Клуб любителей научной фантастики

[santehlit]

2

- Как это произошло?
Мы сидим с Любой в её кабинете Центра Космических Исследований. Она не спешит с ответом, всматривается в моё лицо. Глаза строгие и грустные, по щекам бегут слёзы. Сколько лет мы не виделись? Наверное, со времён Всемирного потопа. Да нет, чуть позднее - со дня похорон Даши. Эх, Гладышев, Гладышев, вечный скиталец. Такая женщина красу проплакала, тебя ожидаючи….
Нет, это я для красного словца загнул - Любовь Александровна не утратила былой красоты, изящества фигуры, утончённости манер премьер-леди, только добавился некий скорбный налёт. И, быть может, это впечатление остановило мой порыв к нежным объятиям….
Мы встретились в компьютерном зале ЦКИ. Сотни глаз, забыв о мониторах, устремились на нас. Космические тела и просторы в эти минуты были предоставлены самим себе – их исследователям невтерпёж было узнать, как, спустя годы разлуки, встретит своего Одиссея Пенелопа. Общественное любопытство сковывало, гвоздило к паркету, не давало воли чувствам.
- Здравствуй, Гладышев.
- Здравствуй, дорогая.
Люба шагнула ко мне, уткнулась в грудь. Осторожно взял в ладони её плечи. Мы не целовались к огорчению присутствующих. Постояли с минутку, привыкая, а потом прошли в её кабинет.
- Как это произошло?
Она не спешит с ответом.
- Ты…. возмужал. Волосы седые…. Глаза…. Глаза твои в морщинах. Нагулялся?
- Погулял, причины были – о них потом. Что с Костиком?
- Авария на околоземной орбите. Космический мусор пробил корпус спускаемого аппарата. Он потерял управление и упал в океан.
- Место падения зафиксировано?
- Да, но аппарат не сканируется. По всей вероятности опустился не на дно океана, а угодил прямиком в глубоководную впадину.
- Там она есть?
- Там она есть, - как эхо повторила Люба.
- Что предпринимается?
- К месту падения идёт поисково-спасательное судно.
- Сколько времени прошло?
- Вторые сутки как.

[santehlit]

- Есть надежда?
- Разгерметизация аппарата произошла на орбите, и в кабину проник жуткий космический холод. Потом падение - аппарат превратился в раскалённую сковородку в плотных воздушных слоях. В довершение – океанская впадина, на дне которой невообразимое давление. Ни одно живое существо не в состоянии пережить подобные кошмары. Если только оптимизатор….. Понимаешь, оптимизатор Константина подаёт сигнал: «Я жив». Он говорит от имени человека: «Я жив».
- Хочешь сказать – это не возможно?
- Допускаю, что с экстремальными температурами оптимизатор может справиться и уберечь носителя. Но давление…. Это невозможно.
- Но сигналы идут? Значит, есть смысл у хлопот. Сможем опуститься на дно впадины?
- Будем пытаться. На борту спасателя батискаф последнего поколения, ещё не прошедший «полевые» испытания. Заодно….
- Когда смогу вылететь к месту погружения?
- Мы полетим вместе, - сказала Люба, сказала другим, ну, просто воркующим голоском. А взгляд…. нежный, влекущий. Я придвинулся.
- Лёш, не надо…. Не здесь…. Идём домой…. Господи, спасите от насильника.
Но насильников было двое. Пока возился с её униформой, жена в одно движение сорвала с меня тунику.
- Как ты можешь? – застонала она, опрокидываясь на рабочий стол. – О Косте подумай.
Ни о чём уже не мог думать. Сколько лет разлуки…. Столько лет вдали….
Астроград, в котором размещался Центр Космических Исследований, был типичным моногородом нового поколения – без улиц и площадей, но с вертикальными лифтами и горизонтальными эскалаторами. Бытовые апартаменты хозяйки ЦКИ располагались на одном из верхних ярусов полутора километровой усечённой пирамиды. Как вошёл – ахнул. Несколько комнат и в каждой стены – прозрачное стекло, за которым иная жизнь: подводный мир, джунгли, степные, горные ландшафты….
- Что это?
- Обои, - смеётся жена.
Погрозил пальцем:
- Кого пытаешься надуть? Это плоские экраны – компьютер крутит записи.
- Не совсем. Компьютер транслирует пейзажи с установленных камер. Действия на экранах в режиме on-line. Создаётся эффект присутствия – не надо тратить время на вылазки.
Это был вечер воспоминаний.
Помнишь…? А ты помнишь…? Мы всё хорошо помнили. Нашу встречу в заснеженном Новосибирске, и скоропалительную свадьбу.
- Гладышев, тебе никогда не хотелось прыгнуть в самолёт и примчаться ко мне? Не хотелось? Постарел, утратил дух романтизма. Чем живёшь теперь?
Я рассказал о проклятии генерала.
- Предрассудки, - хмыкнула Люба.
- А Никуши? Дашина гибель…. Мама….
- Не вижу мистики. Трагическая и субъективная реальность.
- Я был у Костика перед походом на Белуху.
- Был на Сахалине и не удосужился заглянуть? Хорош муженек!
- Я был у Костика, и вот теперь космический мусор….
- Не будем хоронить парня раньше времени. А меня, зачем пытаешься запугать?
- Хочу объяснить, почему обходил десятой дорогой.
- А теперь ты здесь, и, стало быть, мой черёд подошёл.
- Люба….
Она потянула в спальню.
– Приласкай напоследок.

