма глубокомысленный ему вид.
Харка подумал - если он сумеет подчинить себе этого зверя, как подчинил Того, Которого Боятся Все, то станет обладателем управляемой силой неограниченной власти. Куда да неё глиняному истукану! Этому Божеству у людей будет всеобщее и беспрекословное поклонение. Ему обязательно надо найти способ, обрести власть над ужасным гигантом, подчинить его своей воле. Зря что ли он учился у Заклинательницы зверей?