[santehlit]

Дыхание жены глубокое и ровное. Она спит на моём плече, обняв за другое. Трудно шевельнуться, не потревожив. Всё-таки удаётся дотянуться до оптимизатора.
- Билли.
- Что, хозяин, надо?
Не разделил настроения.
- Есть связь с оптимизатором Костика?
- Односторонняя. На запросы не отвечает. Шлёт в эфир, как маячок: «Я жив».
- Может такое быть, что от всего Кости осталась одна живая клетка, а оптимизатор….
- Всё может быть. Оптимизатор – прибор, он запрограммирован и не склонен к импровизации.
- Если оптимизатор функционирует, почему не выходит на связь?
- Нет ответа на твой вопрос….
- Ищи….
Проснулся один в кровати, не было Любы и в квартире. Принял душ. Привёл в порядок свою растительность. В ванной на вешалке заботливая рука оставила для меня нижнее бельё. На спинке кресла висела униформа, в которой щеголяют сотрудники ЦКИ. Опустил тунику в утилизатор.
Решил отыскать Любочку на рабочем месте, следуя позывам интуиции. Покатался на лифтах, на эскалаторах бесконечными коридорами. Пару раз готов был завопить: «Где вы, люди, ау?». А когда находил, упрямо отмалчивался, отвечая кивком на приветствие.
Наконец:
- Билли, помогай.
Люба сидела в рабочем кресле перед огромным экраном монитора, а за спиной…. нет вокруг! Мама дорогая! Прозрачные стены. И сам кабинет в центре огромного компьютерного зала – полный обзор. А мы вчера тут не сдержали своих чувств. Нет, не может быть, я бы заметил - конечно, стены были чем-то затонированы.
- Что опешил? Проходи, - Люба, не оборачиваясь.
Я убрал её локон и поцеловал шею. Она быстро повернулась и догнала мои губы своими.
- Присаживайся.
Я сел, подпёр скулу ладонью и устремил на жену взгляд, исполненный бесконечной любви и нежности.
- Чем заняты исследователи космоса?
- Догоняем прошлое.
- Путешествие во времени?
- Инвентаризация заатмосферного пространства.
- Причём тут прошлое?
- Эту работу следовало сделать много раньше, тогда бы не было трагедии с Костей.
- Подметаем?
- Нет. Пока ставим на учёт – потемну устроим звездопад.
- Как бы, не время фейерверков.
- Согласна, но народ хочет – не запретишь.
Инвентаризация космического мусора включала в себя операции определения:
- массы объекта (вплоть до микроскопической);
- координат орбиты;
- скорости движения.
И заканчивалась расчётом траектории вхождения в плотные слои атмосферы для полного уничтожения до поверхности Земли.
- И это ваша работа?
- Увы, запущенная, - посетовала Люба. – Тебе не скучно?
- Нет, любуюсь.
- Вечером.
- Сейчас, тобой.

[santehlit]

- Искуситель ты опытный – мне ли не знать….
Вечером жена выложила передо мной фрак-тройку, белоснежную рубашку и чёрную бабочку с огромным бриллиантом.
- Облачайся.
- Это к чему?
- Будет звёздный бал.
- Как бы, не ко времени.
- Но он состоится, и что же нам, вдвоём, в трауре хандрить? Нет, мы будем веселиться, и, уверена, с Костей будет всё в порядке. Ну, же, милый, не хмурься, порадуй свою верную жёнушку. На светских раутах ты всегда был об руку с Дашей - мне оставались только мечты о счастье.
Я сдался.
Зрелище было фантастическим. Ночное небо вызвездило. Облака чародеи погоды угнали за горизонт. Луна только-только нарождалась и не мешала любоваться космическим дождём. Его яркие струи вдруг возникали из темноты и тут же гасли над головой. То неслись по небосводу, оставляя светящийся след, и пропадали, сгорая за горизонтом.
Население Астрограда, от мала до велика, собралось на плоской крыше своего необычного города любоваться метеоритным дождём. Восторженными криками приветствовали каждую фигуру звёздного калейдоскопа. Не разучился голос напрягать народ – это радовало.
Зазвучала мелодия вальса. Что-то новенькое.
- «Звёздный вальс» - пояснила Люба. – Нравится?
Церемонно поклонился и подал жене руку, приглашая. Люба в корсетном платье 18-го века, а-ля Екатерина, изящно присела в книксене. Мы закружились, и через минуту тесно стало от танцующих пар. А звёздный дождь падал.…
Расчувствовался и хотел поцеловать жену. Отстраняясь, она прогнулась и почти висела на моей руке. Потянулся к ней и сбился с ритма.
- Гладышев, тебе только с йети танцевать, - смеётся Люба.
Жена улыбается, она счастлива.
Ночью, после близости, Люба рисовала пальчиком круги на моей груди.
- Гладышев, давай жить вместе. Скажи, после всех трудов, терпения, десятилетий ожидания разве я не заслужила простого человеческого счастья? Я хочу быть мужней женой. Я хочу ребёнка.
А я что ль не хочу? Но, помолчав, спросил:
- Настенька даёт о себе знать?
Люба поскребла коготком родимое пятнышко на моём плече:
- Раз в неделю выходит на связь – «Мама Люба я в порядке» - и всё. Увлеклась уфологией. Мотается по островам и континентам в поисках инопланетян. С тобой общается?
Я отмолчался.
Нет, со мной она не контактирует. Или я с ней? Напророчила мама в день её рождения, обозвав отцом-подлецом. Обязательно надо встретиться. Вот спасём Костю….
- У неё есть парень?
- Значит, не общаетесь. Горе ты моё, Гладышев. Одичал – как приручить? А парень у Настеньки есть. Француз кажется - Жаном зовут. Тоже на летающих тарелках помешан.
- Жан, стало быть. А ты теперь тёща?
Зарылся лицом в роскошный бюст и притих, мечтая о встрече с дочерью.
Утром забузил:
- Не могу больше ждать – закажи транспорт к месту падения.
Люба, как верная жена:
- Я с тобой.

[santehlit]

В тот же день вылетели на гидросамолёте в район поисков. Бесшумный полёт на беспилотном аппарате, к тому же без винтов и сопел озадачил ещё в первый перелёт от Кораллового острова, но спросить было некого.
- Как это? – спрашиваю жену.
- По щучьему велению, - смеётся.
Конечно, конечно, а то как же?
- Расскажи, дорогая, что представляет собой современное общество? Что движет людьми? Кто правит миром?
- Из двух правителей, что были, остался лишь один – любовь. Любовь к Земле, к природе, к ближнему и самому себе. Это роднящее всех чувство. И общий разум, соединённый виртуальной связью. А в остальном, современное общество – это коллектив индивидуальностей. Каждый занят интересующей темой, в узких, проблемных местах обращается за помощью. Общими усилиями задачи решаются.
- Стало быть, все при делах?
- Даже те, кто, по твоему выражению, «на бичах брюхи греют». Это их мысленной энергией несётся меж облаков наш гидросамолёт.
- Несётся? Да он едва ползёт и вот-вот развалится.
- Это правда, - Люба поджала чувственные губы. – Закон подлости – если в одном деле прорыв, то в другом обязательно провал. Для мысленных полётов нужны новые аппараты, для них – новые материалы. И главный тормоз – гравитация. Для нашего организма ускорение в два-три «g» уже барьер, а могли бы разгоняться до сверхсветовых скоростей. Напряги, Гладышев, свой интеллект - может, что придумаешь
Я обещал:
- Подумаю.
В месте падения космического аппарата дрейфовало судно поисково-спасательной службы. Гидросамолёт сделал круг обзора и пошёл на посадку. Приводнился, стал подруливать к борту спасателя. Он ещё не причалил, я спрыгнул с плоскости крыла и протопал несколько метров по воде. Потом с борта подал руку жене.
Люба тряхнула гривой волос:
- Гладышев, ты сделал то, что я видела, или меня укачало?
Помогая жене преодолеть леера, поцеловал под ушко и шепнул:
- Потом научу.
Экипажем из семи человек командовал капитан Свенсон, Улаф Свенсон. Судя по фамилии и седой ухоженной бороде – из скандинавов. Поцеловал Любе руку, мне пожал, представил команду, которая «дьявола морского со дна достанет и плясать заставит».
В сторонке ещё двое в шортах, переминаются, поглядывают, ждут своей очереди.
Люба к ним:
- Познакомься, дорогой, Бенжамин Видгоф, конструктор самого глубоководного батискафа.
Они обменялись рукопожатиями. Потомок Моисея, весьма похожий на Эйнштейна, протянул мне пятерню.
- А это…. – Люба искала ответ в голубых глазах русоволосого атлета.
И он представился:
- Стив Маховлич, пилот батискафа.
- А покажите, - попросил я.
Но инициативой вновь завладел Свенсон. Вслед за ним мы обошли судно с юта до бака, осмотрели надстройки и подпалубные помещения. Расквартировались в отведённой каюте.
- Через час пробьют склянки, - объявил капитан, - и состоится праздничный фуршет в честь прибытия.
Он ушёл, я заворчал:
- А нельзя ли без этих прелюдий? И вообще, я хочу осмотреть батискаф.
- Тс-с-с, - жена обняла меня за шею. – Нельзя нарушать законы морского гостеприимства. А у нас с тобой есть целый час.

[santehlit]

И припала поцелуем.
Стол, накрытый на двенадцать персон, ломился от яств.
- Билли, это наяву или твои виртуальные грёзы?
- Расслабься, Создатель, иногда можно.
- Животы набьём, а есть ли на посудине гальюн?
- Нашёл о чём печалиться – гарантирую стопроцентную усвояемость.
Приступ зверского аппетита отвлёк от полемики.
- Попробуйте, мадам, - капитан протянул Любе бокал ядовито жёлтого напитка. – Ямайский ром пятивековой выдержки из бочки, поднятой с потопленного пиратского корабля.
Я обглодал индейке ножку, хлебнул из кубка английского эля и толкнул соседа локтем:
- Батискаф одноместный?
Стив не успел ответить.
- О-ла-ла! Первый нарушитель, - Свенсон ткнул в меня пальцем. – За столом ни слова о работе.
Что значит быть нарушителем правил морской пирушки, узнал позднее, когда сытые и пьяные застольщики потребовали зрелищ.
- Первый пошёл, - потребовал капитан.
Уяснив, что от меня требуется, вооружился корабельной гитарой. Присел, тронул струны, проверяя настройку. Оглядел присутствующих – что вам спеть, господа? Любушка моя, глаза соловые, смотрит с обожанием. Помнишь, дорогая, хату деда Мороза?
Взял аккорды.

Я хочу вам рассказать, как я любил когда-то
Правда, это было так давно….

Одно из любимейших произведений Ливерпульских волосатиков. Простенькая песенка про девочку, которую кто-то из них любил когда-то, и помнит до сих пор….
Два матроса дробили степ. Свенсон играл на скрипке. Вечер продолжался….
Солнце нырнуло в океан, бросив на поверхность прощальную дорожку. Так было на Коралловом острове. Я загрустил.
- О чём, милый? - Люба пристроилась рядом, и подбородок на моё плечо.
Я кивнул на быстро темнеющий горизонт:
- Средь моря-океана на острове Буяне у меня есть дочь. Её зовут Диана, ей семнадцать лет.
И чтобы скрасить горечь признания, добавил:
- Представляешь, она умеет летать.
Билли влез с поправкой:
- Не летать, а плавать в воздухе. Как ты безграмотен, Создатель.
- Просвети.
- Пока не знаю как, но девочка может нейтрализовать силу гравитации.
Люба, вздохнув:
- Ты познакомишь нас?
- Непременно. Мечтаю собрать родных и дорогих мне людей и обсудить: не могли бы мы вместе жить, трудиться и отдыхать.
Жена озарилась улыбкой:
- Воруешь темы?
Вечером, пока Любочка принимала душ, выговаривал своему виртуальному детищу:
- Почему встреваешь в семейный диалог?
- Прости, не удержался.
- А на счёт способностей Дианы ты всерьёз?

[santehlit]

- Не всё успел отсканировать, но уверенно скажу: девочка – чудо природы.
- Слюной не захлебнись.
- Надо обязательно за ней вернуться, помочь адаптироваться в нашем мире, изучить и понять её способности.
Я был горд похвалами Билли, горд за своё потомство. Когда Любушка в одной чалме из полотенца переступила комингс каюты, на лице моём светилось неизгладимое самодовольство. А жена меня не поняла.
- Светишься, котик?
- Иди ко мне, прелесть.
Но Люба не спешила, крутилась перед зеркалом – то втягивая живот, то выпячивая грудь, то изгибая стан.
- Как я тебе?
- Само совершенство.
- И родить смогу? И фигуру не испорчу?
Идея фикс. А что, я не против – давно пора….
Утром выяснилось, что батискаф в воде ни разу не был – только-только собрали, а тут случай подвернулся. Загрузили и сюда.
- Сегодня пробное погружение, - объявил Видгоф. - Нормальный покажет результат – завтра спустимся на дно впадины.
Однако и на пробное погружение конструктор не спешил дать команду – что-то крутили со Стивом, замеряли, настраивали. Мне надоело.
- Пойдём, - позвал жену. – Научу водохождению.
Выпросил у капитана ялик, отошли от борта.
- Главное верить, - поучал Любу. – Скажи «верю» и смело ступай.
- Верю, - сказала Люба, шагнула за борт и, как была в резиновых туфлях, шортах, блузке и шляпке, ухнула в воду.
Вынырнула, отплёвываясь:
- Ты издеваешься?
- Да нет же, - шагнул с ялика, обошёл его, взял Любу подмышки и вытащил на поверхность. – Попробуй ещё.
После нескольких неудачных попыток настырная ученица прогнала меня на судно:
- Гладышев, ты меня сбиваешь.
Только прилёг в каюте, стук в иллюминатор - Любино лицо. Открываю, высовываюсь, смотрю – приплясывает моя благоверная голыми ступнями на воде.
- Ты почему не сказал, что ходить надо босой?
Босой? А я и не знал.
Научил Любу нырять и плавать в глубине без акваланга. Её восторгам не было конца.
Батискаф имел два пульта управления – дистанционный, смонтированный в одной из рубок спасателя, и автономный, расположенный в спускаемом аппарате.
- Всё готово - прошу, - главный конструктор предложил принять участие в пробном погружении.
Стив был сух и деловит, указал нам наши места:
- Сидеть, смотреть, руками ничего не трогать.
Герметично закрылся входной люк. Батискаф качнулся на талях, поднятый над палубой. Стрела переместила его за леера, и начался плавный спуск на воду. Матросы с ялика освободили аппарат от строп.
- Мы на плаву, - доложил Стив.
- Вижу, - голос Видгофа. – Герметичность?
- В норме. Готов к погружению.
Я Любе на ушко:
- Травим воздух?
- Тс-с-с. Далее все операции телекинетические, - она шёпотом.

[santehlit]

Под этот шепоток ухнули под воду – иллюминаторы застило воздушными пузырями.
- Ровнее, - голос Видгофа. – Скорость погружения высока.
Стив развёл руками, пожал плечами, обернулся к нам, призывая в свидетели – мол, он тут ни при чём.
Эй, там, наверху, нельзя ли полегче – ни котят в ведре топите!
Видгоф:
- Глубина погружения…. Скорость погружения…. Герметичность?
Стив:
- В норме.
И так, каждые пять минут.
- Что видите? – голос конструктора.
Я в иллюминатор и вздрогнул, отшатнувшись от собственного отражения в стекле.
- Как страшен ликом Агбе, - припомнил Билли мне былые проказы.
Люба:
- А если поменять освещение
Свет погас внутри батискафа, только перемигивались приборы пульта управления. Над иллюминаторами с внешней стороны вспыхнули прожекторы. Их лучи с трудом пробивали толщу воды, замусоренную какими-то взвесями.
- Это планктон, - сказала Люба, большой в прошлом специалист по его производству.
Видгоф:
- Глубина…. Давление на борт…. Герметичность?
Получив привычное «в норме», дал команду перейти на автономное управление.
Стив преобразился из стороннего наблюдателя в главное действующее лицо. Его пальцы пробежались по кнопкам и рычажкам - подчиняясь их манипуляциям, батискаф двинулся в горизонтальной плоскости в одну сторону, другую.
Видгоф:
- Попробуйте захват.
Экран монитора показал, как под брюхом батискафа выросли крабовые клешни. С помощью этих рычагов, по задумке конструктора, упавший аппарат будет поднят со дна океанической впадины. И откроется секрет таинственных сигналов «я жив», и, дай Бог, спасён Костик. Завтра….
Мы лежим с Любой в нашей каюте, она рисует пальчиком фигуры на моей груди.
- Давно хочу тебя спросить, Гладышев: ты не жалеешь о том, что сотворил?
- Что я сделал не так, дорогая?
- Ты был богатейшим человеком на планете, в зените славы и почёта, и вдруг разом всё коту под хвост – бездомным бродягой ходишь по земле. Да ладно сам - людей за что лишил азарта борьбы, чувства состязательности, самоутверждения, сделав всех равными.
- Всё-таки я, не полковник Кольт?
Люба промолчала, сомкнув опахала ресниц.
Что это с ней? Решил проконсультироваться.
- Билли, что это с ней?
- Она, Создатель, для России рождена – её величия и славы, а страны не стало….
- Но я не узнаю её.
- Отвык. Привыкнешь.
Подумал, надо заново влюбиться в свою жену. Приглядеться и влюбиться – она того стоит. Как зарождались наши чувства? Стечением обстоятельств – отставной майор ГРУ, избёнка деда Мороза, пьяная ночь и свадьба без сватовства и обручения. А, ещё – на Любу надо прикрикнуть, чтобы стала послушной и ласковой. Это тоже помню.
- Что хочешь от жизни, Гладышев, от себя, от меня?
- Признаюсь, дорогая, иногда хочется нахмурить брови и затопать ногами.
- А и побей - я почувствую себя замужней женщиной. В нашей деревне все мужики баб били.

[santehlit]

- И никогда наоборот?
- Всякое бывало.
- Вот видишь. К чему рисковать?
…. Ахейский дворец.
Двор полон гостей - разодетых, пьяных, при оружии. Они пьют разбавленное вино и пожирают жареную баранину. Поют застольную:

Что нам делать, пьяным ахейцам….

И требуют от хозяйки:
- Пенелопа, ты должна выбрать царя. Кто станет твоим мужем, назови.
Люба на ступенях дворца в строгом хитоне, длинная коса короной на голове.
- Посмотрите на себя, знатные господа. Кто из вас считает себя достойным престола? Ведёте себя, как свиньи, едите, как свиньи…. Да вы хуже свиней!
- Мы хуже свиней? – орут пьяные мужи. – Мы? Да ты…. Да ты…. Ты сама не достойна нас. Мы тебя выдадим вон за того убогого в рубище.
Меня выталкивают пред очи царицы Итаки.
- Кто ты, странник? - спрашивает меня жена.
Не узнала, значит и мне не время открываться.
- Я судьба твоя, царица. Посейдон разбил о скалы острова жалкую мою лодку, а Зевс направил сюда стопы.
Знатные гости ржут:
- Свадьба! Свадьба! Дайте ему бубен и шутовский колпак – это наш новый царь.
- Встань рядом со мной, - говорит Люба и обводит строгим взглядом двор и пирующих. – На колени, свиньи, перед вами царь.
Новый взрыв хохота. Он просто душит, разрывает толстобрюхих женихов. Они валятся на спины и сучат ногами в воздухе.
- Ой, помру, - слышны возгласы.
Я смотрю на них с любопытством и жду сигнала Любы-Пенелопы. Знаю, мне не составит труда разделаться с ними со всеми. Ну, же….
Спасибо, Билли, за прекрасный сон.
Настало утро. Утро дня раскрытых тайн. Батискаф заново спущен на воду, задраен люк, экипаж занял штатные места.
От Видгофа остался один голос:
- Скорость погружения естественная.
Несколько минут воздушные пузыри заслоняли обзор, потом они отстали. Спускаемый аппарат набрал нужную скорость – гравитационная составляющая, сопротивление среды и Архимедова сила уравновесились. На мониторе Стива меняются цифры – это фиксатор глубины. За иллюминаторами мелькают рыбы, стаи рыб, планктон, какой-то хлам – наверное, погибшие водоросли, разлагаясь, опускаются на дно (или поднимаются?).
Сопротивление нарастает, движение замедляется. Вода становится гуще (правильно ли выразился?), как компот на дне стакана – полно ошмётков. Что за хлам? Поверхностного происхождения или местная продукция? Сколько неведомого скрывают глубины.
Полчаса пролетают одним мгновением. Дно океана.
- Перехожу на автономное управление, - пилот Маховлич зашелестел клавиатурой, корректируя вектор движения.
Голос Видгофа:
- Край излома на юго-юго-восток от вас. Тридцать метров, двенадцать, семь…. Вы должны его видеть.
Увидели, когда свалились. Батискаф кувыркнулся в разлом морского дна.
Стив:

[santehlit]

- Мы погружаемся боком – угол тангажа 15 градусов. Он увеличивается, и я ничего не могу сделать. Что происходит?
Видгоф:
- Глубина погружения?
Стив:
- Пять восемьсот. Угол тангажа 25 градусов. Что происходит?
Монитор фиксирует шесть тысяч метров. Глубина шесть тысяч метров! Это шестьсот атмосфер избыточного давления! Всё живое, всё телесное превратилось бы в лепёшку. Да нет, наверное – в комок, ядро, песчинку….
Видгоф:
- Что видите?
Стив:
- Ни черта не видим. Вес, куда-то исчезает вес. Мы парим…. А прибор показывает….
Видгоф:
- К чёрту прибор, он у вас не исправен.
Следующий час их диалог не отличался разнообразием:
- глубина погружения – возрастает;
- давление на борт – падает;
- герметичность – в норме;
- 11200 метров, - объявил Стив глубину погружения. – Герметичность в норме.
Видгоф:
- Вы должны коснуться дна.
Стив:
- Нет касания. Угол тангажа 155 градусов – мы погружаемся вниз головой.
Видгоф:
- К дьяволу твои углы! Давление на борт?
Стив:
- Давление падает. Такое ощущение, Бен, будто мы прошли центр Земли – вектор гравитации поменял направление на противоположное.
Видгоф:
- Какое ощущение?
Стив:
- Мы в невесомости – всё нормально.
Наклонился к уху жены:
- Сейчас всплывём в Атлантике.
Она прикрыла ладонью мой рот и указала на иллюминатор – за стеклом посветлело. Кромешная тьма, которую не в силах пронзить бортовые прожекторы, чуть-чуть отступила – на метр-два.
Через час погружения вниз головой вода просматривалась на пять-семь метров – мелькали остатки водорослей, какие-то тени, возможно, придонных рыб. Ещё раньше ушло состояние невесомости.
- Угол тангажа 180 градусов, - объявил Стив, и солнечный свет брызнул в иллюминатор.
Мы всплыли чуть дальше того места, где погружались.
- Ни черта не понимаю, - метался по юту Видгоф. – Почему вместо дна вы оказались на поверхности?
- А вы? – спросил он Любу.
- Мне надо посоветоваться, - сказала она и запёрлась в рубке главного корабельного компьютера.
- Вы что скажите? – конструктор батискафа ко мне.
- Билли, отвечай, - я взял паузу.
- Однозначно сказать не могу, - мой виртуальный помощник был озадачен не меньше конструктора. – Первая мысль - батискаф пересёк границу искривления пространства. Ведь по прямой до центра Земли шесть с небольшим тысяч километров, а мы упали на одиннадцать тысяч метров.